сов?туйте! Вел?ть его сейчасъ арестовать?
— Кого? Этого француза? спросилъ Гольцъ. — Пожалуй….
— О, н?тъ! воскликнулъ государь. — Теплова, Теплова.
— Я бы этого не сд?лалъ, ваше величество. Зач?мъ сп?шить? Наконецъ, признаюсь вамъ…. Гольцъ разсм?ялся добродушно и прибавилъ:- Признаюсь откровенно, что я, какъ хозяинъ дома, прошу отложить этотъ арестъ. Зач?мъ вы хотите портить мн? балъ? Мн? хочется, чтобы вс? сегодня были веселы. A арестъ такого лица, какъ Тепловъ, у меня на бал?, смутитъ, конечно, весь домъ, а зат?мъ, конечно, тотчасъ всю столицу. Тепловъ, наконецъ, такая личность, что, откровенно говоря, мн? кажется все это ошибкой, если не преступнымъ поступкомъ, т. е. дерзкой клеветой на русскаго сенатора со стороны однофамильца французской королевской династіи. Вспомните, ваше величество, разсм?ялся Гольцъ, — что посл?дніе короли этой династіи были ужасные лгуны и клеветники. Позвольте мн?, прежде всего, будто отъ себя, узнать у г. Бретейля, который знаетъ въ лицо вс?хъ своихъ соотечественниковъ, что за птица этотъ Валуа.
Государь согласился и поблагодарилъ, но попросилъ барона сд?лать это тотчасъ же.
Гольцъ быстро отыскалъ среди играющихъ въ карты французскаго посланника и объяснился съ нимъ. Разум?ется, и Бретейлю то же самое пришло на умъ, и онъ выговорилъ разс?янно, какъ бы себ? самому:
— Les Valois ont regne en France!
— Полагаете вы, что это одинъ изъ нихъ? съострилъ Гольцъ довольно дерзко.
— О, н?тъ! встрепенулся вдругъ уколотый французъ. — Если бы, наприм?ръ, одинъ изъ сыновей геніальной интригантки Екатерины Медичисъ былъ теперь въ Петербург?, вамъ не удалось бы, баронъ, заключить съ Россіей вашъ новый трактатъ.
И Бретейль язвительно улыбнулся, глядя на Гольца, который невольно вспыхнулъ.
— И такъ, вы не знаете…. но не знаетъ ли кто этого Валуа въ вашемъ посольств??
Бретейль подумалъ, потеръ себ? рукой лобъ, потомъ пожалъ плечами и всталъ, чтобы розыскать секретаря посольства.
Отъ него они узнали, что есть въ Петербург? Валуа, простой каменьщикъ, работающій въ дом? графа Разумовскаго. Это показалось страннымъ совпаденіемъ для Гольца. Валуа писалъ, что онъ слышалъ слова Теплова при свид?теляхъ, не называя м?ста или дома, теперь же оказывалось, что Валуа работаетъ въ томъ самомъ дом?, гд? Тепловъ прежде жилъ, а теперь бываетъ отъ зари до зари.
Гольцъ, ворочаясь къ государю, соображалъ, что если этотъ каменьщикъ окажется правъ, то произойдетъ сильный переворотъ при двор? и ему лично выгодный. Онъ предвид?лъ неминуемое паденіе и, пожалуй, ссылку обоихъ братьевъ Разумовскихъ, вкругъ которыхъ, осторожно и тайно, группировались вс? враги правительства и самые отчаянные враги его короля и его д?тища, т. е. новаго мирнаго договора.
Св?д?нія, сообщенныя посланникомъ, произвели на государя такое же впечатл?ніе, какъ и на Гольца. Государь раскрылъ широко глаза и вымолвилъ любимцу своему тихо:
— Въ дом? Разумовскихъ? Нав?рное! Конечно! Такъ! У Разумовскихъ? громче сказалъ государь. И лицо его пошло пятнами.
— Ну, баронъ, выговорилъ государь:- если бы это было не у васъ, я бы приказалъ сію же минуту арестовать Теплова, да, пожалуй, и этихъ близнецовъ хохловъ. Не даромъ говорятъ зд?сь, что хохлы хитрый и лукавый народъ! Ну, завтра къ утру Тепловъ будетъ у меня уже допрошенъ. Я имъ покажу прим?ръ вс?мъ, что я не позволю шутить съ собой. Я не царица-баба, въ род? тетушки, да и не младенецъ-императоръ, котораго изъ люльки выкинули прямо на сн?гъ.
Государь помолчалъ н?сколько минутъ и тяжело переводилъ дыханіе.
— Ну, что вы хот?ли? весел?е произнесъ онъ наконецъ. — вы что-то мн? предлагали?
