Любовная лирика классических поэтов Востока

Хотя одной душа навек верна.
Любовь порой, чтоб избежать беды,
Скрывается под маскою вражды.

5

Торжествуют сегодня враги веселясь,
Оттого что с Бусейной разрушена связь,
Оттого что любви обрывается нить, —
Убеждают меня потерпеть, не спешить.
Быть разумным? Но этого мне не дано.
Осмотрительным? Мне угрожают давно.
Даже сами понять вы способны едва ли,
Для чего за Нубейха ее отдавали.
Друг на друга обманами нас натравив,
Вы ускорили этот недобрый разрыв.
И рыдала Бусейна, когда мы при встречах
Вспоминали о наших тревогах прошедших.
От нее оторваться не властен я разом,
Потому что она мой похитила разум.
Сколько горя обрушилось вдруг на меня!
Все друзья мои плачут, тоскует родня.
А подруги Бусейны, стройнее газелей,
Чьи жемчужные зубы, как снег, заблестели,
Заслоняют ее от палящего зноя
Покрывалом парчовым с густой бахромою.
Лишь окликнет, и сразу, шаги убыстряя,
К ней спешат, словно птиц беззаботная стая.
Собрались, откликаясь на голос знакомый,
Словно белые чайки вокруг водоема.
Хоть взглянуть на нее если б жизнь помогла,
Мимоходом, украдкой, в пути, из седла…
Мы такому не верим, мы сказкой зовем, —
Чтоб убитый скорбел об убийце своем.
Ухожу ночевать только к нищим куда-то,
Хоть семья у меня и знатна и богата.
О шатер, утаивший любви благодать, —
За тебя мою жизнь я хотел бы отдать!
Я хочу, чтобы этот волшебный шатер
Ароматную тень надо мной распростер.
В миг разлуки терпеть я старался сначала,
Но заплакал навзрыд, и Бусейна рыдала.
Чем же я виноват? Нестерпимо жесток
Незаслуженный мною напрасный упрек.
Гнет разлуки не будет смягчен и уменьшен
Ни весельем беспечным, ни ласками женщин.
Ты не щедрая, нет, — невозможным дразня,
Только скупостью ты покорила меня.
Но напасти меня не сразят, не убьют,
Терпелив и вынослив я, словно верблюд.
На путях, что храбрейшим доступны едва ли,
Я оставил следы, отпечатки сандалий…

6

Хочу преодолеть страстей моих ознобы,
Чтоб сердце наконец и отдохнуть могло бы.
Находит любящий исход страстям своим,
И лишь моей любви огонь неугасим.
Не первый раз томлюсь от страсти я горячей,
Но в прошлом поступать умел совсем иначе.
Вчера во тьме ночной, негаданно-нежданно,
Исчезли всадники, не стало каравана.
Здесь с нею вечером была ее родня,
А утром кружатся лишь стаи воронья.
Мученья жгучие меня не пощадят,
Теперь не властен я вернуть ее назад.
Разлука горькая, как беспощадный меч,
Который жизнь мою готовится пресечь.
Но я не слабый трус, себе я знаю цену,
Пред волею судьбы я не склонюсь смиренно.
Свой жребий осознать кто мне теперь поможет,
Когда безумен я, с ума сошел, быть может?
Взглянул я пристально, сознанье затуманя, —
То был последний взгляд в минуту расставанья…
Душа моя к тебе безудержно стремится,
Тоскует, мечется, как раненая птица.
И если о любви мне кто-то говорит,
Я плачу о тебе, отчаянно, навзрыд.
Стремится взоров рой к тебе опять прильнуть,
Но слез моих поток им преграждает путь.
Лишь сердца скупостью Бусейна отчего-то
Решила отвечать на все мои щедроты.
Бусейной милою любуюсь я: она,
Как пальма на холме, красива и стройна.
Но скупость выдает нахмуренная бровь, —
Зачем же уповать на нежность, на любовь?
То, что упущено, не воротить опять,
На скупость скупостью я буду отвечать.
Простившись навсегда, не ожидая встреч,
Все узы прежние ей удалось рассечь.
Я потерял ее, сомнений в этом нет,
И на любовь свою я наложу запрет.
Отвергла ты меня, — чего же я тоскую?
Быть может, полюблю когда-нибудь другую.