Серия «Биографические Хроники»

он забавлялся тем, что сводил с ума женщин, с целью потом покидать их и

оставлять в тщетном ожидании...

Е.П. Ростопчина — А.

Дюма

«Я изготовляю на деле материалы для будущих моих сочинений». —

Ответ Лермонтова на вопрос: зачем он интригует женщин?

М.И. Семевский. Устные рассказы Е.А. Сушковой // Вестник Европы.

1869. Т. 5. С. 234

...Другая забава была расстройство партий, находящихся в зачатке, и для

того он представлял из себя влюблённого в продолжение нескольких дней.

Е.П. Ростопчина — А.

Дюма

Прожив несколько месяцев в Петербурге, часто бывая у своих

многочисленных родственников мать моя ближе всего сошлась с двоюродной

сестрою, Кат. Ал. Сушковой.

Во многих ее письмах есть похвалы ей, сожаления о печальной судьбе

этой умной, красивой, по-тогдашнему уже немолодой девушки, жизнь которой

была разбита неудачною привязанностью к Лермонтову — человеку, который ею

потешался и не затруднился, поиграв, ради особых целей, ее чувствами,

равнодушно от нее отвернуться.

В.П. Желиховская. Рассказ о дуэли Лермонтова // Русская старина.

1887. Т. 53. С. 745—746

В Москве я свела знакомство, а вскоре и дружбу с Сашенькой

Верещагиной... У Сашеньки встречала я в это время её двоюродного брата,

неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати, с красными,

но умными, выразительными глазами, со вздёрнутым носом и язвительно-

насмешливой улыбкой.

Е.А. Сушкова-Хвостова. С. 209

...Александра Михайловна Верещагина, кузина его, принимала в нем

большое участие, она отлично умела пользоваться немного саркастическим

направлением ума своего и иронией, чтоб овладеть этой беспокойной натурой и

направлять ее, шутя и смеясь, к прекрасному и благородному: все письма

Александры Михайловны доказывают ее дружбу к нему.

А.П. Шан-Гирей. С. 20

Он учился в Университетском пансионате, но ученые его занятия не

мешали ему быть почти каждый вечер нашим кавалером на гулянье и на вечерах;

все его называли просто Мишель, и я так же, как и все, не заботясь нимало о его

фамилии. Я прозвала его своим чиновником по особым поручениям и отдавала

ему на сбережение мою шляпу, мой зонтик, мои перчатки, но перчатки он часто

затеривал, и я грозила отрешить его от вверенной ему должности.

Один раз мы сидели вдвоем с Сашенькой (Верещагиной. — Е. Г.) в ее

кабинете, как вдруг она сказала мне: «Как Лермонтов влюблён в тебя!»

— Лермонтов! Да я не знаю его и, что всего лучше, в первый раз слышу

его фамилию.

— Перестань притворяться, перестань скрытничать, ты не знаешь

Лермонтова? Ты не догадалась, что он любит тебя?

— Право, Сашенька, ничего не знаю и в глаза никогда не видела его, ни