единодушны съ партіей елизаветинцевъ. Изб?гнуть войны всячески было единственнымъ пунктомъ неспорнымъ. Никто во всей Россіи, начиная отъ первыхъ министровъ и сановниковъ и кончая посл?днимъ рядовымъ гвардіи и арміи, не желалъ войны. A вліятельный Гольцъ долженъ былъ еще всячески отговаривать русскаго государя по той простой причин?, чтобы избавить своего повелителя отъ необходимости помогать союзнику.
Гольцъ за посл?дніе дни былъ особенно въ дух?, даже счастливъ.
Онъ былъ, конечно, честолюбивъ, въ хорошемъ смысл? слова и зналъ, что въ скоромъ времени договоръ Пруссіи и Россіи, его дорогое д?тище, заставитъ ахнуть всю Европу, обозлить Францію, удивитъ Англію, поразитъ въ сердце Австрію, переполошитъ всю Европу. Онъ зналъ, что его имя, въ продолженіи ц?лаго л?та, будетъ повторяться повсюду, будетъ на устахъ вс?хъ королей, министровъ, посланниковъ и сановниковъ всей Европы. Онъ, какъ полководецъ, далъ и выигралъ блистательное сраженіе. Этимъ трактатомъ онъ пріобр?талъ себ? сразу славу и имя на дипломатическомъ поприщ?.
Всякій челов?къ, р?шившій трудную задачу и отличившійся въ глазахъ вс?хъ и своихъ собственныхъ, конечно, счастливъ, но когда къ этому сознанію прибавляется еще сознаніе своей молодости, то юношескій пылъ беретъ верхъ и герой счастливъ, какъ ребенокъ. Если въ настоящемъ уже много… то сколько еще впереди!..
Гольцъ сознавалъ свое превосходство передъ вс?ми европейскими дипломатами, вспоминая, что ему еще только двадцать шесть л?тъ! Онъ зналъ, что король Фридрихъ не такой челов?къ, чтобы не понялъ и не оц?нилъ его громадной заслуги передъ отечествомъ. Гольцъ ожидалъ съ часу на часъ всевозможныхъ наградъ: и повышеніе въ чин?, и зв?зду, и деньги, и графство, о которомъ мечталъ. Однимъ словомъ, красивый и элегантный баронъ былъ счастливъ, веселъ и доволенъ, какъ ребенокъ. Когда онъ вспоминалъ, какъ просто устроилъ онъ все д?ло, то ему становилось даже см?шно.
Съ?зди вс? послы съ визитомъ къ Жоржу, то государь не отказывалъ бы имъ два м?сяца въ аудіенціяхъ и они не проз?вали бы трактата. Вс? резиденты, и англійскій Кейтъ, и французскій Бретейль, и австрійскій Мерсій, сид?ли по своимъ норамъ и переписывались съ кабинетами, а онъ въ это время курилъ вонючій кнастеръ, дружился со вс?ми, ухаживалъ, давалъ взаймы и дарилъ…
«А букетъ Воронцовой!» вспомнилъ Гольцъ и невольно усм?хнулся. «Всего-то пять тысячъ червонцевъ, а изъ-за нихъ пріобр?тается Богъ-в?сть что. Да вдобавокъ и деньги-то не его личныя и могли бы, какъ у многихъ резидентовъ иностранныхъ, уйти на ваемъ разныхъ шпіоновъ и тайныхъ агентовъ, которые эти деньги прокучиваютъ и не служатъ никакой помощью для ихъ наемщиковъ».
Гольцъ призвалъ одного изъ своихъ секретарей и далъ ему словесное порученіе, отправиться къ Гудовичу и спросить у него: получена ли вещь ему изв?стная, передана ли по принадлежности и довольны ли ею.
Черезъ часъ секретарь вернулся назадъ и объяснилъ, что господинъ Гудовичъ очень ч?мъ-то встревоженъ, никакого отв?та не далъ, а об?щалъ тотчасъ-же прі?хать самъ.
И всл?дъ за секретаремъ явился Гудовичъ встревоженный и объяснилъ Гольцу простую вещь: карточку съ рисункомъ онъ потерялъ, проискалъ ее ц?лый день повсюду, не нашелъ и послалъ дов?ренное лицо, князя Тюфякина, который, конечно, не разболтаетъ ни слова, предупредить брилліантщика, чтобы онъ не давалъ вещь никому, покуда лицо, заказывавшее будетъ, не явится лично за полученіемъ. Оказалось, что Позье наканун? вечеромъ отдалъ букетъ преображенскому офицеру, а карточку получилъ и въ доказательство передалъ ее обратно. Гудовичъ вынулъ разрисованую игральную карту, которая прошла столько рукъ и передалъ ее Гольцу.
