лет вспомнить не могу.
Пришло ему на мысль написать комедию, вроде «Горе от ума», резкую
критику на современные нравы, хотя и далеко не в уровень с бессмертным
творением Грибоедова. Лермонтову хотелось видеть ее на сцене, но строгая
цензура III Отделения не могла ее пропустить. Автор с негодованием прибежал ко
мне и просил убедить начальника сего отделения, моего двоюродного брата
Мордвинова, быть снисходительным к его творению, но Мордвинов оставался
неумолим; даже цензура получила неблагоприятное мнение о заносчивости
писателя, что ему вскоре отозвалось неприятным образом.
Кстати, при этом замечу, что поэмы Лермонтова «Демон» и «Хаджи
Абрек», в которых так поэтично изображены кавказские виды, были написаны до
его первой ссылки на Кавказ. Кто-то из наших критиков, не зная того, укорял
поэта, что он описал и воспел то, чего не видал. Лермонтов, побывав во второй раз
на Кавказе уже юношею, переделал и пополнил поэму «Демон», и потому-то есть
две редакции этой поэмы.
Литературная критика обратила на него внимание после появления его
повести о купце Калашникове в «Литературных прибавлениях к «Русскому
инвалиду», издававшихся под редакциею г. Краевского.
Лермонтов сделался известен публике своим стихотворением «На смерть
Пушкина»: но ещё и до этого, когда он был в юнкерской школе, носились слухи
об его замечательном поэтическом таланте — и его поэма «Демон» ходила уже по
рукам в рукописи.
Мне всегда казалось, что «Демон» похож на оперу с очаровательнейшею
музыкой и пустейшим либретто.
Надо удивляться детским произведениям Лермонтова — его драме,
«Боярину Орше» и т. п. (не говорю уже о «Демоне»): это не «Руслан и Людмила»,
тут нет ни легкокрылого похмелья, ни сладкого безделья, ни лени золотой, ни
вина и шалостей амура, — нет, это — сатанинская улыбка на жизнь,
искривляющая младенческие еще уста, это «с небом гордая вражда», это —
презрение рока и предчувствие его неизбежности. Все это детски, но страшно
сильно и взмашисто. Львиная натура! Страшный и могучий дух.
по:
В конце 30-х и начале 40-х годов много рассказывали о проделках
Константина Булгакова, офицера Преображенского, а затем Московского полка,
товарища Лермонтова по Школе. Смелые, подчас не лишенные остроумия
проказы Булгакова доставили ему особую милость великого князя Михаила
Павловича, отечески его журившего и сажавшего его под арест и на гауптвахту.
С этим «Костькой Булгаковым» (как его называли товарищи) Лермонтов
«хороводился» особенно охотно, когда у него являлась фантазия учинить шалость,
выпить или покутить на славу. Двоюродный брат и товарищ Лермонтова, Николай