оконечности Кубы. Усталый, обеспокоенный, измученный конфликтами со своими
офицерами и солдатами, Эмилито в декабре 1898 года написал отцу письмо с жалобами.
Эмилио как новоизбранный мэр Сантьяго, который пытался приспособиться к реалиям
американской военной оккупации, мог посоветовать сыну лишь запастись терпением. «Я
постоянно сталкиваюсь с теми же трудностями, что и ты, – писал он, - и преодолеваю их
только тем, что строго соблюдаю нейтралитет… определи, как будет лучше для тебя в
твоих обстоятельствах, но непременно ставь во главу угла интересы общества, интересы
Народа».
* * *
На фотографии, сделанной в первые месяцы пребывания Эмилио на должности
мэра, он запечатлен в обществе военного губернатора Леонарда Вуда во время инспекции
очистительных работ на улицах Сантьяго. Они сидят на садовой скамейке на пешеходной
улице неподалеку от бухты. Вуд облачен в форму «Мужественных всадников», он слегка
подался вперед – как всегда, в боевой готовности. Эмилио в сером костюме-тройке и
небрежно повязанном галстуке-бабочке непринужденно опирается на спинку скамейки.
На нем белое соломенное канотье с черной лентой, как и на всех его фотографиях того
периода, и вид у него такой, словно он отдыхает или, скажем, наблюдает парад.
Мэр Бакарди и генерал Вуд сумели наладить гармоничные отношения и могли
спокойно обсудить многие вопросы, касающиеся жизни в Сантьяго, - от расчистки улиц
до всеобщего образования. Даже в таких крупных городах, как Сантьяго, в школу ходили
едва ли треть детей соответствующего возраста, а в сельской местности – и того меньше.
В первые же месяцы совместной работы Вуд и Эмилио открыли в Сантьяго двадцать пять
детских садов, организовали новые педагогические училища – одно мужское и одно
женское. Когда Эмилио узнал, что в некоей школе на триста девочек приходится одна-
единственная учительница, то приказал попечительскому комитету над школами
провинции нанять дополнительный персонал. Комитет оставил требование без внимания,
и тогда вмешался Вуд, после чего учителя все-таки нашлись.
Между Эмилио и Вудом даже завязалось нечто вроде дружбы – вполне искренней,
несмотря на политические разногласия. Они переписывались много лет после того, как
Вуд уехал с Кубы. Какое-то время они были полезны друг другу – Эмилио поддерживал
начинания Вуда, в том числе попытки бороться с желтой лихорадкой и кампанию по
восстановлению водопровода и канализации, а как мэр неизменно проявлял к нему
уважение и искал его совета, как и подобает по отношению к высшему офицеру. Вуд
щедро вознаграждал его. В самом начале службы на посту мэра Эмилио решил, что
Сантьяго нужен муниципальный музей для демонстрации реликвий героического
прошлого, начиная с раннего колониального периода и до дней рабства и борьбы за
независимость. Вероятно, Эмилио вполне мог продвигать этот проект и самостоятельно,
без Вуда, однако он в первую очередь обратился к нему. В результате он заручился
поддержкой губернатора и двумястами долларов денежного пособия в придачу, благодаря
чему и смог в феврале 1899 года открыть первый городской музей на Кубе.
Разумеется, среди причин, позволивших мэру и генералу найти общий язык, были и
расчистка улиц, и школьная реформа, и городская полиция – а не спорные вопросы вроде
избирательного ценза или границ кубинского суверенитета. Генералу Вуду было известно,
что Эмилио – горячий сторонник политической независимости Кубы, и пока тот был
мэром, Вуд тщательно подбирал слова, когда высказывался на эту тему, по крайней мере
публично. В статье, написанной для журнала «Норт Америкэн Ревью» в мае 1899 года,
Вуд упомянул о том, что на Кубе «как можно скорее» следует учредить гражданское
правительство. «Представления о том, что кубинцы не способны к самоуправлению, в