Но въ ту же минуту государь пристально устремилъ взглядъ въ дальній уголъ залы, гд? среди яркой, пестрой толпы, было странное, и черное, и сіяющее вм?ст? — пятно; серебристые лучи отъ массы брилліантовъ даже издали были зам?тны.
— Кто это? Что это? Домино? Н?тъ?
— Н?тъ, это она и есть, ваше величество, усм?хнулся Гольцъ. — Позвольте, я сейчасъ представлю ее вамъ.
И Гольцъ быстро прошелъ залу, подалъ маск? руку и повелъ къ государю.
— Позвольте, ваше величество, сказалъ посолъ, весело улыбаясь, — представить вамъ — «Ночь», явившуюся въ Петербургъ, не вашу с?верную, холодную, а южную, чудную и поэтическую, покровительницу любви и влюбленныхъ. Ручаюсь вамъ, что вы не будете скучать и даже забудете вс? ваши заботы и вс?хъ этихъ крамольниковъ, серьезн?е прибавилъ Гольцъ и, поклонившись, отошелъ отъ обоихъ.
— Я счастлива, наконецъ, заговорила «Ночь» чистымъ н?мецкимъ языкомъ:- я достигла моей давнишней мечты вид?ть предъ собой монарха, имя котораго скоро облетитъ весь міръ и останется на в?ки въ исторіи, сіяющее славой великихъ д?лъ.
Государь, между т?мъ, невольно любовался костюмомъ незнакомки, зат?мъ онъ подалъ ей руку и повелъ изъ зала, гд? снова начиналась музыка и танцы, въ другія комнаты, гд? можно было говорить.
И всюду толпы гостей становились рядами на проход? государя, но глаза вс?хъ были все-таки устремлены не на него, а на его спутницу, всю блестящую въ алмазныхъ лучахъ. и сіяющую своими сн?жно-б?лыми плечами…..
XXXV
Шепелевъ сталъ у окна пріемной и не спускалъ глазъ съ государя и маски, сид?вшихъ въ сос?дней гостиной. Бес?да ихъ, оживленная и неумолкаемая, длилась долго, но разслышать онъ не могъ ни слова. Она говорила по-н?мецки то страстно, съ жаромъ, то тихо, почти шепотомъ и иногда будто разсказывала что-то. Государь молчалъ и, очевидно, внимательно слушалъ.
Два раза прошла мимо нихъ и мимо Шепелева графиня Воронцова, съ изм?нившимся и пунцовымъ отъ гн?ва лицомъ…. Она ревновала и даже безпокоилась на счетъ этой красивой незнакомки….
Государь вдобавокъ даже не зам?чалъ ея… Такъ внимательно слушалъ онъ, что говорила эта «Ночь».
Наконецъ, они поднялись и, пройдясь по гостинной, двинулись прямо къ окну, гд? стоялъ Шепелевъ.
Юноша немного посторонился и слегка вытянулся. Не смотря на легкое смущеніе и даже робость близости государя, онъ не могъ снова не подумать, любуясь на «Ночь»:
«Какой костюмъ!.. И какъ, должно быть, собой-то хороша. Вотъ царямъ-то на св?т? какъ живется! Скажи онъ одно слово и она… его…»
— Н?тъ, ты мн? скажи правду! воскликнулъ государь по-н?мецки, приближаясь въ Шепелеву на подачу руки и какъ будто показывая ей на сержанта.
— Я вамъ уже сказала, что нахожу эти новые мундиры прелестными. Сколько вкуса! И при этомъ они удобны, говорила маска, тоже по-н?мецки, но съ страннымъ звукомъ въ голос?, будто слегка картавя. — Вотъ, наприм?ръ, этотъ мундиръ. Какой это мундиръ, ваше величество?
И вдругъ маска остановилась, фамильярно задерживая своего собес?дника.
Государь, довольный, что тэма разговора умной, заинтриговавшей его маски перешла на бол?е простой предметъ, и вдобавокъ его любимый, повесел?лъ еще бол?е.
— Это преображенскій. Прежде были зеленые длиннополые кафтаны. Красивъ ли онъ?
— Конечно. Очень красивъ… И удобенъ! Я думаю, сами офицеры съ этимъ согласятся. Господинъ офицеръ! вдругъ обернулась «Ночь» къ Шепелеву, еще бол?е картавя, — вы, в?роятно, говорите по- н?мецки, какъ вс? офицеры зд?сь. Скажите мн?, не правда-ли, мундиръ этотъ удобн?е стараго?
Юноша, уже смущенный до нельзя т?мъ, что государь стоитъ такъ близко и смотритъ на него, теперь при вопрос?, внезапно въ нему лично обращенномъ, окончательно потерялся до такой степени, что даже пробормотать ничего не могъ.
