не надуешь, камуфлеты самъ ум?ю подпускать', говорилъ онъ себ?, мысленно торжествуя, между т?мъ какъ Троженковъ дрожащими пальцами перебиралъ мелкія ассигнаціи въ вынутомъ имъ собственномъ портфел? и отсчитывалъ изъ нихъ нужную сумму подъ неотступно устремленнымъ на него взглядомъ Бобруйскаго.
— Я полагаю, однако, пора и по домамъ, сказалъ подымаясь въ то же время съ м?ста графъ Снядецкій-Лупандинъ:- св?таетъ.
Розовое сіяніе ранней весенней зари брежжило д?йствительно уже въ окна.
— И точно, пора, подтвердилъ 'московскій браво', быстро подымаясь тоже (ему никакъ не хот?лось дать случай Троженкову для какого-нибудь 'объясненія' съ нимъ наедин?). — Вамъ отсюда близко, верстъ пять всего, а мн? во свояси ц?лыхъ пятнадцать тащиться, такъ я ужъ у васъ переночую, объявилъ онъ графу съ обычною своею безцеремонностью.
— Сд?лайте милость, пропустилъ сквозь зубы тотъ.
— All right!.. ?демте!.. ?едька, вели тарантасъ подавать!.. Ласковому хозяину за хл?бъ-соль и дружбу спасибо въ поясъ, а за запеканку до полу, шумно заявлялъ Свищовъ, ухватывая руку Степана Акимовича и стискивая его холодные, вырывавшіеся отъ него пальцы.
— Свищовъ, другъ сердечный, тараканчикъ запечный, застоналъ вдругъ плачущимъ голосомъ, покачиваясь на своемъ стул?, Степа Острометовъ, — на кого ты оставляешь меня, сироту!
— Не оставлю, братъ, не оставлю, хохоталъ тотъ въ отв?тъ:- упакую тебя въ карету и отправлю въ Борисово поклажеобразно.
— Merci, mon ami!.. Ты… Я тебя люблю, потому ты, братъ, шельма, умный… всякаго об… обородуешь… Я своихъ т?хъ, дураковъ, въ шею, а тебя н?тъ, потому я… бояринъ… Я этого петербургскаго графа… Я раздавлю!
И Степа хватилъ кулакомъ по столу такъ что все на немъ зазвен?ло и закачалось.
— За что жъ это вы, помилуйте, посуду мою бьете! вскликнулъ грубо Троженковъ, все сильн?е и сильн?е разгоравшаяся досада котораго какъ бы искала только случая вырваться наружу.
— ?едька, крикнулъ Свищовъ въ свою очередь, — а помоги ты мн? его поднять!..
— Извините… я заплачу, за все заплачу, мн? наплевать, я… бо… бояринъ! лепеталъ Степа, безсмысленно мотая рукой по воздуху.
Свищовъ и ?едька подхватили его подъ мышки съ об?ихъ сторонъ и вывели на крыльцо.
XVII
Проводивъ гостей и пожавъ въ посл?дній разъ на крыльц? руку графа (онъ старался не гляд?ть въ то же время на Свищова), Степанъ Акимовичъ вернулся въ столовую, гд? Бобруйскій, сидя все также за столомъ, затягивался дымомъ папироски, пуская его зат?мъ тонкими, длинными струйками въ воздухъ. Маленькіе глазки его сл?дили за ними, прищурившись и помаргивая.
— А ловокъ пріятель вашъ, ловокъ! заговорилъ онъ, насм?шливо глядя на угрюмо вытянутую физіономію хозяина:- огр?лъ васъ на сто рублей-то, а?.. Старая жила, видать!
— Рокамболь, — читали вы романъ французскій? — такъ вотъ онъ самый и есть Рокамболь, надувало и разбойникъ! воскликнулъ тотъ съ такимъ забавнымъ взрывомъ не остывшей еще досады на Свищова что на лиц? 'технолога' проб?жала невольная усм?шка. Но онъ тотчасъ же принялъ свой прежній мрачный видъ.
— А уб?жденій какихъ челов?къ? коротко спросилъ онъ.
— Какихъ хотите! фыркнулъ въ отв?тъ Степанъ Акимовичъ
— Либералъ изъ постепеновцевъ? презрительно уронилъ на это гость.
— Враль, скажите, изъ самыхъ первыхъ!
Бобруйскій поморщился.
