'вола лодыжек'; но ???????, может быть, транскрипция евр. офсаии, представляющего действительно, неупотребляемую нигде форму.
'И повел меня'. LXX опять (см. ст. 3) ???????? (т. е. ангел, а не пророк), по слав. 'и преведе мя'. — 'Воды было по колено', как и слав. 'и взде вода до колен' — перифраз краткого, как и в ст. 3, евр. 'вода колен' (греч. точнее без 'взыде'); но 'вода' в евр. не в stata consctr, как ранее и дальше, а в st. abs. маим не мей, может быть, потому что, в первой форме выражение означало бы тоже, что у Ис. XXVI:12 'вода ног' (моча). Из 'повел меня' LXX образовали сказуемое к вода 'и взыде вода'.
Вода таким образом увеличивалась в геометрической прогрессии. — 'Я не мог идти'. LXX 'не возможе, т. е. ангел, прейти', как в ст. 3 и 4. — 'Вода была так высока'. LXX: 'кипяше вода', волновалась как море, от ширины и глубины реки. — 'Что надлежало плыть' букв. 'вода плавания'. LXX: 'аки шум' (поточный). Розенмюллер сопоставляет место из Зенд-Авесты, (перев. Keukter, t. III, р. 16), что Зороастр во сне проходил воду, достигавшую ему сначала до пят, затем до колен и пояса и наконец до шеи и увидел в этом сне указание на развитие своего учения.
'Видел…?', т. е. сверхъестественное возрастание воды в потоке. Вместо измерения дальнейшей глубины потока, которое невозможно, пророку показывается действие его на окрестность, которое есть тоже мера его, заменившая прежнюю недостаточную единицу меры. Но действие это начинается не с 5-й лишь тысячи локтей его длины, а гораздо ранее, почему пророк с ангелом возвращаются назад для обследования берегов потока. — Слав. 'во обращении моем' — 'когда я пришел назад' нач. ст 7.
За невозможностью проследить многоверстное течение реки лично, пророк получает от ангела сведения об этом. — 'В восточную сторону земли'. 'Сторону', по-евр. гелилла, округ, Нав. XXII:20 и д. LXX приняли за собственное имя: 'в Галилею'; но это слово собственным именем стало гораздо позднее; здесь разумеется восточная часть Иудеи, Иерихонская область. — 'Равнину', евр. арава, соб. степь, что LХХ опять приняли за соб. имя: 'ко Арави': слово, действительно, было собственным именем, но им обозначался не известный полуостров, а 'южная часть низменности между заливом Акаба и Мертвым морем, с которым ныне исключительно связано имя Ел — Араба, так равно и нынешний Гор между Мертвым морем и Генисаретским озером' (Buhl, Geographic d. alt. Palastina, 111 и д.): здесь разумеется вторая Арава, — иудейская равнина к западу от Мертвого моря. Вообще это море окружено равниной со всех сторон, почему называлось морем равнины (4 Цар. XIV:25: йам гаарава, рус. 'море пустыни', слав. 'море Аравитское'). — 'В море'. Настолько ясно, какое, что не требовалось определения. После 'войдет в море' — евр. непонятная добавка: 'к морю гаммуцаим', второе слово видимо имеющее своим корнем йаца выходит, может быть, только part Hof (страд. прич.) от этого гпагола, — форма невозможная от сред. глагола, — и притом член необъясним. LXX считали существительным: 'к воде исхода', ???????? должно быть к излитию, к устью реки (может быть, Иордана). Вульг. exibunt, т. е. воды, войдя в море, выходили потом из него другой рекой. Слово близко по начертанию к 'соленый' (гамуцим) и новейшие толкователи читают его так. 'И воды его сделаются здоровыми'. Ныне вода в Мертвом море очень ясна и прозрачна, но сильно солена, горька и вызывает тошноту; взятая на губы, она производит ощущение как бы сильного раствора квасцов. В древности, по-видимому, вода его была гораздо хуже. По Тациту (Hist. V, 6), 'вода в этом громадном озере по вкусу хуже морской, вредоносна для жителей самим запахом своим, не волнуется от ветра, не терпит рыб и обычных птиц'. По блаж. Иерониму, 'в нем не может жить ничто живое, — это самое горькое море, по-греч. называемое ????? ????????, т. е. озером смолы'. Пророк смотрит на воды этого моря как на больные и ожидает в будущем исцеления их; причем может быть, Мертвое море берется как наиболее больная часть природы.
'Пресмыкающееся', в общем смысле: 'движущееся'; так LXX: ?????????, 'вреющих' — 'кишащее'. Быт. I:20 и др. — 'Две струи', букв. 'потоки' в двойст. ч.; неожиданное двойств. число, так как доселе была речь об одном потоке. Объясняют (Маurer) дв. ч. тем, что оно поставлено в смысле единств. ч. для соответствия с ближайшие 'маим' — duale tantmu (употребляемым в дв. ч. только), или для выражения могущества, силы реки (Генг. Кейль); или потому, что река разделялась во входе в море (?Клиф.) или вследствие впадения в него подле Кедрова (Геф.) или Иордана (Сurreу). Новейшие читают с LXX просто ед. ч. или сходное по начертание 'поток их' (т. е. вод, — невозможное выражение), предполагая, что дв. ч. возникло из сопост. с Зах. XIV:8.
Обилие моря рыбой поэтически рисуется в картине целой вереницы на несколько верст рыболовов, стоящих на берегах моря. Ен-Гадди, ?????????, слав. Ингадд, ныне Ен-Джиди, город на самой середине западного берега Мертвого моря, от которого к южный берег его
