Взобравшись на бетонную громаду форта, Иван дал задание младшему своему напарнику:
— Мчись в дивизион, пусть сюда быстро подтянут связь и пришлют офицера.
Пока солдат отсутствовал, Иван набросал схему расположения целей, глазомерно определил до них расстояние.
Вскоре на форт вместе с телефонистом и разведчиком поднялся командир огневого взвода второй батареи, теперь уже подпоручик Вячеслав Иванов, под командованием которого Иван начинал свой фронтовой путь. Батарея ближе всех располагалась к форту и отсюда легче было тянуть связь.
— Вот видишь, — сказал взводный, — опять наши дороги сошлись вместе.
Иван подал ему схему, на словах сделал к ней пояснение:
— От вокзального пакгауза по нашим бьет шестидюймовая батарея. Может по ней и надо сразу нанести удар?
— Пожалуй, правильно, — согласился Иванов.
Связавшись по телефону с огневиками, офицер выдал
им исходные данные. Вскоре возле пакгауза заплясали дымки разрывов. Взяв в вилку турецкую батарею, офицер наполовину уменьшил деление прицела и подал команду:
— Беглый огонь!
Неприятельская огневая точка перестала существовать. Потом артиллеристы перенесли огонь на другие цели.
Преодолевая ожесточенное сопротивление турок, дер- бентцы и елизаветпольцы 1 февраля взяли форт Чобан- деде, а затем и весь промежуточный участок с восьмью батареями в составе 42 орудий. Солдат не остановили ни бешеный ружейно — пулеметный огонь турок, ни их колючая проволока, ни обледенелые скаты форта. Потом штурм перекинулся на форты Узун — Ахмет, Катурга, Ортагонов, Сивишик. И здесь довелось участвовать в боях разведчи- ку — артиллеристу Украинскому.
Крепость Эрзерум пала в 5 часов утра 3 февраля 1916 года. Русские войска захватили в плен 235 турецких офицеров, 12753 нижних чина, 9 знамен, 323 орудия. Чуть позже — с марта по 17 мая была осуществлена крупная десантная операция и взятие большого приморского города- порта на Черном море — Трапезунда, в чем решающую роль сыграли первая и вторая Кубанские пластунские бригады. Здесь победителям досталось также немало трофеев, а в занятом в июле турецком городе Эринджане в плен русским сдалось 17 тысяч солдат и офицеров противника, захвачено много снарядов, гранат, патронов. Как ни помогали немецкие офицеры — инструкторы турецкому командованию своими знаниями, опытом, материальной поддержкой — ничто оказалось не в состоянии предотвратить поражения турецких войск. В результате очищения Армении от давних притеснителей на отвоеванных землях было создано 29 новых уездов, практически вся искони армянская территория воссоединилась в единое целое.
Свою большую освободительную миссию сознавал каждый русский солдат и офицер. Понимал значение тех боев и рядовой Украинский, награжденный за храбрость солдатским Георгиевским крестом.
Казалось, теперь?то царское правительство и его главное командование закрепят победу, достигнутую ценой солдатской крови, обеспечат неприкосновенность армянских земель и больше не отдадут целый народ на поругание башибузукам. Ан, нет. Через некоторое время армейский корпус отступил из районов Урмии, Вана, Бит- лиса и других селений. Вновь по дорогам, уходя от турок в сторону Эривани, потянулись бесчисленные толпы и повозки беженцев со своим скудным скарбом и малыми детьми.
Солдаты кляли своих бездарных генералов, не понимая причин отхода с занятых рубежей, с болью наблюдали, в каком тяжком положении вновь оказались мирные люди, бросившие свой дом и кров, лишь бы уйти от преследователей — турецких янычар.
Где?то между Эрзерумом и Хнысь — Калой неподалеку от реки Ефрат артдивизион остановился в маленьком армянском селении. Людей в нем не обнаружилось — большая часть их была вырезана турками перед первым приходом русских, а те, кто тогда уцелел, — воспользовались освобождением и покинули свою местность, отдельные скрывались в горах.
