Стихотворения и поэмы

                       Эх, мальчишечка бедовый,
                       кареглазый мой Кузьма,
                       зачем же целу зиму
                       ты сводил меня с ума?!

                       Не зови домой, маманя,
                       простою на холоду,
                       прямо под ноги милому
                       хрупкой льдинкой упаду.

8. БЕДА

Кажется:
                   солнце горит и ночью,
пылает во рту самом.
Плывут,
                  мельтешат огневые клочья,
сплетаются в душный ком.
Светает.
               Идут по привычке люди,
медленно,
                     молча,
                                   врозь.
Тянет к посевам мечта о чуде.
Голод сверлит, как гвоздь.
На улице
ни деревца, ни травки —
голо, как на току,
только на крышах мазанок жалких
цветет лебеда в соку.
Серые, старые, хилые избы
прижались,
                изба к избе.
Не горе —
так, может, дымки вились бы,
но пусто в любой трубе.
От старости
                            крыши сползли у многих
в улицу их наклон,
похожи они на старух убогих
в платочках — вперед углом.,
Иные избы,
                        с годами споря,
крыши назад сгребли.
Безлобые,
                    ветхие гнезда горя,
дети сухой земли.
Стоят,
                беседуют год за годом.
О чем?
             Не скажут они.
Глубоким
               тягостным недородом
их сгорбило в эти дни.
Уходит, уходит, уходит лето.
Люди бредут. Куда?
Знают,
           а всё же идут с рассвета
на пепелище труда.
Какая весна веселила душу,
надеждой дышала грудь.
Лето взмахнуло каленой сушью,
беде
             проложило путь.
В начале июля — пора налива —
жара ветровая жгла.
И вдруг упал,
                            расходясь торопливо;
туман сухопарый — мгла.
Сама земля подавала голос:
«Люди, беда грядет!»
Пустая завязь.
                             Трухлявый колос…
 Будет голодный год.

* * *

Насторожились и ловят вести,
пересчитывая закрома,
четырехскатные,
                            крытые жестью;
закрытые,
                   как сундуки, дома.
«Слышь-ка,
                        голодные,
                                        словно звери!»
Как только запахло бедой в упор,
сразу
             ворота,
                           калитки,
                                               двери —
на крюк, на задвижку,