Жара в Аномо

Магазины посещал европеец, «Человек в черном ко­стюме», который следовал за юношей через весь город вот уже третий час. Всякий раз, войдя в магазин, ев­ропеец возвращался оттуда без покупки, и они двига­лись дальше по противоположным сторонам улиц, слов­но не были знакомы друг с другом.

Лишь однажды, возле питьевого фонтанчика, они перебросились несколькими фразами.

Ушел на покой, но предчувствовал, что снова займусь беготней на склоне лет. Ай да Кими-старина! Зашвырнул меня в молодость! Вот только ноги чуть хуже стали слушаться.

Мой учитель говорил, что вы своими ногами жонглируете в каратэ с потрясающей силой, — заме­тил юноша, восхищенно поглядывая на отставного ин­спектора, — а дед зря не скажет.

В суперкаратэ, сынок, верно, я еще ничего, Ой­бор прав. Но таскаться по городу столько времени в этакую духотищу не по вкусу даже тренированным но­гам.

—

А мне хоть бы что! — вырвалось у Самбонанги.

—

У тебя преимущество. Интересно, что ты запоешь в мои годы.

—

О! Вы самый молодой из всех старых, кого я знаю! Смотрю на вас и сильно удивляюсь! Какие бицеп­сы! Плечи! Зубы!

Бывший инспектор расхохотался. Юноша выждал, когда он успокоится, и недоуменно спросил:

—

Разве не правда?

Про зубы — это ты хорошо. Долго нам еще?

—

Осталось немного, хороший белый человек, сов­сем немного, — заверил Самбонанга, — после этой за­глянем только на улицу Капуцинов, там белые тоже облюбовали два местечка.

—

Капуцинов? Это недалеко, знаю.

—

Очень близко, совсем рядом. Там, в кофейне «Зо­лотая чаша», есть табачная лавка, старое пристанище контрабанды. И респектабельный бар на углу, «Куту-бия», бывали там?

—

Не имел удовольствия, — поморщился отстав­ной инспектор, — много потерял?

—

Не знаю, мне тоже не довелось. Некогда, — ска­зал Самбонанга с ухмылкой, — да и девчонкой не ус­пел обзавестись.

—

В мое время этот бар меня не завлекал. Пошли, сынок.

Они продолжили путь.

Редкие дуновения ветра не радовали прохожих, они с беспокойством поглядывали наверх. Хрустально чи­стый с утра купол неба сейчас подернулся пепельно-серой дымкой, испещренной длинными, тягучими, как следы пролетевшей реактивной эскадрильи, по­ лосами.

На углу улицы Капуцинов сидел на ступеньке перед входом в бар полусонный папаша Гикуйю.

После долгого и задумчивого созерцания преобразив­шейся небесной тверди Гикуйю осенил себя крестным знамением, зевнул и принялся опускать на окнах жа­ люзи.

—

Закрыто? — послышалось за спиной бармена. Он обернулся и увидел незнакомого мужчину в черном костюме и белоснежной сорочке, воротник которой, не­смотря на удушливую жару, был стянут галстуком.

Вдоволь полюбовавшись чудаком, что средь бела дня задал такой вопрос у порога ночного заведения, папаша Гикуйю спросил, в свою очередь:

—

Господин впервые в нашем городе?

—

Мм... да, впервые. Мне советовали посетить...

—

Я так и понял, — прервал его бармен с широкой улыбкой, — не знаю, как и благодарить приезжего гос­подина. Для человека, проделавшего по меньшей мере четыре тысячи шагов от вокзала, чтобы, минуя прочие вполне привлекательные заведения, порадовать своим

вниманием именно «Кутубию», не существует запертых дверей.

—

Вы чемпион, король всех риторов, — сказал евро­пеец, изображая не менее широкую улыбку. — Убий­ственная ирония, непревзойденная!

Хозяин решительно повел любезного незнакомца к стойке, снял с полки бутылку и вынул из стерилизато­ра два стакана.

—

Нет, нет, — сказал гость, — только коробку си­гарет, пожалуйста. Что-нибудь кисленькое, ароматное.

После короткой и неловкой паузы бармен заставил себя произнести:

—

Какие прикажете?

—

Мм... Вообще-то мне по душе балканские та-баки.

—

Понимаю, промасленная травка Вирджинии уже набила оскомину.

—

Да нет, просто вдруг захотелось кисленького. Я бы взял пару коробочек, скажем, «Хеласа», «Хелас Папо-стратос» я имею в виду.

—

И все? — удивился Гикуйю. — За этим вы та­щились от вокзала?

—

Только сигареты, пожалуйста.

Бармен спрятал бутылку и стаканы, тщательно про­тер тряпицей и без того идеально блестевшую пластмас­совую поверхность стойки и сказал:

—

Я в отчаянии, но этот сорт слишком большая редкость по нынешним временам. У меня не бывает. Не взыщите. Заходите-ка вечером, разумеется, не за табаком. Вы к нам надолго? Или проездом?

—

Да так, знаете... Жаль, что зря обеспокоил вас.

—

Напротив, это честь для моей «Кутубии»!

—

Может быть, подскажете, где купить?

—

«Хелас» у нас не найдется, только за границей, мой господин.

—

В таком случае еще раз извините за беспокой­ство.

—

Что вы, что вы, — улыбка вновь