принесъ ему. Онъ выпилъ, отдышался и опять свое началъ: 'Гр?хъ то, гр?хъ на всю Россію какой, въ Помазанника Божія палятъ… Убивцы, изм?нники'! И до сихъ поръ такъ и звенятъ у меня въ ух? его голосъ и эти слова 'изм?нники', примолвилъ Гриша, нервно передернувъ плечами.
— И это, воскликнулъ Пужбольскій, — dans sa propre capitale, въ трехъ шагахъ отъ своего дворца, Русскій царь… И все это возможно, все это будто такъ должно быть у нихъ!..
— Именно такъ, продолжалъ молодой Юшковъ;- я въ тотъ же вечеръ встр?тился въ одномъ дом? съ однимъ чиновнымъ лицомъ, тайный сов?тникъ какой-то… Разговоръ, разум?ется, шелъ о томъ что произошло утромъ. Каждый сообщалъ что ему пришлось узнать, услышать въ теченіе дня, всякія подробности, слухи. Господинъ этотъ сид?лъ развалясь въ своемъ кресл?, молча и позевывая какъ челов?къ которому все это ужасно надо?ло. И вдругъ слышу: 'Ну да', говоритъ онъ самымъ равнодушнымъ тономъ, 'духъ в?ка, пов?тріе на царствующихъ лицъ: прошлою осенью стр?ляли въ Италіянскаго короля; м?сяцъ спустя въ Испанскаго… у васъ сегодня этотъ Соловьевъ'… И посмотр?ли бы вы съ какимъ пренебреженіемъ взглянулъ онъ при этомъ на вс?хъ и плечами пожалъ: 'стоитъ ли, молъ, толковать о такомъ вздор?'!..
— Что же, сказали вы ему что онъ… вся запылавшая крикнула съ м?ста Маша, и не досказавъ, посп?шно отвернулась къ окну, учащенно дыша высоко подымавшеюся грудью.
— Не усп?лъ бы еслибъ и вздумалъ, отв?тилъ Гриша:- ему въ это время сунулъ въ руки карту хозяинъ дома, и они преспокойно отправились къ ломберному столу. И какая польза говоритъ, мало ли ихъ такихъ въ этомъ миломъ город? Петербург?!…
— Да, раздраженно промолвилъ Павелъ Григорьевичъ, — в?дь то что выросло и выплодилосъ на этомъ болот? мы ни въ какомъ другомъ углу вселенной не увидимъ. Ни одного в?дь живаго м?ста въ этой ходячей мертвечин?, что зовутъ петербургскимъ челов?комъ не осталось. Для чего, на какую потребу живетъ такой челов?къ и какъ самому ему не придетъ въ голову никогда что онъ зловредный паразитъ на русскомъ организм? — я никогда не понималъ.
— Скажите: гангрена, Павелъ Григорьевичъ, зам?тилъ докторъ, — съ каждымъ днемъ все сильн?е заражающая организмъ этотъ своимъ гніеніемъ.
Троекуровъ, все также не оборачиваясь и задумчиво глядя въ пламя камина, усм?хнулся унылою улыбкой:
— Въ Петербург? люди изъ породы вашего тайнаго сов?тника обросли словами; будто мхомъ какимъ-то непроницаемымъ, и ихъ тараномъ не прошибешь. Способность къ самостоятельному сужденію въ нихъ такъ слаба что они ни минуты не могутъ продержатъ никакой идеи въ голов? и тотчасъ же роняютъ ее на полъ… Не вс? же они отъ природы дураки и негодяи, и у многихъ изъ нихъ, я полагаю, должно было не разъ являться мучительное сознаніе своей несостоятельности ко всемъ къ чему только прилагаютъ они руки. Но уяснить себ? ея причины никто изъ нихъ не въ состояніи, какъ не въ состояніи разгрызть ор?ха беззубый старческій ротъ. Возникла въ мозгу мысль — и тутъ же и вылет?ла вонъ, по непривычк?, по неспособности къ самому простому собственному логическому построенію. Рука злод?я подымается на русскаго в?нценосца. Въ здравомъ, нич?мъ постороннимъ не исковерканномъ сужденіи какого-нибудь лабазника тотчасъ же совершенно правильно и притомъ исторически в?рно складывается понятіе что покушеніе на его царя, 'на помазанника Божія', есть 'гр?хъ на всю Россію' и что въ какой бы м?р? ни былъ къ этому гр?ху причастенъ русскій подданный, д?ломъ ли, словомъ или хотя бы помышленіемъ однимъ, онъ все равно изм?нникъ предъ своею страной, своимъ народомъ… У петербургскаго чина изъ того же даннаго факта слагается въ мозгу н?что невыразимо корявое. 'Въ Европ?, разсуждаетъ онъ, носятъ высокіе цилиндры и длиннополыя пальто — и мы носимъ пальто и такіе же цилиндры; ergo, если въ Европ? стр?ляли и въ Италіянскаго, и въ Испанскаго короля, то почему же не стр?лять и у насъ?' И онъ этимъ выводомъ своимъ совершенно удовлетворенъ и успокоенъ. Онъ доказалъ себ? лишній разъ что онъ настоящій 'Европеецъ' и 'современный' челов?къ, и ничего ему больше не нужно, и онъ благодушно отправляется зат?мъ играть въ карты, такъ какъ, въ уб?жденіи его, онъ безаппелляціонно все р?шилъ и спорить съ нимъ можетъ придти въ голову лишь какому-нибудь 'московскому ретроградству'!
