богатым ромовым королем и покорителем сердец – душещипательном (и, естественно,
приукрашенном) повествовании, которое публиковалось в воскресных газетах по всем
Соединенным Штатам в декабре 1923 и январе 1924 годов. В своей истории Марта
утверждала, что шла под венец с дурными предчувствиями. «В Сантьяго много говорили
о Пепе Бакарди и о его юных родственниках, - писала она, - о новом поколении Бакарди,
которые ничуть не напоминали суровых стариков, благодаря которым имя Бакарди
достигло подлинного величия. Я слышала достаточно, чтобы понимать: Пепе ведет
разнузданную веселую жизнь и питает слабость к хорошеньким девушкам и к
собственному рому».
Однако же Марта все равно решила выйти замуж – но на всякий случай они с Пепе
подписали брачный договор, в котором он обещал не возражать, если требование о
разводе будет исходить со стороны супруги, и обеспечить содержание детей, если у
Марты будут дети и она должна будет их растить. Свидетелями соглашения выступили
подруга Марты и кузина Пепе Энрикета Шуг и молодой муж Энрикеты Хосе Бош по
прозвищу «Пепин» - еще один представитель сантьягской золотой молодежи, обладавший
репутацией гуляки, которому, однако, в качестве свойственника Бакарди предстояло
сыграть важную роль в семейном деле в грядущие десятилетия.
То, как Марта Дюран описывала свой медовый месяц американским читателям, вот
уже четыре года томившимся под властью Сухого закона, стало для них сладкой мукой –
им дали подсмотреть одним глазком, как жила Гавана начала 1920 годов. Марта
описывала визиты в роскошные частные клубы-рестораны, где перед посетителями
дефилировали молодые женщины в экзотических нарядах или же вовсе без всего. Однако
вскоре между супругами начались раздоры. Марта писала, что окончательный разрыв
произошел, когда однажды ночью Пепе Бакарди вытащил ее из постели и потребовал,
чтобы она спустилась в гостиную развлекать его самого и его пьяных друзей. Когда Марта
потребовала у мужа денег, он сказал, чтобы она взяла их у Энрике Шуга, президента
фирмы «Бакарди», или у Педро Лая Ломбарда, главного управляющего, но они сказали,
что она ничего не получит, пока не вернет автомобиль, который Пепе подарил ей на
свадьбу. «В конце концов я поняла, что меня втянули в войну, - писала Марта, - что на
самом деле меня преследует все семейство Бакарди, которое стало генеральным штабом
кампании против одной бедной, одинокой, беззащитной девушки».
Да, Бакарди горой стояли друг за друга, и Марта Дюран была не последней бывшей
женой одного из них, которая после развода почувствовала себя отверженной. Но Бакарди
были и щедры и великодушны, и где бы ни появлялись юные Бакарди, у них всегда было
много друзей. Бэзил Вун писал в своих путевых заметках, что Бакарди «славились по
всему острову милосердием и дружелюбием». В Сантьяго Бэзила Вуна принимал
весельчак Факундито Бакарди, сын Факундо Бакарди Моро и сотрапезник своего
двоюродного брата Пепе. Когда Факундо ушел на покой, Факундито стал вице-
президентом «Бакарди», но у него по-прежнему находилось время развлекать приятелей в
Сантьяго и Гаване. После его трагической гибели несколько лет спустя «Нью-Йорк
Таймс» писала, что Факундито с его обаянием был «одним из самых популярных людей
на Кубе».
* * *
Младшее поколение Бакарди, как и их предки, были убежденными сторонниками
независимости Кубы, только теперь было не совсем понятно, что это означает. Они
выросли в годы, когда процветание было в фаворе, а идеализм – уже нет, в годы, когда
Куба с официальной точки зрения была свободной, но с политической - оставалась
бессильной. Выборы, проходившие каждые четыре года, регулярно дискредитировались
обвинениями в подлоге и по большей части ни к чему не вели. Между партиями не было
