Жара в Аномо

Ветер бил и кружил, он гнал тучи раскалённого песка и тянул одну ноту, жуткую, как вопль падающе­го в пропасть.

Это был необычный пыльный харматтан, свирепый смерч, бич материка, порожденный восходящими дви­жениями сильно перегретого воздуха нижних слоев атмосферы.

Из беснующегося пространства вынырнул Ник Ма­тье. Озираясь и отплевываясь, закрывая лицо руками от несущейся навстречу нещадной песчаной крупы, он бежал, терзаемый ветром, к шевелящемуся куполу скла­да.

Обнаружив там Габи и Даба, что лихорадочно закрепляли изнутри нижние края парусиновых стен, Ник шарахнулся назад, не замеченный ими, заметался в поисках укрытия.

Еще немного, и чертова палатка унесет меня в бездну!

— Держись! — откликнулся Даб. — Ложись на пол! Прижимай!

Ник распластался на палатке, которая билась под ним, точно раненая птица с могучими крыльями. Но еще сильнее колотилось его сердце, и весь он дро­жал, словно в ознобе.

— Сейчас, сейчас утихнет, — успокаивал Даб жен­щину, — иззестно, налетит, испугает и утихнет.

— Я не боюсь, — отвечала Габи, — просто очень обидно за такую напасть. Все ведь может рухнуть.

— Утихнет. Завтра будем смеяться над собой, завт­ра будем вытряхивать песок из ушей. Утихнет прокля­тый. Должен.

— Ты слышишь? — вдруг насторожилась Габи.

— Что?

— Не стало... замолкла!

И верно, оборвался, не доносился больше привыч­ный гул буровой установки, лишь визжал, свистел не­истовый ветер, замазывая серой краской оранжевый диск солнца.

Даб стрелой вылетел из склада, мелькнув мимо рас­пластавшегося Ника Матье.

—

Бур! — в ужасе кричала Габи, устремляясь за ним. — Остановили бур! Нельзя!

Взмокшее, грязное лицо Ника Матье передернула гримаса, он еще плотнее прижался к земле, будто си­лился вместе с палаткой зарыться в стонущие пески, и сам стонал и кряхтел, скрежеща зубами, словно тело его топтали ногами, пинали и рвали на части.

А в двухстах метрах от него, превозмогая ветер, бежали к насосу артезианской скважины Борис Ко­рин и Сергей Гринюк. Корин громко кричал дизели­сту:

—

Кто трогал трактор? Ты перегонял! Живо на ка­бель!

С трапика вибрирующей на ветру вышки панически прыгали рабочие, придерживая полы одежды и каски на головах.

— Помбуры, по местам! Назад!

— Тикайте обратно, вам сказано! — вторил Борису дизелист. — Всем оставаться на своих местах!

Помбуры ошалело полезли снова на палубку буро­вой. Габи и Даб послушно повернули к складу, не сбавляя бега.

А песчаная буря крепчала, как назло. Солнце скры­лось за мрачной завесой, стемнело, будто настали гу­стые сумерки. По лагерю, шурша и звеня в завихре­ниях, катился всякий бумажный, тряпичный, жестяной сор.

Ник Матье не слышал и не видел того, что происхо­дило на месте аварии, но догадывался.

В разгар суматохи из автобуса-лаборатории, куда стихия не могла проникнуть своими когтями, выпрыгну­ла Джой, очевидно не пожелавшая оставаться без­участной в уютном убежище.

При виде девчонки Ник вскочил, как кошка, ринулся к ней, схватил за руку.

—

Куда! Это опасно!

—

Ники, что случилось? Я должна знать! Почему все обезумели?

—

Нельзя! Туда нельзя!

—

Но я должна знать! Пустите! Я должна!

— Молчи! — Он грубо и настойчиво удерживал ее, заслоняя собою от вихря.

— Хорошо, я останусь, но не смейте так меня сжи­мать своими ручищами! И объясните, что происходит, в конце концов!

Ник отстранился слегка, продолжая, однако, дер­жать ее за плечи. Он был зол и смущен, казался рас­терянным. И возможно, чтобы отмахнуться от болез­ненных мыслей, а заодно и оправдаться перед девуш­кой за вспышку грубости, пояснил, обжигая ее щеку дыханием:

—

Судя по всему, оборван кабель питания насоса или что-то в самой системе. Дело дрянь. Не стало во­ды, прекратилась подача раствора в скважину. Колон­ну, наверное, уже заклинило, забой глубоко. Это страш­но в бурении, крошка, это верный конец делу. Боюсь, начнем сначала.

— Все сначала? Сначала?!

— Все рухнет, мне приходилось видеть такое.

—

И ничего нельзя сделать, Ники, неужели так безнадежно?

—

Они просто не успеют, зря суетятся.

— А вы, — вскричала Джой, — почему вы здесь?

— Обермастер гонит всех к черту. Помоги-ка лучше мне спасти хоть палатку. Проклятая авария... слава бо­гу, не в мою вахту.

—

Ужас! Какой ужас! Я ничего не понимаю!

А тем временем Борис и Сергей спешно исправляли повреждение. К ним присоединился Лумбо, он догадал­ся притащить сколоченный из коротких досок щит, один из тех, что были проложены между полозьями «бэуш-ки», и соорудил с его помощью нечто подобное загради­тельной стенке для ремонтников.

Вскоре Сергей уже мчался в дизельный блок к своим машинам, готовый запустить их по первому же сигна­лу Корина, там его встретил возбужденный до крайно­сти Баба- Тим.

— Кто виноват? — кричал он. — Кто? Ты был здесь! Я был здесь! Там никого не было!

— Кто-то тягач перегнал за емкость шагов на пят­надцать, не меньше, — отвечал Сергей, тщательно застегивая ремни на пляшущей «рубахе сарая», — старшой на меня погрешил сгоряча. Небось кается.

— Никого не было! Кто сделал?

— Тягач пытай, не меня. В такую завирюху запро­сто сползет куда не