был гораздо популярнее. Снижение тарифов за коммунальные услуги и аренду жилья,
расширение возможностей получить образование и медицинское обслуживание и твердая
патриотическая позиция стяжала Кастро поддержку кубинского народа. При всех своих
перегибах он по-прежнему ратовал за то, чтобы Куба стремительно прогрессировала на
благо нуждающихся, и его революционное движение по-прежнему очаровывало бедняков
и особенно рабочий класс: они не помнили, какой прекрасной была жизнь, пока
действовала конституция 1940 года.
Мнения кубинцев о Фиделе Кастро и о том, что он творит в их стране, с каждым
днем становились все полярнее. Даже в семье Бакарди возникли конфликты. Имя Бакарди
было связано со всеми революциями, которые довелось пережить Кубе, и некоторые
члены семьи считали, что если они воспротивятся этой революции, то предадут свое
наследие. Эрминия Капе, которая вместе с своим свояком Эмилио Бакарди участвовала в
подпольной деятельности во время революции 1895 года, оставалась пламенной fidelista.
Даниэль Бакарди признавал, что Кастро становится диктатором, но утверждал, что
вызывающие возражения поступки революционного правительства следует рассматривать
в историческом контексте и что в результате его социально-экономических реформ нация
в целом становится этичнее. «Тиран Батиста и его бандиты оставили нашу бедную страну
нищей, - писал он другу в ноябре 1959 году. – Какое счастье, что страдания народа в то
адское время очистили душу и идеалы этого кубинца, который теперь преисполнился
добра и хочет, чтобы его страна принадлежала всем, а не только избранным». Даже когда
из правительства Кастро стали уходить все приверженцы умеренных взглядов, Даниэль
старался сохранить лояльность и говорил родственникам, что «Бакарди» обладает на Кубе
репутацией прогрессивной компании, а поэтому революционные власти ее не тронут.
Когда Бош в июле 1960 года уехал за границу, главой «Бакарди» на Кубе стал
Даниэль. Из-за кардинальных различий во взглядах на Кастро и цели у них с Бошем
оказались противоположными: Даниэль прилагал все усилия, чтобы компания продолжала
сотрудничать с властью, тогда как Бош тайно поддерживал заговоры с целью ее
свергнуть. Неизвестно, знал ли об этом Даниэль, другие члены семьи и служащие
«Бакарди», в том числе двоюродный брат Даниэля Эмилио Бакарди Роселл (отцы Эмилио
и Даниэля были близнецами), уже начали тайно сотрудничать с оппозиционными
группировками. Единственный в своем поколении Бакарди, которого назвали в честь
знаменитого деда, Эмилио включился в подрывную деятельность против Кастро в
Сантьяго вместе со своей женой Хосефиной; впоследствии супругам удалось избежать
ареста лишь потому, что они перелезли через ограду американской военной базы в
Гуантанамо и попросили там убежища. Аугусто Миранда по прозвищу Поло,
управляющий пивоварней «Атуэй», и Рино Пуиг, менеджер по продажам пива «Атуэй» в
Сантьяго, также сотрудничали с движением сопротивления. Миранда, который во время
восстания против Батисты поддерживал повстанцев из Движения 26 июля, в 1960 году
перешел на сторону оппозиции – противников Кастро – после того, как работники его
пивоварни назвали его капиталистом. Пуиг, который провел детство в Испании, говорил
коллегам в «Бакарди», что Кастро напоминает ему нацистских, фашистских и
коммунистических лидеров, которые оставили Европу в руинах.
Пуиг был человек энергичный и спортивный - вместе с братом он участвовал в
Олимпийских играх 1948 года в Лондоне в составе кубинской сборной по гребле – и был
готов на все ради сопротивления режиму Кастро. Связь с подпольщиками он поддерживал
тайно, однако оппозиционные взгляды вскоре привели к резкой конфронтации с Даниэлем
Бакарди на пивоварне в Эль-Которро неподалеку от Гаваны. Даниэль встал во главе
компании, и Пуиг, встретив его на деловом совещании на пивоварне, отозвал в сторону
для частного разговора.
- Даниэль, - тихо сказал Пуиг, глядя ему прямо в глаза, - вы понимаете, что вас
