— Послушай, Волкъ, началъ молодой челов?къ, встряхнувшись, — в?дь это же одна твоя фантазія! Изъ того, что барыня эта пригласила меня на уроки сыну, далеко еще не сл?дуетъ, что-бъ она… Онъ какъ бы застыдился договорить, и въ то же время какимъ-то 'лучомъ, просящимся во тьму' [35] пронесся въ его памяти св?жій обликъ графини Драхенбергъ съ ея пышными губами, и подъ ухомъ его точно зазвучалъ ласковый голосъ, говорившій ему: 'приходите вечеромъ на площадь Святаго Марка; мн? очень хочется переговорить съ вами…'
— Приложи трудъ! На бабъ языкъ-то у тебя медовый, изв?стно! цинически опять хихикнулъ Волкъ: — становаго дочку, что б?жать-то теб? помогла, съум?лъ окрутить в?дь?
— Такъ тамъ прежде всего д?ло уб?жденія было, посп?шно возразилъ Посп?ловъ: — я ее предъ т?мъ въ нашу в?ру совс?мъ обратить усп?лъ.
Глаза Волка такъ и запрыгали:
— А тутъ теб? кто-жь м?шаетъ! Бабы-то вс? на одинъ ладъ, какъ если только добре примется ловкій молодчикъ… А т?мъ теб? чести бол?е будетъ, какъ если аристократка. Самъ же ты, дворянскій сынъ, вс? эти барскіе выкрутасы прод?лывать можешь… Послушай, Володька, началъ онъ вдругъ горячимъ и какъ бы ласкательнымъ тономъ (голова его видимо работала надъ ц?лымъ планомъ, мгновенно возникшимъ теперь въ ней), — тутъ можетъ для тебя д?ло большое выйти, выдвинуться въ глазахъ всей партіи можешь, крупное положеніе занять!.. Привлечь эту твою барыню къ нашему д?лу, воспользоваться средствами ея, связями, — богатая штука! В?дь тамъ на верхахъ-то тоже горючаго матеріала не мало: подожги лишь ум?ючи — вспыхнетъ!..
— Она мн? сказала, что она очень 'либеральна', какъ-то невольно вырвалось у Посп?лова.
Волкъ презрительно подобралъ свои огромныя губы:
— Ну, это мы 'либеральство-то' ихнее знаемъ, — гроша м?днаго не стоитъ, фарисейство поганое одно!.. А ты въ настоящее ее введи, въ самую суть, чтобы вняла она и прониклась….
— Время все же нужно было бы на это, раздумчиво молвилъ Посп?ловъ, — а долго-ли она тутъ думаетъ остаться — не изв?стно… Да и оттерли бы, пожалуй…
— Кто это?
— Да мало-ли! неопред?ленно уронилъ онъ, и краска чуть-чуть выступила на его бл?дныя щеки. Онъ почему-то не счелъ нужнымъ сообщать товарищу о г-ж? Сусальцевой, которую именно им?лъ въ виду, говоря о возможности быть 'оттертымъ'.
Тотъ повелъ на него подозрительнымъ взглядомъ, но не счелъ нужнымъ въ свою очередь выразить громко то, что думалъ въ эту минуту.
— Ну, твоя забота! quasi-равнодушно произнесъ онъ:- а только повторяю: большое д?ло можетъ выйти, помни!..
— Такъ ты р?шительно не хочешь, что-бъ я съ тобой ?халъ? воскликнулъ молодой челов?къ.
— Сказано разъ! какъ топоромъ отрубилъ Волкъ:- урокъ теб? заданъ — орудуй!
