нее' устроеннымъ к?мъ либо изъ 'ея же театральныхъ'. Губернаторъ вспомнилъ со своей стороны что 'это было пущено въ гостиной его жены знаменитымъ Славскимъ'.
— Ну такъ, изв?стный интриганъ! прибавилъ штабъ-офицеръ, — я его къ себ? въ домъ пускать пересталъ.
— Да и я велю ему съ нын?шняго же дня запереть мою дверь, строго сказалъ на это губернаторъ.
Вм?ст? съ этимъ изгнаніемъ его изъ салоновъ ***скихъ властей, Славскаго ожидалъ въ театр? новый и даже сугубо непріятный 'пассажъ'. Возмущенные пущенною имъ клеветой на предметъ ихъ культа, ларинцы торжественно освистали его на другой же день посл? визита Коробкина у Настасьи Дмитріевны, — освистали такъ что онъ, не доигравъ сцены, долженъ былъ уйти за кулисы. Весь зеленый отъ б?шенства подъ своими румянами выскочилъ онъ туда, ища кого поглотить.
— Это все изъ-за вашей ст…! рявкнулъ онъ площадною бранью попавшемуся ему подъ глаза Печорину.
Лицо молодаго челов?ка стадо бл?дно какъ саванъ; онъ двинулся съ м?ста не помня себя:
— Что вы сказали… про кого? еле въ силахъ былъ онъ выговорить.
— Ваша ст…. Ларина устроила изв?стно, повторилъ тотъ.
Оглушающая оплеуха чуть не сшибла его съ ногъ. Онъ пошатнулся, схватился за щеку… Присутствовавшіе оттащили отъ него Печорина.
— Если угодно вамъ будетъ потребовать отъ меня сатисфакціи, крикнулъ ему отставной корветъ, — я во всякое время къ вашимъ услугамъ.
Но 'знаменитый артистъ' былъ уже снова въ полномъ обладаніи своей прирожденной наглости. Онъ окинулъ своего оскорбителя полнымъ презр?нія взглядомъ и ударивъ себя ладонью по груди:
— Чиномъ не вышелъ еще чтобъ отъ тебя Славскій сатисфакціи требовалъ! надменно произнесъ онъ, повернулся на длинныхъ ногахъ своихъ и величественно зашагалъ къ своей уборной…
'Сокрушеніе врага и торжество доброд?тели въ лиц? д?вицы Лариной', какъ выражались ***скіе шутники, разум?вшіе этимъ новыя восторженныя оваціи, которыя были сд?ланы молодой актрис? при выход? ея за сцену всл?дъ за сд?лавшимся тотчасъ же изв?стнымъ въ зал? театра 'наказаніемъ' Славскаго за оскорбленіе ея, не въ силахъ были разогнать то тяжелое, подавляющее настроеніе духа которое влад?ло ею теперь. 'Посл? того что суждено мн? было испытывать въ жизни, ничто меня не устрашитъ и все отъ меня отскочитъ', похвалялась она Борису Васильевичу Троекурову въ молодой самонад?янности своей, когда наканун? поступленія ея за театральное поприще, говорилъ онъ ей объ ожидавшихъ ее тамъ тяжкихъ испытаніяхъ… Въ д?йствительности оказывалось что ничто отъ нея не 'отскакивало', а каждая малость, напротивъ, причиняла ей paнy и зас?дала въ ней надолго. Мотивы къ в?чно новымъ душевнымъ мукамъ какъ бы находили въ ней т?мъ бол?е воспріимчивости ч?мъ давн?е знакома она была со страданіемъ. Ее еще съ первыхъ дебютовъ начало гнести сознаніе безпомощности ея и сиротства среди этихъ 'товарищей по искусству' съ которыми не связывало ее ничего кром? взаимныхъ репликъ на подмосткахъ сцены. Ее постоянно коробило внутренно отъ ихъ 'нравовъ' и привычекъ, отъ ихъ 'ремесленническаго' отношенія къ своему д?лу. Ей подчасъ казалось что она рано или поздно должна задохнуться въ этой атмосфер? раздраженныхъ самолюбій, лютой зависти и безпощадныхъ клеветъ, среди этой разнузданности р?чей, въ невылазномъ омут? этихъ мелкихъ интригъ и грязныхъ кляузъ… Но ее лично щадило все это относительно пока случай, а зат?мъ и несомн?нный ея талантъ не выдвинули ея на первый планъ, пока не объявлена она была 'св?тиломъ'. Мелкая букашка, она могла кой-какъ пройти стороною отъ лужи; ей роковымъ образомъ сл?довало быть обрызганною съ ногъ до головы разъ ей приходилось пере?зжать поперекъ этой лужи на золотой колесниц? усп?ха… Имя ея теперь было на вс?хъ устахъ, — а много ли чистыхъ челов?ческихъ чувствъ въ этомъ мір?! Злостная, грубая, нел?пая клевета пущенная на нее — она знала, она помнила изв?стную апофтегму Бомарше — отъ вся 'всегда что-нибудь останется'…. 'Найдутся всегда люди, десятки, сотни людей которые радостно ей, пов?рятъ и станутъ злорадно повторять ее другимъ'… Ларина была умна, мы уже сказали, и слишкомъ изстрадалась, изстрадалась съ д?тства, чтобы не вынести изъ опыта жизни значительной доли горечи и недов?рія къ людямъ. Въ тотъ самый вечеръ когда посл? 'пассажа' со Славскимъ прив?тствовала ее публика шумными рукоплесканіями и клаками, очевидно выражая этимъ и неизм?нное расположеніе свое къ ней, и негодующій протестъ противу взведенной на все въ двойномъ вид? напраслины (объ 'анекдот?' Славскаго у губернаторши зналъ тоже весь городъ), а она низко прис?дала, приложивъ руку къ груди и поводя благодарными глазами съ высоты сцены на вс? стороны залы, внутренній голосъ неотступно шепталъ ей: 'Сколько изъ этого хора прив?тствующихъ тебя голосовъ сл?дуетъ отнести на долю любителей гама и скандала по поводу чего бы онъ не производился, и многіе ли изъ этихъ неистово апплодирующихъ теб? теперь искренно уб?ждены въ томъ что ты заслуживаешь уваженія?.. Самое заступничество за все этой публики представлялось ей во глубин? души ч?мъ-то обиднымъ; какія-то вспышки родовой гордости загорались въ ней; 'она не изъ т?хъ кому нужны защитники въ толп?'… Такое же недоброе чувство, какъ ни старалась она побороть его въ себ?, внушалъ ей выступившій за нее рыцаремъ Печоринъ: она изб?гала его насколько это было въ ея власти, не обм?нялась съ нимъ словомъ посл? той исторіи. Молодой челов?къ въ свою очередь точно прятался отъ вся въ театр?, и когда приходилось ему репетовать съ ней, упорно гляд?лъ въ землю, боясь встр?титься съ ней глазами… У себя дома Ларина теперь ни души уже бол?е не принимала.
