знакомой… У нея я никогда такъ поздно не сижу. Папаша встревожится, пошлетъ за мною, а меня тамъ не будетъ…
Мурзинъ видимо встревожился въ свою очередь:
— Зач?мъ вы мн? ран?е не сказали? я бы не задержалъ васъ этимъ писаньемъ…
Онъ посп?шно подалъ д?вушк? лежавшія на стул? шляпку, ея и мантилью, которую накинулъ ей на плечи.
— Ну, до свиданія, дитя мое, успокойтесь и спите хорошо, какъ можно ласков?е старался онъ выговорить и, наклонившись къ ней, поц?ловалъ ее отечески въ лобъ.
Она безъ словъ припала этимъ лбомъ къ его плечу и залилась новыми слезами.
Онъ давно привыкъ властвовать надъ собою, но на лиц? его помимо воли сказалось, что онъ охотно вышвырнулъ бы ее въ эту минуту за окно… Онъ осторожно отстранилъ ее отъ себя и, прошептавъ ей на ухо: 'Однако вамъ въ самомъ д?л? пора, милая', быстро прошелъ въ корридоръ, соединявшій жилыя комнаты съ кухней и чернымъ ходомъ.
— Афимья! кликнулъ онъ прислуживавшую ему пожилую женщину:- доведи барышню до перваго извощика.
Лидія Петровна вышла за нимъ.
— Прощайте, какимъ-то внезапно сухимъ, обрывистымъ голосомъ произнесла она, проходя мимо него и протягивая ему руку.
Онъ хот?лъ поц?ловать ее, но она вырвала у него свои холодныя, какъ ледъ пальцы и исчезла всл?дъ за Афимьей.
'Чистое мученье!' сказалъ онъ про себя, погляд?въ ей всл?дъ, и быстрыми шагами повернулъ обратно въ кабинетъ, гд? Троженковъ, въ ожиданіи его, наслаждался 'бойкою выходкой' Глашатая Европы противъ 'московскихъ генераловъ отъ обскурантизма'.
— Вотъ-съ вамъ, сказалъ онъ ему, передавая обложку:- постарайтесь, чтобы завтра же онъ ее получилъ. Времени терять нечего; пожалуй, они его увезутъ въ Петербургъ, прежде ч?мъ усп?ешь что- нибудь сд?лать.
— Такъ и передать, незаклеенною? спросилъ тотъ.
Мурзинъ вспыхнулъ даже:
— Послушайте, вы или притворяетесь, или совершенн?йшій агнецъ чистоты и невинности. Не въ обложк?, кажется, д?ло, а въ томъ, чтобы записка дошла, а мн? не изв?стно, какимъ путемъ сочтете вы удобнымъ доставить ее. Можетъ быть просто изъ руки въ руку чрезъ сторожа, а то потребуется въ хл?бъ запечь или въ сапогъ зашить… Мало-ли какъ это д?лается! Для удобства видите, на какой мелкаго формата бумаг? написано, — онъ вынулъ ее изъ конверта и показалъ, — а что въ ней написано, пойметъ только тотъ, къ кому она адресована.
— Такъ, такъ, подтвердилъ сконфуженно Степанъ Акимовичъ, кивая и укладывая бережно ее въ свой бумажникъ.
— И вотъ-съ, на всякій случай, еще, нежданно для него примолвилъ Мурзинъ, выдвигая одинъ изъ ящиковъ своего письменнаго стола и доставая оттуда какой-то завернутый въ бумагу небольшой, узкій, повидимому металлическій, предметъ, — это вы доставите ему вм?ст? съ запиской… Ну-съ, а теперь извините, сказалъ онъ безцеремонно:- я думаю еще въ клубъ, поймать тамъ Тараха. До свиданія, — онъ протянулъ ему руку:- вы ужь пожалуйста завтра съ первымъ же по?здомъ у?зжайте: передать надо непрем?нно завтра, а тамъ увидимъ!
Степанъ Акимовичъ уложилъ переданное ему въ карманъ, вздохнулъ и раскланялся.
