В это время Вуд был занят очередной опасной эпидемией желтой лихорадки и,
вероятно, счел жалобы Эмилио мелочными по сравнению с этой задачей. Однако
осложнения, которые привели к отставке Эмилио, вскрыли основополагающие вопросы
относительно американской оккупации. Поскольку кубинцы могли занимать лишь
немногие правительственные посты, реальной власти в их распоряжении было так мало, а
сферы ответственности были разграничены нечетко, конфликты наподобие спора Эмилио
с генералом Кастильо были неизбежны. Эмилио Бакарди был человек гордый и
честолюбивый и имел все основания не желать работать, по его словам, «всего лишь
простым административным агентом при гражданском губернаторе [т.е. Кастильо],
который имеет право отменить все, что постановил мэр». А Леонард Вуд как
американский военный губернатор восточной Кубы не передал кубинцам, которых он
назначил на важные посты, достаточно власти, и не старался выстроить новые
политические институты.
На самом деле Вуд был ярым противником полной независимости Кубы, как и
большинство высокопоставленных американцев, которые вели с ней дела. Правительство
Соединенных Штатов едва ли могло проигнорировать свою же поправку Теллера, где
говорилось, что американцы должны в конечном итоге отказаться от своей юрисдикции
на острове, однако Вуд и его единомышленники стояли на том, что поправка не должна
иметь значения, если кубинцы сами захотят присоединиться к Соединенным Штатам.
Разумеется, подавляющее большинство кубинцев предпочитали независимость, но если
принять такой закон об избирательном праве, что значительное число кубинцев,
жаждущих свободы, не смогут прийти на выборы, этот факт не сыграет существенной
роли. «Кубинцы,
Соединенным Штатам, поскольку понимают, что мы дадим им стабильное
правительство», - заявил Вуд корреспонденту «Нью-Йорк Таймс» в июне 1899 года.
В декабре 1899 года Леонард Вуд был назначен генерал-губернатором всей Кубы,
сменив на этом посту генерала Джона Брука. Он немедленно начал предпринимать шаги,
чтобы право голоса получили только те кубинцы, которые скорее всего будут стоять за
аннексию. Его партнером был Илайхью Рут, недавно ставший военным министром. За
несколько недель они вместе разработали план ограничения свободы голосования, вполне
отвечавший их целям. По американскому постановлению, голосовать могли лишь те
кубинцы мужского пола, которые были грамотны, владели собственностью на сумму не
менее 250 долларов или служили в повстанческой армии. Исключение из круга
голосующих самых бедных и необразованных, по словам Рута, лишь отсеивало
«невежественных и некомпетентных», и Вуд был с ним согласен. «Предоставление права
голоса этому контингенту, - писал Вуд, - приведет лишь ко второму изданию Гаити и
Санто-Доминго [Доминиканской Республики] в ближайшем же будущем». «Контингент»,
объединявший Кубу с этими странами, состоял из чернокожей части населения, по
большей части неграмотной. Вуд был достаточно хорошо воспитан, чтобы избежать в
своей аргументации откровенно расистских высказываний, однако его биограф Герман
Хеджхорн прямо говорит о воззрениях генерала: «Мысль о том, что негры могут взять
вверх, была для него как грозовая туча на горизонте».
План ограничения свободы голосования – настоящий шедевр лицемерия. В своей
статье в «Норт Америкен Ревью» Вуд писал, что Кубе нужно «либеральное и
справедливое правительство, которое состояло бы из народа, трудилось ради народа и
избиралось народом», однако прямым следствием его нового плана было исключение
примерно половины мужчин, достигших избирательного возраста, из участия в
ближайших муниципальных выборах и в дальнейших выборах делегатов для составления
кубинской конституции. Возмущенные граждане и местные правительства засыпали Вуда
