Квестер

собеседника. И если они выяснят, что это никакой не Боб Стейлер, а «погибший» Фил Гудвич, то Мэлвиза просто выведут из игры – ведь югослав о Проекте знал намного больше Алана. Тогда Алан теряет не только ожидаемые бонусы от своей работы на Пентагон, но и, возможно, … жизнь: ведь ставки очень высоки!

«С другой стороны, - продолжал размышлять Мэлвиз, -  Гудвич, если он не сошел с ума, знал, на что шел. Ведь смог же он одурачить АНБ и ЦРУ, блестяще разыграв стандартную «смерть» в каньоне! А значит, можно надеяться на то, что и пентагоновские агенты останутся «с носом»…, если, конечно, Гудвич не сошел с ума…. Да! Заварушка!»

            Такси въехало в Кампус. Войдя в здание, где размещалась 55-я лаборатория, Мэлвиз сразу направился в отдел теории поля, где незамедлительно начал проводить различные мероприятия, «направленные на поддержание режима секретности» (как он объяснял ученым). Тех это неимоверно злило, так как начальник службы безопасности во время проведения таких мероприятий отрывал их от работы, задавал дурацкие вопросы и все время норовил залезть туда, куда, по мнению ученых, ему и нос совать не следовало бы.

            Мэлвиз же проводил эти мероприятия только «для отвода глаз», для маскировки, скрывая то, что в отделе теории поля его по-настоящему интересовал всего один человек. От него Алан должен был получить ту информацию, которую спешно и настоятельно запрашивал у него Пентагон. Этот человек имел в ученой среде 55-й лаборатории значительный авторитет и звали его Чарльз Вульф.

ГЛАВА  XLVIII

            За неделю до этого, за обедом, очутившись с Мэлвизом за одним столом, один из трех пожилых сотрудников «даблфайва» Чарльз Вульф не с того, ни с сего разговорился с Аланом о Проекте. Алану, как человеку, которого в детали не посвящали, было очень интересно услышать об этапах реализации Проекта и проблемах, которые то и дело возникали в работе. Рассказчиком Вульф оказался интересным, Мэлвиз слушал, открыв рот, а под конец разговора Вульф, как бы случайно, с улыбкой обронил мысль о том, что, по его мнению, старания Гейтца бесполезны, как любые мечты выросшего, но так и не повзрослевшего ребенка.

«Понимаете, молодой человек, - убеждал его Вульф, - мы должны понять, что живем только в этой жизни, и другой у нас никогда не будет. Строительство новой реальности – утопия, с одной стороны, и авантюра, с другой. Законы природы противостоят этой затее. И, в конце концов, все пойдет прахом, вот увидите.

 Гейтц, - говорил Вульф, - к сожалению заразил своей болезнью всех в этой интеллектуальной тюрьме. Всех, кроме меня, и, может быть - вас. И мы, трезвомыслящие люди, глядя на всё это сумасшествие, понимаем, что можем или тихо оставаться в стороне, или повернуть дела так, чтобы открытия Гейтца развивались в одном направлении с природой и служили всему человечеству.

Хотя…, - продолжал Вульф, - по моему мнению, учитывая нашу изолированность от мира, я с сожалением понимаю, что этот Новый Мир способен принести пользу только двум людям на Земле: одному старому профессору и, э-э-э…, одному молодому агенту. Да и то для этого потребуется изменить…э-э-э…. вектор направления информации».

            Сказав это, Вульф пристально посмотрел на Мэлвиза и широко улыбнулся. 

Алан не любил «этих ученых придурков» и вначале воспринял все сказанное Вульфом, как мрачную шутку выжившего из ума профессора. Но слова Вульфа никак не шли из его головы. И, вспоминая выражение лица ученого во время произнесения этого монолога, Мэлвиз все больше и больше приходил к выводу, что старый профессор вовсе не шутил.

На следующий день они вновь обедали вместе. И Алан задавал вопросы. Много вопросов. И окончательно убедился в том, что Вульф приглашает его совершить возможно самую важную операцию в его жизни. Операцию, которая позволит до конца жизни не думать о том, где взять деньги и где взять большие деньги.

