тридцатил?тнемъ возраст?.
Въ Оптиной Пустыни въ скитскомъ братств? не было такого смиреннаго послушника, какимъ былъ молодой скитоначальникъ о. Антоній, который ни мал?йшаго распоряженія не д?лалъ безъ благословенія своего старца и брата о. Моисея. Въ сохранившихся его помянникахъ мы читаемъ: «помяни, Господи, господина моего духовнаго отца и благод?теля всечестн?йшаго игумена іеромонаха (въ другихъ игумена, схиархимандрита) Моисея». Скитская братія состояла главнымъ образомъ изъ почтенныхъ старцевъ и какой кротостью и какимъ тактомъ надо было обладать молодому начальнику, чтобы не им?ть ни съ к?мъ недоразум?ній. Ввиду малочисленности братства, самъ начальникъ исполнялъ многія братскія послушанія. Часто доводилось ему оставаться безъ келейника, который исполнялъ обязанности то повара, то садовника, то хл?бопека. «Какъ самый б?дный бобыль, писалъ о. Антоній въ 1832 г. одному родственнику, живу въ кель? одинъ: самъ и по воду, самъ и по дрова … Чиномъ священства почтенныхъ, теперь у насъ въ скиту собралось пять челов?къ; но вс? они престар?лы и многонемощны, почіму и тяготу служенія за вс?хъ несу одинъ».
Онъ жилъ «вс?мъ быхъ вся, да всяко н?кія спасу» (I Кор. IX, 22). Этотъ текстъ въ прямомъ смысл? относится къ старческому служенію. Однако, ни о. Антоній, ни о. Моисей не брали на себя прямой обязанности душепопеченія лицъ монастырской братіи. Но будучи сами духоносными старцами, они понимали значеніе старчества и представили т?мъ великимъ старцамъ, которыхъ они привлекли въ Оптинскій скитъ, самое широкое поле деятельности. Такимъ образомъ насажденіе въ Оптиной Пустыни старчества было всец?ло обязано этимъ двумъ братьямъ. И не только насажденіе, но и процв?таніе.
Вотъ какое впечатл?ніе оставилъ по себ? скитъ въ воспоминаніи лица, бывавшаго тамъ въ юности при скитоначальник? о. Антоніи: «Величественный порядокъ и отраженіе какой–то неземной красоты во всей скитской обители, часто привлекали д?тское мое сердце къ духовному наслажденію, о которомъ вспоминаю и теперь съ благогов?ніемъ, и считаю это время лучшимъ временемъ моей жизни. Простота и смиреніе въ братіяхъ, везд? строгій порядокъ и чистота, изобиліе самыхъ разнообразныхъ цв?товъ и благоуханіе ихъ, и вообще какое–то чувство присутствія благодати, невольно заставляло забывать все, что вн? обители этой. Въ церкви скитской мн? случалось бывать преимущественно во время об?дни. Зд?сь уже при самомъ вступленіи, бывало, чувствуешь себя вн? міра и превратности его. Съ какимъ умилительнымъ благогов?ніемъ совершалось священнослуженіе! И это благогов?ніе отражалось на вс?хъ предстоящихъ до такой степени, что слышался каждый шелесть, каждое движеніе въ церкви. Клиросное п?ніе, въ которомъ часто участвовалъ самъ начальнике скита о. Антоній, было тихое, стройное, и вм?ст? съ т?мъ величественное и правильное, подобно которому посл? того и нигд? уже не слыхалъ, за вс?мъ т?мъ, что мн? очень часто приходилось слышать самыхъ образованн?йшыхъ п?вчихъ въ столицахъ и изв?стн?йшихъ п?вцовъ Европы. Въ п?ніи скитскомъ слышались кротость, смиреніе, страхъ Божій и благогов?ніе молитвенное, между т?мъ, какъ въ мірскомъ п?ніи часто отражается міръ и его страсти, — а это уже такъ обыкновенно! Что–жъ сказать о т?хъ вожд?ленн?йшихъ дняхъ, когда свягценнод?йствіе совершалось самимъ начальникомъ скита о. Антоніемъ? Въ каждомъ его движеніи.въ каждомъ слов? и возглас? видны были д?вственность, кротость, благогов?ніе и вм?ст? съ т?мъ святое чувство величія.
Подобнаго свягценнослуженія посл? того я нигд? не встр?чалъ, хотя былъ во многихъ обителяхъ и церквахъ» («Жизнеописаніе настоятеля Малоярославецкаго Николаевскаго монастыря Иіумена Антонія». Москва, 1870 г., стр. 27).
О. Антоній пробылъ начальникомъ скита 14 л?тъ, когда епископъ Калужскій Николай, враждебно относившійся къ старчеству и причинившій много горя о. Моисею, назначилъ его родного брата о. Антонія настоятелемъ Ярославецкаго Николаевскаго монастыря. Въ это время о. Антоній переступилъ сорокал?тній возрастъ и на ногахъ его открылись раны, какъ посл?дствіе его подвиговъ и трудовъ. Ему было крайне тяжело разставаться съ созданнымъ его трудами уединеннымъ Оптинскимъ скитомъ, гд? его окружала всеобщая любовь, со своимъ братомъ, который былъ его старцемъ. Начальствованіе въ чуждыхъ ему условіяхъ жизни, являлось для него тягчайшимъ и величайшимъ крестомъ. Однажды, пишетъ онъ, «сильно уны во мн? духъ мой, и воздремавшись вижу въ тонкомъ сн? ликъ отцовъ, и одинъ изъ нихъ, якобы первосвятитель, благословляя меня, сказалъ: в?дь ты былъ въ раю, знаешь его, а теперь трудись, молись и не л?нись! И вдругъ, проснувшись, ощущаю въ себ? н?кое успокоеніе. Господи! даруй мн? конецъ благій!»