— Стало быть, вм?сто брилліантоваго букета, я получаю нарисованный! разсм?ялся Гольцъ немножко насм?шливо. — Однимъ словомъ, украли. Не скажу, чтобы это мн? было очень пріятно.
И баронъ съ досадой отошелъ отъ Гудовича къ окну и сталъ барабанить по стеклу, насвистывая какой-то маршъ.
«Пять тысячъ червонцевъ, думалъ Гольцъ, — сумма не большая, но подарить ее какому-нибудь мошеннику крайне непріятно. Самъ виноватъ! Надо было попросить взять вещь графиню Скабронскую, а не этого тюленя. Потерялъ?!. Чортъ его знаетъ!.. Вс? вы тутъ хороши!»
И баронъ сталъ разспрашивать Гудовича о подробностяхъ, но тотъ могъ только повторитъ снова то же самое, — карточка имъ была потеряна, найдена к?мъ-нибудь, вещь законнымъ образомъ получена и сл?довъ никакихъ.
— Но позвольте! Нашедшій карточку святымъ духомъ узналъ, что по ней можно получить брилліантовый букетъ?!. И можно у Позье?! воскликнулъ вдругъ Гольцъ. — Стало-быть вы разсказали многимъ, что это за карточка?
Гудовичъ сознался, что пилъ въ трактир? и болталъ объ карточк?. Какой-нибудь лакей могъ слышать.
«А, можетъ быть, и офицеръ!» подумалъ Гольцъ, но разум?ется этого не сказалъ.
Гудовичъ прибавилъ, что такъ какъ онъ въ этомъ д?л? кругомъ виноватъ, то будетъ просить государя выдать ему изъ собственныхъ денегъ необходимую сумму, которую онъ возвратитъ барону. Гольцъ на это, разум?ется, не могъ согласиться.
— Н?тъ, это невозможно. Но я буду только просить государя, приказать Корфу взяться усердно за это д?ло и искать вора.
Гудевичъ у?халъ, а Гольцъ немедленно отправился къ графин? Скабронской спросить ея мн?нія, разсказать ей все и попросить купить поскор?е что-нибудь другое.
Маргарита, разум?ется, ничего не знала: ея д?ло было только передать барону полученную карточку. Посид?въ у графини, побес?довавъ съ ней, разспросивъ ее о томъ, что говорятъ въ Петербург? о мирномъ договор? и о немъ самомъ, Гольцъ развеселился и забылъ и думать объ украденной сумм?.
— Главная б?да, сказалъ онъ, — не въ томъ, главная б?да, что мн? теперь нечего ко дню маскарада поднести Воронцовой. У Позье нав?рное н?тъ ничего готоваго свыше какихъ-нибудь трехсотъ червонцевъ.
Маргарита согласилась съ этимъ, но зат?мъ покуда Гольцъ продолжалъ разсказывать ей о своихъ приготовленіяхъ къ балу, Маргарита задумалась и соображала что-то. Наконецъ, какъ-бы пришла въ себя и вымолвила:
— Хотите у меня купить брилліантовую брошь, только-что перед?ланную заново т?мъ же Позье и которая мн? не нужна? Мы ее свеземъ къ нему, оц?нимъ и вы возьмете.
Гольцъ съ радостью согласился.
Когда онъ у?халъ, Маргарита позвала свою любимицу и весело объявила ей:
— Ну, Лотхенъ, опять деньги есть! Одну вещь изъ д?душкиныхъ продала.
— Это все прекрасно, liebe Grafin, но когда же вы заплатите д?душк? за эти вс? брилліанты? выговорила Лотхенъ, насм?шливо и двусмысленно усм?хаясь.
— Не скоро, Лотхенъ. И по правд? сказать теб?… Я буду откладывать и тянуть д?ло до т?хъ поръ, покуда не наступитъ часъ, въ который мн? можно будетъ совс?мъ не платить!
— A разв? такой часъ наступитъ? Не в?рю.
— В?рь, Лотхенъ.
Горничная помолчала и выговорила, см?ясь:
— Ну, а сержантъ?
— Ну, объ этомъ не см?йся. Это не шутки! какъ-то странно произнесла Маргарита, задумчиво и грустно.
Лотхенъ вытаращила глаза и чуть-чуть не пожала плечами.
XXXII
Перваго мая въ сумерки, въ дом? прусскаго посланника волненіе и движеніе усилились.
Къ семи часамъ весь большой домъ гор?лъ огнями и св?тлые, лучистые столпы выливались изъ оконъ, осв?щая, какъ днемъ, широкую улицу. Кром? того, около подъ?зда и вокругъ всего дома гор?ли плошки и боченки съ смолой.
