зале ожидания, в тепле и блеклых сумерках – может, люди обо мне вообще забыли, как и об этой станции, этом месте. Первоначальный страх, что я, если засну здесь-внутри, пропущу нужный мне поезд, сменился приятной беззаботностью и равнодушием, усталость накрыла меня, как мягкое теплое одеяло. Будто перерубив канат, ранее державший мою лодку на привязи, я теперь дрейфовал в тумане этого часа, не ощущая никакой тяжести, – между ночью и утром, один в зале ожидания маленького вокзальчика – ? понимаешь: Это был самый счастливый мой час, за долгое время….. И внезапно я увидел его, он действительно был здесь=снаружи – притекшее сюда из потоков огня&пламени, но в холодном тумане остывшее и превратившееся в черный многотонный блок Железное Литье –, этот Большой Темный Поезд….. ждущий меня в конце короткого перрона. !Странно: я не слышал, как он подошел. Он, может, возник непосредственно из испарений и тьмы – ведь любые сумерки превращают все предметы в собственные творения, – и запечатлелся на туманном лике этого часа как несмываемый след какого-то давнего помешательства. Угловатый & черный, выступал из тумана мощный железный остов, и ни звука не было вокруг, ни единого человека во всей округе. Казалось, этот поезд прибыл сюда с большим запозданием, а то и вопреки расписанию; он проехал дальше перрона – и, очень может быть, остановился только ради меня. Мне пришлось, чтобы добраться до последнего вагона, пройти какой-то отрезок пути по рельсам, переступая через шпалы, расстояние между которыми для одного шага слишком маленькое, а для того, чтобы каждый раз перешагивать через шпалу, – слишком большое, все равно как если бы я пытался пройти по положенной на щебень приставной лестнице. С каждым шагом, приближавшим меня к последнему вагону, поезд вырастал в высоту, крыша уже исчезла в тумане; железные части: штанги подножка буфер & болты – соответственно, тоже увеличивались в размерах; каждая отдельная головка винта, смазанные машинным маслом подшипники & крючья на глазах укрупнялись, словно под лупой, & то же происходило с густыми каплями жира, застывшими на механических деталях….. Щебенка хрустела под моими ногами, это был 1ственный близкий звук (еще доносился издали, из тумана, с ритмичными промежутками, железный перестук клапанов); я, неловко переступая через шпалы, добрел, наконец, до вагона, и передо мной воздвиглось огромное, неподвижное стальное колесо, поверхность скольжения которого выделялась своим светлым блеском из всей этой железной громады; Вагон, когда я смотрел на него с такого близкого расстояния, казалось, был размером с многоэтажный дом (окна купе обрамлены железом и напоминают вывешенные в ряд, в выставочной галерее, гигантские черные зеркала –); подножка, поручень & вагонная дверь располагались слишком высоко для меня – мне !никогда туда не взобраться –, и я растерянно и удивленно, как бы глазами маленького ребенка, смотрел на протянутые под днищем вагона тяжелые распорки, покрытые жирными натеками масла и соединяющиеся между собой в железную клеть, – в то время как позади всего этого, по ту сторону железнодорожной насыпи, простиралось неподвижное туманное море –, и в нем растворялся свет месяца: кривого обрезка жести, медного & холодного –. Я не испытывал страха. И неуклюже ковылял по щебню, уже протянув руку, чтобы схватиться за поручень Последнего Вагона. !Сейчас – еще только 2 шага – один большой шаг – потом я смогу подняться – –
–Но тут на меня обрушились яркий-свет голоса шаги грохот : внезапно вырванный из незаконченного сна, я, лежавший на скамье в зале ожидания, приподнялся и уставился на входную дверь: какие-то люди вваливались вовнутрь – вразвалочку, солдатскими О-шагами; ошметки-холода & клочья-тумана, занесенные из-Снаружи, клубились вокруг их массивных фигур; некоторые уже успели надеть строительные каски, и все были в рабочих комбинезонах, с накинутыми поверх них обычными куртками; –! Гляньте, ребята, кто тут обосновался: !бомж – ; –Не-а: не бомж: Это, наверно, наш-Новенький – :ОНИ имели в виду меня. Я, ничего не сказав, поспешно вскочил со скамьи, потому что услышал, как к платформе подходит поезд….. – Тогда это мне почти удалось, я был близок к этому: чтобы освободиться от всего здешнего дерьма – каменистого бесплодного поля, усеянного обломками прошлого, коверкающими каждый мой час, – во сне я уже держал Все=Это в руках и с той блаженной легкостью, какая возможна только во сне, чувствовал, как оно растворяется в тумане – превращаясь в то холодное Ничто, что оставляет после себя меньше чем на йоту росы, и потом – никаких воспоминаний; в !тот раз мне бы это удалось – ! Можешь мне поверить – ?!слышишь – !Точно тебе говорю – : но мне Всё испортили – из этой цело=купности низости грубости & сентиментальности, в которой мы все увязаем, как мухи, прилипшие к клейкой ленте, могут возникать только новые мерзости и ужасы….. И все же пока я способен мыслить образами – ?!понимаешь – страх не одолеет меня – :Хотя и фантазия уже не свободна – не свободна от обломков, руин; – –Ты еще не похож на 1го-из-наших=лагерников: Услышал я, много ночей назад, голос тучного охранника, когда он, широко усмехнувшись (кителя на нем не было), схватил меня, зажал в углу комнаты, потом поднял кулак & врезал мне по морде – мертвые иногда хватают живых – бывает, что в сновидениях ОНИ даже раздают нам затрещины –; И вот, всякий раз, когда мне почти удается запрыгнуть на тот Большой Поезд, ждущий меня в конце перрона: когда рука моя во сне тянется к поручню и пальцы уже смыкаются вокруг холодного железа, и: остается сделать только один непривычно размашистый шаг, чтобы подняться на подножку, – !именно в такие моменты – :из толпы всегда готовых прийти тебе на помощь благопристойных & благожелательных хамов !обязательно выступает вперед какой-нибудь богомерзкий идиот & включает свет –: Судьба и Сраньё, дорогой мой, похожи не только тем, что начинаются с одной буквы.
