— Ad augusta.
— Per augusta.
— Les morts nous servent.
Въ Hotel Bauer, куда прямо вернулся нашъ эмигрантъ отъ графини Драхенбергъ, дебелый, похожій на пивной котелъ и отъ пива и шнапса сизо-краснаго цв?та Н?мецъ 'Portier', постоянно относившійся свысока къ 'б?дному чорту, armer Teufel', занимавшему самый скромный, т?сный и мрачный нумеръ во всей гостиниц?, внушительно заявилъ ему, что его спрашивалъ 'какой-то подозрительный малый чуть не въ лохмотьяхъ, ein liederlicher Kerl', изъясняющійся на какомъ-то 'никому нев?домомъ діалект?', и изъявлялъ желаніе ожидать его, des Herrn Pospelof, возвращенія въ его комнаты, но что онъ, 'Portier', разум?ется, въ виду возложенной на него прямой обязанности 'оберегать покой и имущественную ц?лость высокоуважаемыхъ господъ (der hochgeachteten Herrschaften), въ отел? 'пребывающихъ', не пустилъ эту 'сволочь (Lumpgesindel)' — несомн?нно-де 'приходившую просить милостыни', — даже на л?стницу подняться, всл?дъ за ч?мъ тотъ просилъ, 'насколько можно было понять aus seinem verworrenem Zwirne, изъ его путаницы', передать г. Посп?лову, что ему очень нужно его вид?ть и что онъ будетъ ожидать его по близости, на площадк? предъ церковью San-Moise.
Посп?ловъ, внезапно вспыливъ (онъ тотчасъ же догадался, кто его спрашивалъ), р?зко отв?тилъ на это, что къ нему приходилъ не какой-то 'Kerl', а добрый его пріятель, и что онъ въ свою очередь проситъ на будущее время, 'пока только останется самъ жить въ этой н?мецкой трущоб?', пускать это лицо къ нему въ нумеръ, 'безъ дурацкихъ умствованій', во всякое время дня и ночи… И тутъ же, заключивъ по разсвир?п?вшему мгновенно лицу Н?мца цербера, что на такую откровенную р?чь его тотъ отпуститъ ему немедленную реплику, н?что въ род? того, что ты-молъ такая же 'сволочь' и 'нищій', какъ твой пріятель, онъ посп?шилъ выйти изъ с?ней и быстрыми шагами направился къ San-Moise.
Онъ не ошибся: тамъ, ус?вшись на верхней ступени маленькой пристани протекающаго мимо церкви канала, прямо насупротивъ дома, занимаемаго русскимъ въ Венеціи консуломъ, ожидалъ его Волкъ, въ своей помятой, съ порванными полями шляп? и истасканныхъ д?йствительно до 'лохмотьевъ' пальто и нижнемъ плать?.
Онъ былъ страшно, въ буквальномъ значеніи этого слова, дуренъ собою, съ какими-то негритянскими, шлепающими губами) грубо мясистымъ носомъ, переломленнымъ посредин? всл?дствіе паденія въ д?тств?, и злов?ще выглядывавшими изъ-подъ низко нависшихъ бровей узкими и хищными глазами (этимъ глазамъ своимъ и крупнымъ, острымъ зубамъ, способнымъ, казалось, перегрызть надвое за одинъ разъ самую твердую сапожную подошву, онъ и одолженъ былъ своимъ прозвищемъ Волка). Роста онъ былъ невысокаго, плотно сложенъ: толстыя синія жилы, разб?гавшіяся по его огромнымъ, коричневато- краснымъ рукамъ, походили на веревки или на какое-то изображеніе с?ти р?чныхъ притоковъ на географической карт? большаго масштаба. Ц?лая шапка мохнатыхъ, жесткихъ, какъ конскіе, и вспутанныхъ волосъ спускалась ему почти на самые глаза… 'Натолкнется на тебя въ л?су баба, отъ страха помретъ', подшучивали надъ этого наружностью его товарищи… Но онъ не посл?днюю роль игралъ между этими товарищами въ общемъ ихъ д?л?…
Онъ былъ неповоротливъ и медлителенъ въ своихъ движеніяхъ, и Посп?ловъ тотчасъ же заключилъ о значительности того, что им?лъ ему сообщить Волкъ, по той необычной ему посп?шности, съ которою тотъ поднялся на ноги, завид?въ его, и пошелъ въ нему навстр?чу.
— Читать на зд?шнемъ язык? можешь? было его первымъ словомъ. И, быстро вытащивъ изъ кармана смятый листъ вышедшаго въ тотъ же день нумера Gazetta di Venezia, ткнулъ пальцемъ на отд?лъ телеграммъ: — гляди тутъ, изъ Петербурга…
Посп?ловъ италіянскаго языка не зналъ, но по сродству его съ хорошо знакомымъ ему французскимъ языкомъ тотчасъ же разобралъ и понялъ сообщавшееся зд?сь изв?стіе.
