чести ее будь сказано, произнесла свою гораздо искреннее.
Наконец-то я любила, мало того, я нашла идола, перед которым не стыдно
было преклоняться перед целым светом, я могла гордиться своею любовью, а еще
более его любовью, мне казалось, что я достигла цели своей жизни; я бы с
радостью умерла, унеся с собой на небо, как венец бессмертья, клятву его любви и
веру в неизменность этой любви. О! как счастливы те, которые умирают не
разочарованными! Измена хуже смерти, что за жизнь, когда никому не веришь и
во всем сомневаешься.
Лизавета Николаевна вступила в этот период, но последний удар нанес ей
не беспечный шалун и не бездушный франт; вот как это случилось.
Полтора года тому назад Печорин был в свете еще человек довольно
новый: ему надобно было, чтоб поддержать себя, приобрести то, что некоторые
называют светскою известностью, то есть прослыть человеком, который может
сделать зло, когда ему вздумается; несколько времени он напрасно искал себе
пьедестала, вставши на который, он бы мог заставить толпу взглянуть на себя;
сделаться любовником известной красавицы было бы слишком трудно для
начинающего, а скомпрометировать девушку молодую и невинную он бы не
решился, и потому он избрал своим орудием Лизавету Николавну, которая была
ни то, ни другое. Как быть? в нашем бедном обществе фраза: он погубил столько-
то репутаций — значит почти: он выиграл столько-то сражений.
Он [Лермонтов] казался вполне счастливым, но как будто боялся чего-то...
После тяжёлой болезни М.В. Беклешова (тётка Е.А. Сушковой) медленно
оправляется, князь молчит и с Катей заметно холодней... а Лермонтов окружает ее
всеми сетями: грустит, изливает жалобы и в прозе и в стихах и, наконец,
открывает ей, что день ее свадьбы с князем будет его последним днем!.. Она и
прежде его предпочитала, но тут ее голова пошла кругом! Она перестала искать
причины охлаждения князя, всей душой предалась Лермонтову, и — бедняжка! —
как он умел опутать эту невинную душу! Чего не употреблял, чтобы доказать ей,
как мало князь достоин ее!.. Как сыпал элегиями и поэмами, — он ведь известный
поэт, но по странной прихоти ничего не печатает, — смешил и трогал — успел!..
Она полюбила его со всею страстью первой взаимности.
Князь уехал не простясь, — она о нем и не тужила.
...Л-н совершенно распрощался со мной, перед отъездом своим в Москву.
Я рада была отъезду, мне с ним было так неловко и отчасти совестно перед ним, к
тому же я воображала, что присутствие его мешает Лермонтову просить моей
руки.
Я публично обращался с нею, как с личностью, всегда мне близкою, давал
ей чувствовать, что только таким образом она может надо мною властвовать.
Когда я заметил, что мне это удалось и что еще один дальнейший шаг погубит
меня, я выкинул маневр. Прежде всего, в глазах света стал более холодным к ней,
чтобы показать, что я ее более не люблю, а что она меня обожает (что в сущности