— Въ случа? еслибъ о сегодняшнемъ у васъ тутъ въ окрестности болтать стали, не сбрехнетъ онъ чего… ненужнаго? подчеркнулъ онъ слегка.
— Н-н?тъ, возразилъ Степанъ Акимовичъ, — насчетъ этого опасаться нечего. Во-первыхъ, потому для него выгоды въ томъ н?тъ. Верхнее чутье у челов?ка есть: времятеченіе какое теперь — добре тоже понимаетъ и что неизв?стно еще чья возьметъ; такъ для чего ему на гибель, можетъ, обрекать себя?.. А второе, нуженъ я ему, чорту, въ зд?шнемъ м?ст?. Вели мы съ нимъ оппозицію противъ магнатской партіи вашей, въ управу выбраны были даже, а теперь у васъ опять другое д?ло въ виду…
— А что онъ васъ огр?лъ сейчасъ, такъ это вамъ под?ломъ! неожиданно перебилъ его собес?дникъ.
— Чего такъ? пробормоталъ онъ недоум?ло.
— Положено съ васъ четыреста рублей получить, а вы отъ скаредности своей большой ста рублями полагали отд?латься, а что остальные за себя дураковъ со стороны заставите заплатить… Такъ в?дь это напрасно, скажу я вамъ.
— Что напрасно?
— А такъ что триста рублей все равно съ васъ взыщутся.
Степанъ Акимовичъ въ лиц? даже перем?нился:
— За что же такъ? Вамъ требовалось четыреста ц?лкашей, получили пятьсотъ безъ малаго, чего вамъ еще больше?
— Такъ то сверхъ абонемента, а свою дань вы своимъ чередомъ внести должны… Не нравится, а? злорадно взглянулъ Бобруйскій на растерянный видъ своего собес?дника;- а пословицу знаете: взялся за гужъ, не говори что не дюжъ.
Троженковъ какъ бы встряхнулся вдругъ:
— Позвольте вамъ зам?тить что я ни за что не брался и ни къ чему въ сущности не обязанъ…
— Ну, вы это объясняйте тамъ себ? Мурзину или кому знаете… А только вотъ что я вамъ скажу-съ: попадись къ намъ кто хотя кончикомъ волоска, такъ не уйдетъ онъ отъ насъ и до конца в?ка, протянулъ Бобруйскій такимъ тономъ отъ котораго у Троженкова руки и ноги похолод?ли. Онъ безмолвно опустилъ голову.
Выраженіе какого-то торжества сверкнуло въ глазахъ Бобруйскаго.
— Да, сказалъ онъ, какъ бы вспомнивъ вдругъ, — а кто этотъ 'магнатъ' о которомъ у васъ тутъ р?чь шла съ гостями вашими? Не долюбдиваете вы его съ пріятелемъ, а?
Губы дрогнули у Троженкова:
— Вотъ кого бы съ корнемъ вырывать надо такъ это такихъ эксплуататоровъ и ретроградовъ, прохрип?лъ онъ, — никому и ничему порядочному ходу не даетъ челов?къ, сидитъ какъ паукъ въ своей резиденціи, паутиною своей весь у?здъ опуталъ, да и почитай всю губернію барству своему подчинилъ. Самъ никуда, а губернаторы и власти къ нему какъ къ мощамъ прикладываться ?здятъ.
— Чтожъ онъ, важный очень?
— Троекуровъ; первымъ себя аристократомъ по всей Имперіи почитаетъ. Въ Петербург? самые первые люди ему ни почемъ…
— И богатство большое?
— Кабы не ограбилъ онъ меня, съ сумой теперича бы ходилъ, отв?тилъ на это Троженковъ, и зубы его скрипнули отъ старой, не остывшей съ л?тами злости.
— Какъ такъ 'ограбилъ' онъ васъ? спросилъ изумленно гость.
— А такъ что законы у насъ ужь такіе мудрые въ Россіи!
И Степанъ Акимовичъ махнулъ рукой отчаяннымъ движеніемъ.
— А теперь зам?сто ч?мъ у меня, у него тысячъ полтораста, а не то и вс? дв?сти доходу будетъ; заводъ одинъ чего стоитъ!
— Заводъ?
— Да, сахарный, первый по всему краю зд?шнему.
— А м?сто-то самое какъ называется?
— Им?ніе, то-есть, его, генерала вашего?