Украинский и четверо других разведчиков получили задание обследовать ближайший предгорный массив и, если там прячутся армяне, вывести их оттуда и забрать в свой обоз с целью ухода вместе с артиллеристами из той злополучной стороны.
Солдаты долго бродили по кустарникам и нетвердым осыпям, выискивая признаки обитания людей. Но тщетно. Уже перед самым возвращением в часть сослуживец Ивана с расстояния в двадцать — тридцать саженей вдруг подал громкий голос:
— Есть мальчишка!
Напарники поспешили на зов. Перед их взором предстал исхудавший от голода и почерневший от постоянного пребывания на воздухе парнишка лет семи — восьми. Он почти совсем не понимал русской речи. Лишь уразумев, что русские солдаты не собираются ничего делать плохого и спрашивают, как его зовут, он испуганно произнес одно слово:
— Григор.
Это было его имя. Солдаты тут же переиначили его на свой лад:
— Значит, будешь Григорием.
Фамилия и так запоминалась: Амиров. Мальчик привел артиллеристов к подножью холма, густо заросшего боярышником, кизилом, ожиной. В устроенной там кое- как землянке ютились уцелевшие члены семьи Амировых. Деда и отца Григора турки закололи ятаганами, когда те пытались отстоять свое скудное семейное добро. Погибла и его старшая сестра. И только мальчику, его бабушке и матери, двум младшим сестренкам удалось бежать от убийц и грабителей.
Артиллеристы вывезли этих несчастных людей с вновь занимаемой турками территории, передали в Са- рыкамыше железнодорожному начальству, которое и отправило их в числе множества беженцев в безопасные места. Амировы попали на постоянное жительство в станицу Усть — Лабинскую на Кубани, где и пустили потом крепкие корни.
Для Ивана Украинского тот попятный марш обошелся недешево — он был серьезно ранен шрапнельным осколком в левую ключицу, с повреждением костной ткани. Он выбыл из строя на два месяца, затем вновь возвратился в свою часть. Теперь уже никто не шутил над ним, будто он завороженный и ему все нипочем.
Как и на западе, рядовой состав Кавказской армии все больше тяготился войной, ее бессмысленностью. И когда сюда дошла весть о свержении царя — забурлили, заклокотали солдатские митинги. Окопники требовали быстрейшего заключения мира, прекращения кровопролития, демократических преобразований в стране и в армии.
— Долой войну! — призывали ораторы, листовки и прокламации. Иван Украинский примкнул к активу, который сочувствовал большевикам. В него вошло немало рядовых, унтер — офицеров и передовых офицеров, по преимуществу младших чинов и званий.
Однажды разведчик принес в военно — революционный комитет дивизиона листовку на русском языке, подобранную на переднем крае. Это было обращение курдов:
«Русские братья — солдаты! Вы хорошо сделали, что прогнали своего царя. Мы тоже будем бороться за свободу. Давайте быстрее установим мир».
Пришедшее к власти Временное буржуазное правительство не спешило откликнуться на чаяния народных масс России. Только после победы Октябрьской социалистической революции на Кавказе в ноябре 1917 года начались переговоры с турецким командованием о заключении временного перемирия. Коварно, с дальним прицелом, шла на соглашение правящая турецкая верхушка. Позднее она предпримет все возможное, чтобы ревизовать соглашение, как можно больше отхватить себе земель на Кавказе.
В декабре 1917 года в числе многих других частей и соединений с фронта вместе со своим штабом снялась и революционно настроенная 39–я пехотная дивизия. Она
стала соединением на колесах, разместившись в своих эшелонах на станциях Тихорецкая, Кавказская, Торговая, Ставрополь, Армавир. С ней прибыл и ее солдат Иван Украинский.
— Крупно, Иван, тебе повезло, — незлобиво подначивали его друзья. — Ты теперь и дома, и замужем.
В жизни солдата начиналась новая глава.