Больной настоятель иіуменъ Антоній часто могъ только лежа давать приказанія и не былъ въ состояніи сл?дить за точнымъ исполненіемъ своихъ распоряженій. Онъ многократно просился отпустить его на покой, но еп. Николай былъ неумолимъ. 14 л?тъ продолжалось его злостраданіе. Иногда онъ долженъ былъ ?здить въ Москву за сборами пожертвованій на окончаніе монастырскихъ построекъ. Въ Москв? о. Антоній пользовался особымъ вниманіемъ со стороны митрополита Филарета, который понималъ духовное устроеніе смиреннаго подвижника–страдальца. Онъ полюбилъ его и приглашалъ его къ сослуженію съ собой, оказывалъ ему знаки отеческой милости и утЬшалъ его бес?дами. Наконецъ, митрополитъ вступился за него передъ епархіальнымъ архіереемъ, который, наконецъ, согласился его отпустить на покой въ Оптину Пустынь, что состоялось въ 1853. Возвратившись въ Оптину Пустынь, о. Антоній прожилъ еще 12 л?тъ.
Въ теченіе этого времени, онъ жилъ въ Оптиной Пустыни, какъ лицо, находящееся «на поко?» и не вм?шивался во внутреннія д?ла монастыря и скита и даже изб?галъ давать сов?ты. Только ут?шалъ въ скорбяхъ, приходившихъ къ нему.
Ему пришлось пережить кончину брата своего схіархимандрита Моисея, что было для него тяжелой потерей. Два м?сяца провелъ онъ въ затвор? въ непрестанной молитв? за усопшаго. Онъ не могъ говорить о брат? безъ слезъ и потому отказывался сообщить св?д?нія, ему изв?стныя, о сокровенной, внутренней жизни покойнаго. Это осталось нераскрытыми У о. иіумена Антонія было много духовныхъ чадъ среди мірянъ, многіе знали его въ бытность его настоятелемъ Малоярославецкаго монастыря.
Посл? кончины удалось собрать и издать сборникъ его писемъ къ этимъ лицамъ. Выбраны были письма, содержавшія общее назиданіе. «Письма эти», говоритъ его жизнеописатель, «отличались тЬми же достоинствами, какъ и устныя его бес?ды, тЬмъ же естественнымъ краснор?чіемъ и сладкор?чіемъ, тою же назидательностью и своеобразной выразительностью и силою. Слогъ его совершенно особенный, свойственный одному о. Антонію. Въ нихъ ясно отпечатл?лись вс? высокія душевныя свойства любвеобильнаго старца. Читая ихъ, какъ будто слышишь самую его бес?ду». О. Антоній обладалъ даромъ прозорливости и часто, не ожидая полученія писемъ, писалъ утЬшенія и наставленія. О. Макарій — оптинскій старецъ — называлъ о. Антонія: «и по сану и по разуму старшимъ и мудр?йшимъ себя».
Въ жизнеописаніи о. Антонія приведено не мало совершенныхъ имъ чудесь. Приведемъ одинъ случай: одна д?вица, не пожелавшая выйти замужъ за опред?леннаго челов?ка, подверглась вліянію чаръ отъ колдуна. Отецъ Антоній, не будучи приглашеннымъ, явился въ этотъ домъ. «Когда пришелъ часъ вол? Божіей быть мн? у васъ», пишеть онъ этой д?виц?, «то въ начал? ц?лую толпу б?совъ встр?тилъ я, съ бранью воспрещающихъ входъ, но Господь разогналъ ихъ». О. Антоній вошелъ въ домъ совершенно бл?дный. Молитвами о. Антонія, д?вица получила облегченіе и поступила въ монастырь, но окончательное освобожденіе отъ недуга получила отъ преосв. митрополита Филарета Московскаго, къ молитвамъ котораго, в?роятно, приб?галъ о. Антоній, ибо между этими подвижниками существовала связь и близость. Митрополитъ явился страждущей въ сонномъ вид?ніи, прочелъ псаломъ 60–й и приказалъ читать его ежедневно. Съ тЬхъ поръ монахиня Р. освободилась отъ вражескихъ нападеній («Жизнеоп. иг. Антонія», стр. 103. Москва, 1870 г).
О. Антоній безпрерывно почти всю жизнь жестоко страдалъ отъ ранъ на ногахъ. День преставленія старца о. Антонія 7–го августа 1865 года. Онъ погребенъ рядомъ съ братомъ о. Моисеемъ.
Глава V. Начало Оптинскаго Старчества. Іеросхимонахъ Левъ.
Приступая къ исторіи оптинскаго старчества, мы еще разъ повторимъ: «Оптина явилась какъ бы чашей, куда сливалось все драгоц?нное духовное вино». Или другими словами напомнимъ читателю о той