Вскоре профессор рассказал Мэлвизу свой план. Он был неплох, но Алан своим профессиональным взглядом обнаружил в нем много «дыр», видимых только сведущему в шпионском деле человеку. Всю ночь Мэлвиз придумывал, как и чем эти дыры заткнуть, используя все, чему его учили в академии. На следующий день Вульф, ознакомившись с усовершенствованным планом действий, сказал только:

- Да, молодой человек, теперь я вижу, что агенты спецслужб тоже едят свой хлеб не зря!

Это было безусловной похвалой. План утвердили и в ближайший вторник Алан  уехал в Сиэтл (в маленьком Блюмонде трудно было затеряться). Там из какого-то безликого кафе он отправил электронное письмо для пентагоновского генерала. Письмо ушло без подписи.

«Одна крупная американская корпорация открыла нечто, что может коренным образом изменить стратегию и тактику военных действий. Это сравнимо с изобретением нейтронной бомбы. Разработки ведутся в тайне уже несколько лет. Существует и реализуется проект внедрения этого открытия. Предлагаем ключевые детали проекта в обмен на определенную сумму. Ответ - на этот адрес».

Основной смысл этой простенькой записки заключался, конечно, не в тексте, а в том, что она была зашифрована классическим, известным каждому более-менее опытному разведчику  шифром. Любой спец, увидев это сообщение, сразу бы понял, что писал его не псих и не бойскаут, а профессионал, хорошо знакомый с шифрованием, а потому - немедленно потащил бы письмо к начальству. А начальство, в свою очередь, непременно заинтересовалось бы содержанием. И Мэлвиз не ошибся. Уже на следующий день они с Вульфом читали ответ, а затем – ввели в действие план старого профессора.

Пентагоновцы, надо сказать, долго и упорно торговались: и по сумме, и по способу выплаты денег. Но когда Мэлвиз, с одобрения Вульфа, выдал им часть информации, торг прекратился мгновенно. И вот, когда первая из пяти частей «гонорара» оказалась на счете в швейцарском банке. Вульф довольно потер руки и сказал Мэлвизу:

- А вот теперь, молодой человек, можете с ними встретиться!

            Встреча прошла в одну из пятниц в городском парке Блюмонда. От толстяка-агента Мэлвиз получил конверт с заданием разведки Пентагона, перечислением способов и временем осуществления обычной и экстренной связи.

            Но тут в игру вмешался Гудвич, одетый в старую синюю куртку строителя. Ошарашенный неожиданностью Мэлвиз, забыв обо всем, чему его учили, стремглав полетел с этим известием к Вульфу. За неполных две недели их совместной «работы» Алан уже свыкся с мыслью о том, что старший в их тандеме – Вульф, что Вульф мудрее, дальновиднее, что Вульф всегда знает, что надо делать. Но, получив известие о возвращении «с того света» Фила Гудвича, старый профессор неожиданно «дал задний ход».

- Не стоит, мистер Мэлвиз, продолжать дальше нашу «миссию». Этот югославский проходимец, так или иначе, все нам разрушит, я знаю его! Давайте сообщим нашим… друзьям о появлении мистера Гудвича, объясним нашу невозможность работать дальше, и… закроем нашу лавочку до того времени, пока они не поймают этого негодяя.

            Мэлвиз был ошарашен второй раз. Как можно бросать дело на полдороге, «продинамив» не кого-нибудь, а саму контрразведку Пентагона? Как можно, прячась от опасности под названием «Гудвич», от человека «вне закона», которого ищут все секретные службы США, подставлять себя под паровой каток Вооруженных Сил сверхдержавы? У Мэлвиза голова шла кругом. Однако придя к себе и кое-как успокоившись, он продолжил размышлять о поведении Вульфа и пришел к выводу, что профессор, в силу своей оторванности от жизни, просто не понимает, какой опасности он подвергает их обоих. И Мэлвиз решил спасти ситуацию сам.

            Во-первых, он «нашел» голубей. Их «обнаружение» потребовало большой аккуратности: ничто не должно было указать на то, что Мэлвиз о них заранее знал. Он «случайно» обнаружил их, осуществляя «обычный» просмотр записей камер