Посп?ловъ безмолвно приподнялъ плечи и опустился, какъ бы подшибленный этимъ разговоромъ, на верхнюю ступеньку пристани, на которой дремалъ съ багромъ своимъ въ рук? старикъ-гондольеръ… Но въ душ? его, рядомъ съ оскорбительнымъ сознаніемъ нравственной подчиненности своей, журчало, какъ ручеекъ весной, что-то ему еще неясное, но тихо убаюкивающее, прим?шивавшееся къ мысли о 'заданномъ ему урок?'…
Волкъ погляд?лъ сверху внизъ на склонившагося какъ бы къ ногамъ его товарища, и глаза его будто усм?хнулись… 'Хорошій денекъ выдался' ему сегодня… Онъ чувствовалъ себя снова силой въ той обычной ему области нел?по-злой и судорожной д?ятельности, изъ которой исторгла его ссылка и въ которой возвращался онъ теперь при открывавшихся его 'д?лу' новыхъ, широкихъ горизонтахъ. Предъ нимъ въ воображеніи развивался ц?лый рядъ 'неслыханныхъ', им?вшихъ поразить 'весь міръ' дерзостью своею, 'предпріятій', которымъ можетъ, — должно будетъ', поправился онъ мысленно, — положить начало 'великое событіе' 4 августа въ Петербург?. Онъ предвкушалъ в?скость той роли, которая неминуемо должна будетъ пасть на его долю въ этихъ 'предпріятіяхъ', — и его животно-алчное самолюбіе торжествовало заран?е. Сл?пое покорство 'барчука' служило ему теперь какъ бы м?риломъ того значенія, какое приметъ онъ тамъ, 'на м?ст?', среди коноводовъ 'движенія'… 'Подвигъ удивительный, безспорно', проносилось у него въ голов?, 'милліоны людей содрогнутся отъ ужаса, прочтя сегодняшнюю телеграмму; но самъ-то подвигъ можетъ быть, и даже бол?е ч?мъ в?роятно, — лишь изолированный фактъ, не истекающій изъ общей, ясно опред?ленной и посл?довательной программы'. А она-то именно и нужна, нужна сильная, твердо сплоченная 'организація'… 'Но они — онъ ихъ вс?хъ знаетъ, — никогда не могли добиться ничего подобнаго'. Онъ одинъ, Волкъ, способенъ создать такую 'органивацію' и встать во глав? 'всего'…
Размышленія эти навели его на какое-то св?тлое — если только допустить, что оно могло быть у него, — настроеніе духа; онъ почти весело заговорилъ съ товарищемъ:
— Ты на меня, Володька, полагаю, за порученіе печаловаться не станешь; кормежка будетъ теб? сладкая, прочее занятіе и того сладчай…
— Я не для этого вступалъ въ партію! съ новою досадой въ голос? вскликнулъ б?локурый эмигрантъ.
— Понадобишься на иное — вызовемъ! съ покровительственнымъ отт?нкомъ въ тон? возразилъ ему Волкъ:- можетъ, вс? потроха скоро потребуются; на то идетъ… Что удралъ-то ты — наши въ Женев? знаютъ?
— Я еще изъ В?ны Михайл? и Вейсу писалъ; не отв?чали.
— Можетъ, и н?тъ ихъ тамъ… А въ В?н? изъ нашихъ кто?
— Полячекъ и Арончикъ… Арончикъ мн? и м?сто у этихъ Бортнянскихъ сыскалъ, — а то чуть было съ голоду совс?мъ не окол?лъ…
Волкъ качнулъ головой:
— Отъ?шься теперь… Гляди-жь, орудуй, — большое д?ло!… Дней чрезъ пять жди письма. Можетъ, шифромъ напишу, какъ если что особенное… Ключъ помнишь?
— Старый?
— Изв?стно… Инструкцію теб? пришлемъ… Ну, а теперь прощавай!
— Куда же ты?
Посп?ловъ вскочилъ на ноги…
Но Волкъ, не отв?чая, заворачивалъ уже за уголъ церкви.
Молодой челов?къ недоум?ло гляд?лъ ему во сл?дъ… 'А на счетъ денегъ какъ, есть-ли у него? проносилось у него въ голов?: я бы могъ ему дать, изъ посл?днихъ, а тамъ получить за уроки, хоть впередъ, всегда можно… Такъ, в?дь, нужны бы он? ему были, онъ бы просто сказалъ: 'дай!' Проводить его по?хать вечеромъ разв??… А если онъ на это да еще грубостью мн? отв?титъ: 'что за н?жности, скажетъ, при нашей б?дности!'… 'Сильная натура!' какъ бы объяснилъ себ? тутъ же Посп?ловъ, — и тутъ же вздохнулъ какимъ-то безсознательнымъ вздохомъ облегченія, увидавъ себя одного на площади вм?ст? со старикомъ- гондольеромъ, все такъ же сладко дремавшимъ на солнц? со ржавымъ багромъ своимъ въ рукахъ…
VI
Надъ piazza di San-Marco — этимъ, по выраженію Наполеона I, 'салономъ, которому одно солнце достойно служить люстрой,' — сіялъ полный м?сяцъ св?тл?й, ч?мъ дневное св?тило въ полунощныхъ странахъ. Бронзовые вулканы на Torre dell'Olorogio [36] прогуд?ли молотами своими по колоколу десять часовъ, и за посл?днимъ ихъ ударомъ военный италіянскій оркестръ, только-что отыгравшій, подъ громъ рукоплесканій т?снившейся кругомъ него толпы, какое-то увлекательное испанское jaleo, собравъ пульпеты и ноты и закинувъ за спину валторны и трубы, отправился вспять въ свои казармы. м?рно и гулко ударяя по мраморнымъ плитамъ грубыми подошвами п?хотныхъ полуботинокъ [37]. Толпа разбрелась всл?дъ за ними, и только величавая т?нь, падавшая отъ Campanile (колокольни св. Марка), черн?ла теперь на сплошной пелен? луннаго св?та, обливавшаго площадь. Но подъ длинными аркадами обрамляющихъ ее 'Старыхъ' и 'Новыхъ' Прокураторій гор?ли огни фонарей и ярко осв?щенныхъ магазиновъ, сновали еще съ остатками товара на лоткахъ
