сентября 1879 года в винокурне на Матадеро был арестован даже
шестидесятичетырехлетний дон Факундо вместе с Факундо-младшим. Вскоре их
отпустили, но после этого полиция нагрянула в контору на Марина-Баха, застала там
Эмилио и схватила его.
Вот уже десять лет Эмилио успешно скрывал свою деятельность на благо
революции от властей. Словно в насмешку, его арестовали именно теперь, когда он так
горячо протестовал против начала боевых действий. «Против него не было никаких
конкретных улик, - писала в биографии Эмилио его дочь Амалия, - однако колониальные
власти прекрасно понимали, кого арестовывают».
Вместе с Эмилио под стражу были заключены шесть человек: еще один член
городского совета, два юриста, секретарь, журналист и двадцатичетырехлетний городской
служащий по имени Федерико Перес Карбо, которому предстояло стать одним из
ближайших друзей Эмилио. Не прошло и недели, как их перевели из местной тюрьмы в
Моро – древнюю крепость на берегу бухты Сантьяго, где уже давно устроили тюрьму
особого режима. Заключенных в течение месяца держали в одиночных камерах и лишь
затем позволяли глотнуть свежего воздуха и отведать нормальной пищи. Эмилио,
который не мог не делать записей, фиксировал в крошечном блокноте все происходящее –
от смены караула до прибытия новых узников.
4 ноября Эмилио узнал, что его с другими заключенными отправляют в Испанию.
Перед отправкой ему разрешили краткое свидание с молодой женой Марией, первенцем
Эмилито и новорожденным сынишкой Даниэлем. В дневнике об этом свидании нет ни
слова. Эмилио описал лишь дальнейшее прибытие в Пуэрто-Рико, пересадку на другое
судно и отплытие в Испанию. Когда он провел в море три дня, горе взяло верх. «Сейчас
половина первого ночи, и до меня откуда-то доносится детский плач, - писал он. – О, если
бы только меня пустили к этому ребенку, как бы я развлекал его, как бы целовал это
крошечное создание, это дитя, которое в безбрежной пустоте напоминает мне моих
собственных детей – Эмилио и Даниэля. Этот плач я слышал в их прощальном крике,
донесшемся из дома! Бедные мои мальчики! Как отчетливо я слышал их! Как ясно я
слышал их далекое «Папа!»»
Возобновление борьбы привело к катастрофе. Были убиты сотни отважных
кубинцев, в том числе и старинный приятель Эмилио Пио Росадо, которого захватили в
плен и расстреляли. Штабной служащий вспоминал, что бесстрашного Росадо привели к
командиру-испанцу с руками, скрученными веревкой за спиной, однако он все равно
умудрился держать в пальцах недокуренную сигару и всячески демонстрировал презрение
к врагу. Всяческое сопротивление испанским войскам было подавлено за несколько
недель. Вторая революционная война не продлилась и года и вошла в историю Кубы как
La Guerra Chiquita – Маленькая война.
Глава четвертая
Переходный период
Эмилио Бакарди пробыл в заключении в Испании почти четыре года – сначала в
тюрьме в Кадисе, потом в штрафной колонии на Чафаринских островах у побережья
Северной Африки и, наконец, под домашним арестом в Севилье. Пока он отсутствовал,
«Bacardi & Compania» едва не сошла с деловой арены. Годы войны, десятилетия
тиранического испанского владычества и порочная колониальная практика истощили
ресурсы и силы восточной Кубы. Муниципальное правительство Сантьяго, которое
интересовали только деньги, подняло налоги, хотя сахарная и кофейная промышленность
и без этого лежали в руинах, так как многие плантации были сожжены. Многие владельцы
магазинов, торговавших ромом «Бакарди», не могли платить поставщикам – и Бакарди в
том числе. В октябре 1880 года долги компании, в основном за покупку мелассы,
