Аугусто (Поло) Миранду «врагом-капиталистом». Подобные эксцессы привлекали
внимание Боша, поскольку среди приемов, которые власти применяли, чтобы завладеть
той или иной фирмой, было заявление, что у фирмы возникли «неразрешимые
противоречия» с профсоюзами, и тогда вмешивалось министерство труда. Национальный
институт аграрной реформы, правительственное учреждение, которое экспроприировало
фермы, предприятия и другую частную собственность на Кубе, распространил подробную
анкету. Институт хотел знать, какие продукты «Бакарди» производит на каждом из своих
заводов, в каких количествах, а также сколько там трудится работников и в какие смены.
В апреле 1960 годов глава американского отделения «Бакарди» Бартоло Эстрада попросил
своих юристов разобраться, как именно захват головной конторы компании на Кубе
повлияет на юридический статус ее дочерней компании в Америке – «Бакарди Импорт» -
в пределах США. Юристы заключили, что никак.
Более серьезным вопросом была безопасность торговых марок «Бакарди». Пепин
Бош заключил, что создания в 1957 году «Бакарди Интернешнл Лимитед» недостаточно
для защиты интеллектуальную собственность компании. Хотя «Бакарди Интернешнл
Лимитед» теперь обладала эксклюзивным правом на продажу продукции «Бакарди» вне
Кубы, торговые марки «Бакарди» как таковые официально оставались собственностью
«Compania Ron Bacardi, S.A.» в Сантьяго. Если бы кубинская компания была
национализирована, торговые марки оказались бы под угрозой. Значит, нужно было
каким-то образом юридически вывести право собственности на торговые марки за
пределы страны, хотя это сулило массу сложностей. В качестве первого шага Бошу
необходимо было вывезти из страны оригиналы сертификатов. Бош опасался, что если он
попытается вывезти их сам, их отберут таможенники в аэропорту, поэтому он по одному
отправил их в Нью-Йорк обычной почтой.
Между тем революционные власти закрывали оставшиеся полунезависимые
средства массовой информации. После того, как старейшая гаванская газета «Диарио де ла
Марина» в мае была «захвачена» работниками, отважный сантьягский обозреватель Луис
Агилар осмелился раскритиковать этот шаг в своей колонке в «Пренса Либре». «На Кубе
настала эпоха единогласия, - писал Агилар, - эпоха непробиваемого и непреодолимого
тоталитарного единогласия… Теперь не будет ни возражений, ни возможностей для
критики, ни публичных протестов». Подобные комментарии часто появлялись в газете с
критическим послесловием в адрес автора, которое составлял либо профсоюз работников
печати, либо какой-нибудь журналист, готовый делать все, что ни прикажут
революционные власти. После колонки Агилара была напечатана заметка анонимного
автора, где указывалось, что всякий, кто возразит против «тоталитарного единогласия»,
окажется в тюрьме, в изгнании… или у стенки. После публикации статьи Агилара на
улице встретила толпа, кричавшая: «?Al Paredon!» Агилар в благородном негодовании
покинул Кубу с женой и детьми.
Власти легализовали подавление независимых СМИ, заявив, что нужно защищать
кубинскую революцию от врагов. Они приводили в пример политику и действия
американского правительства, которое и в самом деле решило, что следует положить
конец революционному режиму Фиделя Кастро. В марте 1960 года президент Эйзенхауэр
отдал ЦРУ секретное президентское распоряжение начать вербовку кубинских
эмигрантов, которые готовы вернуться на остров и возглавить партизанскую кампанию
против правительства Кастро. В июне нефтяные компании США объявили, что не будут
обрабатывать неочищенную нефть, которая начала поступать из Советского Союза, что
вызвало новую волну антиамериканских настроений. В ответ кубинское правительство
национализировало 850 миллионов долларов в виде имущества американских нефтяных
компаний на острове.