–Еще не совсем проснувшись, я побрел вслед за остальными, в-Снаружи, на платформу; в голове жжение, и на языке – тоже; веки воспалены от пыли и бессонной ночи. 5 утра: утро еще только брезжит; влажная известь, рассыпанная в темноте. В желудке нехорошо : то ли от голода, то ли потому, что тошнит. Из стены вокзального здания торчит водопроводный кран: я отхлебнул от водяной струи, она была сладковатой, с привкусом холодного железа, – и сплюнул на рельсы, чтобы избавиться от гнилостных остатков этой ночи. Уставился на шпалы – на щебень –:на железнодорожное полотно (:!как бы я хотел сейчас быть сорной травой или камешком среди других камней –)–, зевок, разодравший мой рот, – порыв ледяного ветра – время отправляться в путь. Это был не он, не тот Большой Темный Поезд –; а какие-то жестяные собачьи будки, поставленные на колеса –; поручень ледяной & шершавый – такими же мне представлялись и мои кости, тогда как в кишках выпитая холодная вода, казалось, ножами проковыряла & просверлила для себя узенький проход –. И так оно будет продолжаться дальше, год за годом. Здесь ли, в качестве чернорабочего, или в других местах, но тоже в качестве бездомного работяги: В-точности-так. Годами. Десятилетиями. День-за- днем. Даже без надежды подохнуть на своем рабочем месте. Потому что прежде, чем это случится, тебя своевременно вышвырнут вон. Чтоб пускал-слюни & писал-в-штаны не где-нибудь, а в !Доме-для- престарелых. Потому что стареть – значит нагибаться и подбирать у себя из под ног камни=оскорбления, которыми осыпают тебя Другие, не сомневающиеся в своем превосходстве над тобой: Старики !Никому не нужны – Слишком!много их развелось – & слишком !дорого обходится хранение этого ненужного багажа – Хотите жрать, поищите себе чего-нибудь на погосте, эта забегаловка не для вас. – И все же годик-другой тебя еще потерпят – Селекция в рамках соцобеспечения….. Но уж потом, будь так !любезен, не тяни….. Сплюнь, если хочешь, – И Издохни – Последнее Мочеиспускание = Последнее Помазание – Хватит, Приятель, пора и !честь знать Космическая граница=Сточная канава, &: ищи- свищи свою пенсию в воде. Зато !Никаких сцен больше !Никакого балагана – всяких там Бим-Бам- Талам[108] – :Даже колокола порой сбиваются с ритма – ведь каждый новый день не лучше самого 1го : Говеная жизнь…..
И почувствовал, как толчок, что меня отбросило в прежнее настоящее, в прежнее место: я по- прежнему сидел, прислонившись к стене, недалеко от входа; от отсыревшей кирпичной кладки тянуло холодом, И озноб, будто на паучьих лапках, пробегал по коже. Снова один. : Я даже не изменил положения. Я сидел, оцепенев в неподвижности, во-Внутри руины и у края этой бумажной горы….. Утренняя заря цвета мыльно-щелочного раствора – незаметно просачивающаяся сквозь стену тумана, приближающаяся, развертывающаяся, распространяющаяся вместе с сероватым светом над влажной каменной кладкой, расшифровывающая содержание тьмы; я, так и не спавший этой ночью, окоченевший и грязный, кожа под известковой коростой распухла и зудит от бессчетных укусов насекомых – чесаться чесаться –:кровь и грязь под ногтями, и, несомненно, я скоро внесу инфекцию….. в руках клочки бумаги….. завитушки каракули (так это называют), оставшиеся от не-смертных часов Чужака, который не мог умереть,