— 'Сегодня, въ 9 часовъ утра'… началъ онъ переводить задрожавшимъ отъ волненія голосомъ…
— То-есть, вчера это, значитъ, пояснилъ скороговоркой Волкъ:- ихняго 16-го, нашего 4-го числа.
— 'На прогулк?, начальникъ русской политической полиціи и генералъ-адьютантъ Императора, Мезенцовъ, убитъ неизв?стными людьми. Преступники усп?ли скрыться'… Это нашихъ д?ло! вскликнулъ тутъ же Посп?ловъ съ загор?вшимися мгновенно глазами.
Волкъ не счелъ даже нужнымъ отв?тить: онъ повелъ только на товарища не то торжествующимъ, не то презрительнымъ взглядомъ: 'какое же, молъ, можетъ быть въ этомъ сомн?ніе!'…
— 'Ammazato', перечелъ Посп?ловъ слово, корня котораго онъ не находилъ во французскомъ язык?,- я, можетъ быть, не такъ понялъ: онъ, можетъ быть, только раненъ — значитъ?…
— Убитъ, грознымъ тономъ отр?залъ тотъ: — на пароход? моемъ механикъ сказывалъ, 'killed' говоритъ, и даже рукой показалъ, какъ когда кого ножомъ… Killed слово я знаю.
— Удачн?е еще, значитъ, ч?мъ съ Треповымъ вышло, нервно засм?ялся на это его собес?дникъ.
— Изв?стно, мужская рука; да еще если кинжаломъ…
— А какъ ты думаешь, чья? чья именно? Я полагаю, что…
— Полагаешь, такъ держи про себя! сердито прервалъ его Волкъ:- для д?ла безразлично.
Молодой челов?къ моргнулъ н?сколько смущенно в?ками и промолвилъ уже какъ бы невольно:
— И ушли… 'скрылись'… Въ б?лый день… Молодцы!..
— Не выдаетъ никто… общественное сочувствіе… В?рочкинъ процессъ показалъ, ронялъ медленно слова свои Волкъ въ отв?тъ съ такимъ выраженіемъ на лиц?, что 'все-то это теб? еще объяснять надо'…
— Да, кивнулъ утвердительно Посп?ловъ, — особенно теперь, когда правительство такъ осрамило себя на этой войн?… и въ Берлин?… Наступилъ самый настоящій моментъ активной борьбы… В?дь у нихъ очевидно это теперь систематически организовано, по верхамъ пошли, нам?ченные: Треповъ, теперь Мезенцовъ…
Безобразный ротъ Волка растянулся въ широкую, зв?рскую усм?шку (такъ должны ухмыляться шакалы, почуявъ запахъ падали):
— По горламъ вс?хъ пройтись надо, понятно! прошип?лъ онъ сквозь стиснутые зубы.
Товарищъ его видимо разгорался все сильн?е въ свою очередь.
— В?дь это открытое объявленіе войны! воскликнулъ онъ:- убійствомъ этимъ соціалистская молодежь см?ло кидаетъ перчатку въ лицо автократіи… Наконецъ-то, наконецъ!… Онъ судорожно и радостно потиралъ себ? руки. — И если она не сдастся теперь, такъ в?дь и повыше достать можно…
Онъ оборвалъ вдругъ и безсознательно обвелъ кругомъ себя глазами… Но все было тихо на безлюдной площади. Лишь старый б?днякъ, отставной гондольеръ [33], кормящійся чентезимами [34] отъ 'buona mano', подачки господъ, гондолы которыхъ подтягивалъ онъ багромъ къ пристани, дремалъ на ступенькахъ съ этимъ своимъ багромъ въ морщинистыхъ рукахъ, пригр?ваемый горячимъ солнцемъ, да издали съ канала доносился отъ времени до времени тотъ протяжно гортанный, спеціально свойственный м?стнымъ баркаіоламъ, крикъ, которымъ, во изб?жаніе столкновеній, даютъ они о себ? знать собратьямъ, предъ заворотомъ въ то или другое изъ безконечныхъ кол?нъ водныхъ протоковъ Венеціи: 'Тхе-е-у'!..
Волкъ молчалъ, тупо уставя глаза въ грудь товарища; только мясистыя губы его подергивала та же усм?шка хищнаго зв?ря, чующаго запахъ трупа…
— В?дь они тамъ замышляютъ теперь, д?йствуютъ, борятся, Волкъ, началъ снова Посп?ловъ, волнуясь, — а мы тутъ съ тобою, безполезные, задыхаемся въ безд?йствіи!..
— Я сегодня вечеромъ ?ду, коротко сказалъ тотъ.
— Въ Россію?…
— Въ Женеву. Справки, первое, навести нужно… а тамъ само собою…
— И я съ тобой. Къ чорту мою графиню съ ея гонораромъ! вырвалось какимъ-то неудержимымъ и веселымъ взрывомъ у Посп?лова.
Узенькіе глаза Волка такъ и впились ему въ лицо:
— Какая графиня?