Она сид?ла дома одна и жадно зачитывалась в?стей съ театра войны, которыя обильно сообщались въ т? дни газетами об?ихъ столицъ. Какая-то неодолимая сила все лихорадочн?е влекла мысль ея 'туда, гд? люди теперь гибнутъ тысячами за святое д?ло' и все настойчив?е шептала ей что 'тамъ теперь настоящая задача, тамъ — призваніе'… Измученная, раздраженная безпрерывною сутолокой и ядовитыми уколами театральной жизни, она въ какомъ-то невыразимо заманчивомъ св?т? рисовала себ? это 'высшее изо вс?хъ существующихъ для женщины' призваніе. Тамъ, далеко, въ барак?, среди раненыхъ, въ поглощающихъ все время и вс? физическія силы занятіяхъ, никому нев?домая сестра, — тамъ для нея 'миръ душевный и удовлетвореніе'…
Посл? 'второй Плевны' она не выдержала. Годовой срокъ контракта ея съ антрепренеромъ ***скаго театра кончился. Труппа собиралась перекочевать на Нижегородскую ярмарку; на время пребываніе ея тамъ Лариной предложенъ былъ ангажементъ въ 600 рублей и бенефисъ. Она отказалась и у?хала въ Одессу. Тамошнее отд?леніе Краснаго Креста опред?лило ее сестрой и переслало нед?ли черезъ дв? за Дунай.
По пути туда, на какой-то станціи не до?зжая Унгенъ, къ окну вагона изъ котораго она разс?янно гляд?ла на толпу пассажировъ ея по?зда высыпавшую на платформу подошелъ къ ея окну какой-то съ отроставшею бородой молодой челов?къ въ кител? и военной фуражк?.
— Вы тоже туда… на театръ войны, Настасья Дмитріевна? произнесъ онъ робкимъ, слегка даже дрожавшимъ голосомъ, прикладывая руку къ козырьку.
— Печоринъ! невольно вскликнула она, узнавая недавняго 'товарища'.
— Ряполовскій, чуть-чуть усм?хнулся онъ:- настоящую мою фамилію ношу опять… Я въ прежній мой полкъ поступилъ, посп?шилъ объяснить онъ.
— Гд? же онъ? спросила она.
— А я самъ не знаю, отв?тилъ Ряполовскій съ какою-то совс?мъ ребяческою интонаціей и съ видимою благодарностью за вопросъ:- гд?-то тамъ, говорятъ, въ самомъ центр? д?йствій…
— Въ Нижній не захот?ли? спросила она, усм?хнувшись тоже.
Онъ какъ-то мгновенно вскинулъ на нее глаза, весь заал?въ:
— Н?тъ… что же, васъ ужь н?тъ в?дь въ трупп?…
И, такъ же мгновенно испугавшись недовольнаго, показалось ему, выраженія ея лица, торопливо приложилъ опять пальцы къ фуражк?, пролепеталъ какія-то неразслышанныя ею слова прощанія — и исчезъ… Онъ такъ и не показывался бол?е Настась? Дмитріевн?…
Четыре м?сяца спустя, въ госпиталь Краснаго Креста, въ которомъ она, за отбытіемъ графини Драхенбергъ, оставалась одно время старшею, привезла посл? сраженія подъ Горнимъ Дубнякомъ значительную партію раненыхъ. Въ одномъ изъ нихъ она узнала Ряполовскаго. Онъ былъ тяжело раненъ въ голову и долго не приходилъ въ сознаніе. 'Такъ и отойдетъ не очнувшисъ', отв?тилъ сквозь зубы осматривавшій его рану врачъ за вопросительный взглядъ стоявшей у койки Настасьи Дмитріевны… Но предсказаніе оказалось не совс?мъ в?рнымъ. Раненый очнулся поздно вечеромъ, открылъ глаза. Женскій