XI
Настасья Дмитріевна Ларина, которую Троекуровы удерживали со дня на день во Всесвятскомъ, вошла однажды рано утромъ въ Александр? Павловн? съ записочкой, полученною ею только-что съ нарочнымъ, посланнымъ къ ней Провомъ Ефремовичемъ Сусальцевымъ изъ Сицкаго.
— Beau frere меня спрашиваетъ, не обезпокоитъ-ли онъ васъ сегодня своимъ пос?щеніемъ… Онъ хочетъ привезти вамъ Тоню, сестру, промолвила она съ легкою запинкой.
— Ахъ, милая, разум?ется, посп?шила отв?тить Александра Павловна, зам?тивъ это:- я… мы очень будемъ рады увидать и его, и ее.
— Такъ я ему такъ и напишу.
— Конечно, конечно… Надо будетъ предварить Бориса, чтобъ онъ куда-нибудь не*у?халъ.
Выходя изъ покоя Александры Павловны, Настасья Дмитріевна наткнулась въ гостиной на Бориса Васильевича, входившаго туда изъ сада, гд? онъ съ н?котораго времени принялъ привычку пить посл? завтрака чай подъ т?нью одной старой, очень любимой имъ липы; она сообщила ему о записк? Сусальцева.
Онъ учтиво склонилъ голову:
— Милости просимъ, мы дома, сказалъ онъ при этомъ сдержанно.
Она склонила, голову въ свою очередь и хот?ла итти дал?е. Онъ остановилъ ее движеніемъ руки:
— Настасья Дмитріевна, два слова.
— И побольше, Борисъ Васильевичъ, усм?хнулась она:- я каждому вашему слову рада, вы знаете.
— Такъ вотъ что: я проведу васъ до вашего павильйона (она пом?щалась во флигел? насупротивъ того, въ которомъ жили Юшковы) и переговоримъ по пути.
— Очень рада.
Они спустились въ садъ.
— Третьяго дня, началъ онъ, — когда у насъ за завтракомъ заговорили объ этомъ бывшемъ у Владиміра Христіановича въ контор? письмоводител?, котораго наканун? арестовалъ исправникъ, вс? были такъ заняты этимъ происшествіемъ, что не им?ли времени наблюдать другъ за другомъ. Но я — не знаю, зам?тили-ли вы это? — не покидалъ васъ глазами…
— Я чувствовала на себ? этотъ взглядъ вашъ, Борисъ Васильевичъ, быстро отв?тила она, — и понимала, что волненіе, которое я д?йствительно испытывала въ эту минуту, не ускользнуло отъ васъ…
— Вы знали этого челов?ка? быстро спросилъ и онъ, заморгавъ в?ками.
— Я встр?тила его раза два, три зд?сь у васъ, въ саду, — но только въ тотъ самый день, когда его взяли, им?ла случай припомнить, что я его гораздо раньше еще этого вид?ла… знала…
— Но позвольте, вы въ этотъ день были у себя въ Юрьев? и про?хали оттуда обратно мимо меня въ Бужаров? за какіе-нибудь полчаса предъ т?мъ, какъ я его оттуда увезъ сюда?
— Онъ приходилъ туда ко мн?, въ Юрьево, какимъ-то невольнымъ шопотомъ проговорила д?вушка.
— А!.. Будетъ-ли съ моей стороны нескромностью спросить васъ, въ силу чего позволилъ себ? онъ это?
Она какъ бы смутилась на мигъ, но, тотчасъ же преодол?въ себя, отв?тила твердымъ голосомъ:
— Онъ доставилъ мн? письмо отъ брата.
— Отъ сосланнаго?
— Отъ эмигранта: онъ усп?лъ б?жать за границу.
— Въ Женеву?
— Н?тъ, онъ въ Италіи… на м?ст?.
И голосъ Лариной зам?тно дрогнулъ.
— Ч?мъ же онъ тамъ занимается?
— Онъ учитель у одного мальчика, сына одной знакомой мн? русской дамы…
Борисъ Васильевичъ какъ то безсознательно покачалъ головой.
— Удивительно!… Вы меня извините, молодая особа, посп?шилъ онъ сказать тутъ же, — но ум?ютъ