— Et remarquez, заораторствовалъ опять Пужбольскій на своемъ ми?ическомъ русскомъ язык?,- что этотъ петербургскій Europeen меньше всего Europeen dans le sens высшей культуры, что онъ ничему никогда серіозно не учивается, никогда ничего durch und durch не знаетъ, а помнитъ опять-таки только одни 'слова' которыми онъ 'поросъ', comme vous dites tres bien, mon cher, какъ мухоморъ какой-нибудь, не разум?вая что они настоящее (то-есть настоящимъ образомъ) значутъ, изъ чего вышли и къ чему д?йствительно могутъ прим?ниваться…
— Имъ оттого и царь ни по чемъ что его у нихъ въ головахъ н?тъ, хихикнулъ какимъ-то глухимъ см?хомъ докторъ ?ирсовъ.
Пужбольскій схватился об?ими руками за голову:
— Oh mon Dieu, mon Dieu, что за путаница, и какою все это скверною штукой un jour ou l'autre разыграться будетъ!..
Гриша утвердительно кивнулъ:
— Симптомы скверные, д?йствительно. Наканун? отъ?зда моего, утромъ, про?зжаю я по набережной Мойки на П?вческій мостъ; вижу, — на тротуар? у зданія Гвардейскаго Штаба стоитъ толпа, челов?къ пятьдесятъ, уткнувшись глазами въ ст?ну. Я соскочилъ съ извощика, — туда. На этомъ самомъ м?ст?, какъ вамъ изв?стно изъ газетъ, произошло покушеніе… Въ ст?н?, вдавленныя въ известь штукатурки, три углубленія: первое въ три четверти челов?ческаго роста и въ одинъ почти дюймъ глубины; другія, перпендикулярно надъ нимъ, одно другаго выше и слаб?е. Это сл?ды удара и рикошетовъ одной изъ пуль… И съ ранняго утра до поздней ночи, какъ говорилъ мн? стоявшій тутъ за мосту городовой, третій ужь день стоятъ предъ этимъ и глядятъ, одна см?няя другую, толпы кафтановъ и чуекъ, — народъ… Подошелъ я, слышу громкій разговоръ, не ст?сняясь… Не молодой какой-то, видимо рабочій, скуластый и сухой, въ фуражк? и синей поддевк?, руки въ карманъ запущены, голосъ хриплый, но не пьяный, — ни одного тутъ пьянаго не было, — и глаза моргаютъ съ какимъ-то очень злымъ и р?шительнымъ выраженіемъ, — прямо около меня стоитъ. Стоитъ и возглашаетъ: 'Не долга расправа — въ Неву вс?хъ'!.. Я привыкъ къ р?чи рабочаго нашего, крестьянина; только тутъ тонъ какой-то совс?мъ особый — нахальный… Заинтересовало это меня. 'Кого это, говорю, собираетесь топить, ребята'? спрашиваю и улыбаюсь нарочно… Посмотр?ли бы вы какъ онъ на меня обернулся, какъ взглянулъ, — точно раздавить меня этимъ взглядомъ хот?лъ. 'А это чьихъ рукъ д?ло'? спрашиваетъ, тыча пальцемъ на ст?ну. Я не усп?лъ отв?тить какъ загалд?ла уже чуть не вся толпа. Съ другой моей стороны очутился какой-то, судя по закопт?лому лицу и рукамъ, слесарь, — такой же на языкъ бойкій. И пошли вдвоемъ, — а остальные поддакиваютъ и словечки свои ввертываютъ… Ну, и наслушался я!.. 'Кто, говорятъ, постоянно бунты зат?ваетъ? А на Казанскомъ мосту въ позапрошломъ году что было?.. А нонече зимой какъ даже черезъ мостъ ихъ не пускали, медицинскихъ этихъ самыхъ, что вздумали они, очум?лые, къ самому Насл?днику Цесаревичу продрать?.. А какъ эту поганку что въ генерала Трепова стр?лила судъ отпустилъ, что было? кто въ жандаровъ камнями пущалъ'?… 'Изв?стно, господа, студенты! Царь-Батюшка народъ отъ кр?пости избавилъ, такъ этто они со злости на него убивцу послали', подкрикивали уже со вс?хъ сторонъ, и все громче… Даже городовой подошелъ и сталъ ув?щевать 'потише, что галдите!' во съ видимою робостью и pro forma, — полиція въ Петербург? теперь 'въ полномъ конфуз?', какъ говорятъ… Попробовалъ я однако возразить: 'здод?й, говорю, показывая на ст?ну, — и не господинъ, и не студентъ'… 'Все одно', кричатъ, 'изъ ихняго сословія, одного гн?зда воронье. Вс?хъ бы на одну осину'!..
— На чистоту, значитъ! ввернулъ еще разъ докторъ.
— Такъ я и отошелъ не добившись возможности быть выслушаннымъ. А городовой стоитъ тутъ, глядитъ на меня и только плечами пожимаетъ: ничего, молъ, баринъ, съ ними не под?лать!
— На этомъ весь разчетъ основанъ, сказалъ Борисъ Васильевичъ:- люди держащіе нити того что у васъ происходитъ теперь — люди не глупые и оппортунисты не хуже самого monsieur Gambetta. Попробовали они произвести смуту пропагандой въ народ?. Ничего изъ этого не вышло, но изъ получившагося отъ этихъ попытокъ опыта вынесли они себ? въ будущее руководство два равно и совершенно в?рныя положенія: народъ кр?покъ, но правительство слабо. Ergo: народъ надо оставить въ сторон?, а вс? усилія направить къ тому чтобъ это правительство 'сд?лать окончательно невозможнымъ'. Пошли убійства правительственныхъ лицъ, 'терроръ', въ Харьков?, Кіев?… нагнали д?йствительно страха на м?стныя власти; въ Петербург? сконфузились… изо всего этого все-таки никакого переворота, никакого бунта, никакого прямаго усп?ха для анархіи не произошло. Надо очевидно выше взять, надо прямо
