который был специально сделан особенно унизительным. Ведь эмигранты, в конце
концов, были всего лишь червями и собирались в свою gusanera, в которую превратился
Майами.
Пепин Бош и его сын Хорхе помогали некоторым работникам «Бакарди», которым
негде было остановиться на новом месте и у которых не было родственников, которые бы
их поддержали. Хорхе исполнилось тридцать пять, в Сантьяго он был пивоваром и вице-
президентом мексиканского отделения фирмы, а также представителем отца в
руководстве заводами в Пуэрто-Рико, поэтому он знал почти всех в компании, начиная с
руководителей среднего звена и выше. Хорхе снял несколько квартир в квартале в
Майами, который вскоре получил название «Малая Гавана». Если кто-то мог заранее
позвонить и предупредить, что прибудет определенным рейсом, Хорхе ждал их в
аэропорту и вез в одну из снятых компанией квартир, где уже имелся запас продуктов.
Большинству нужны были и наличные деньги, поскольку кубинские власти позволяли
взять с собой при выезде с острова не больше пяти американских долларов. Если же кто-
то оказывался в Майами неожиданно, так как его до последней минуты держали в Гаване -
из-за какой-то бумажки, которая, по мнению пограничников, была неправильно
составлена, какого-то приказа властей или просто по произволу таможенника, - он всегда
знал, по какому телефону позвонить по прибытии, и Хорхе или кто-то другой сразу
мчались в аэропорт. Когда на счету у Хорхе было уже больше дюжины семей работников
«Бакарди», которым он помог, молодой человек подметил закономерность: день-два
переселенцы были еле живы от ужаса, падали с ног от усталости и тревоги и даже не
могли разговаривать о том, через что им довелось пройти. Хорхе оставлял их в покое –
«сбросить давление», как он говорил, - а назавтра возвращался их навестить, и тогда
рассказам не было конца.
Подобное содействие сделало из людей, связанных с «Бакарди» - и работников, и
членов семьи, - относительно привилегированную касту по сравнению с прочими
кубинцами, которые оказывались в Майами без гроша за душой и в полном одиночестве.
С 1960 до октября 1962 года, когда карибский кризис положил конец коммерческому
воздушному сообщению с Гаваной, в США прибывали примерно 170 беженцев с Кубы
американские визы, квот на въезд кубинцев не было, и почти все получали статус
беженца. Местные и федеральные агентства по иммиграции и материальной помощи не
справлялись с работой, и многим кубинским эмигрантам приходилось самостоятельно
начинать жизнь с чистого листа. Однако представители расширенного круга «Бакарди»
располагали системой поддержки с начала до конца. По указаниям Пепина Боша юрист
Гульермо Мармоль отложил собственный отъезд с Кубы, чтобы помочь членам семьи
Бакарди и работникам компании получить разрешение на выезд и билеты на рейсы «Пан-
Ам», которые обычно приходилось бронировать за полгода. Попав в Майами, работники,
которые хотели и дальше сотрудничать с «Бакарди», получали «оклад», по крайней мере,
на время, а Пепин Бош старался найти им работу – если не в Майами, то в Пуэрто-Рико,
Мехико или Бразилии.
То, что компания «Ром «Бакарди»» уцелела и реорганизовалась после того, как
была вынуждена покинуть Кубу, - одна из самых поразительных историй в анналах
делового мира. Целых сто лет семейство Бакарди лично пестовало свое предприятие,
провело его через трудные времена, придало ему цельность и внутреннюю силу, которым
завидовали другие фирмы. В изгнании роли поменялись: теперь компания поддерживала
семью Бакарди (в том числе и тех, кто не был Бакарди по крови). Динамичные
взаимоотношения фирмы с и семьи заложило основу успеха «Бакарди» в грядущие годы в
той же мере, что и в прошлом. Члены семьи и работники «Бакарди», покинувшие Кубу,
