Въ одно мгновеніе Маргарита обсудила свое положеніе и р?шила, что заставить молчать врага можно только слишкомъ дорогой ц?ной, — сл?довательно, совершенно невозможно. Приходилось поневол? поднять перчатку.
— Снова повторяю вамъ, едва слышно вымолвила Маргарита, не поднимая глазъ, — что я прошу васъ избавить меня отъ вашего присутствія и отъ вашихъ дальн?йшихъ пос?щеній.
Она повернулась и пошла въ дверямъ своей спальни,
— Одумайтесь! крикнулъ въ волненіи Фленсбургъ. — Я предлагаю безпред?льное искреннее чувство на всю мою жизнь, или безпощадную месть.
Маргарита, не оборачиваясь, громко разсм?ялась и вышла изъ комнаты, заперевъ за собой дверь на ключъ. Она серьезно боялась пресл?дованія Фленсбурга, лицо котораго показалось ей даже страшнымъ въ посл?днюю минуту.
Часа два спустя Маргарита писала записку Гольцу, прося его прі?хать тотчасъ же по одному очень важному д?лу.
Гольцъ, уже считавшій графиню Скабронскую однимъ изъ своихъ тайныхъ агентовъ, подумалъ, что д?ло касается до какихъ-нибудь важныхъ в?стей, которыя графиня могла узнать въ город? и тотчасъ явился къ ней.
Маргарита р?шилась объясниться прямо, но въ посл?днюю минуту, когда Гольцъ уже сид?лъ противъ нея на кресл?, она стала колебаться. Зач?мъ начинать самой свою испов?дь, просить прощенія, когда Фленсбургъ, быть можетъ, только грозился и не р?шится такъ низко и подло мстить ей.
— Не думайте, баронъ, начала Маргарита, — что д?ло, о которомъ я писала вамъ, особенно важно. Оно, во-первыхъ, не касается васъ или короля Фридриха, черезъ силу усм?хнулась Маргарита:- Оно касается меня или, лучше сказать, одного офицера, хорошо вамъ изв?стнаго, Фленсбурга.
— А, такъ я знаю въ чемъ д?ло! воскликнулъ Гольцъ. — Фленсбургъ былъ уже у меня. Мн? кажется, что онъ или безумно влюбленъ въ васъ и при этомъ несчастливо или просто… безумный. Онъ былъ у меня часъ назадъ и наговорилъ мн? кучу такихъ нел?постей, что я серьезно опасаюсь за его разсудокъ.
— Что-жъ онъ сказалъ вамъ? невольно потупляясь, вымолвила Маргарита.
— Разный вздоръ.
— Скажите, какой вздоръ?
— Полноте. стану я передавать сплетни или клевету, созданную отвергнутымъ влюбленнымъ. Но признаюсь, я считалъ Фленсбурга бол?е достойнымъ уваженія,
— Что онъ сказалъ вамъ? повторяла вызывающе Маргарита, словно сама идя на встр?чу опасности. — Скажите мн? все, передайте мн? все до посл?дняго слова. Я этого требую.
— Это невозможно, графиня, все это слишкомъ глупо наконецъ, чтобы передавать.
— Я требую, баронъ.
— Такъ и вы обладаете мелкими женскими недостатками и, между прочимъ, празднымъ любопытствомъ, разсм?ялся Гольцъ. — Я считалъ васъ бол?е серьезной женщиной.
— Но в?рите-ли вы тому, что говорилъ вамъ Фленсбургъ?
— Н?тъ, не в?рю, потому что мудрено пов?рить этому. Я попросилъ у него, конечно, шутя, доказательствъ того, что онъ утверждалъ.
— И что-жъ онъ?
— Об?щалъ ихъ на дняхъ.
— Ну, такъ выслушайте, баронъ, я сама разскажу вамъ то, что могъ низкими, недостойными средствами узнать господинъ Фленсбургъ.
И Маргарита подробно, но краснор?чиво и горячо разсказала Гольцу все, что могла разсказать какъ- бы на испов?ди. Начавъ почти съ своего д?тства, передавъ все, черезъ что пришлось ей пройдти, она окончила эту испов?дь признаніемъ въ странной, для нея самой непонятной любви къ юнош?. И, наконецъ, призналась въ своемъ свиданіи съ нимъ во время маскарада въ уборной.
Искренность чувства, которымъ дышало всякое слово Mapгариты, тронула Гольца.
И то, что онъ узналъ, почти выкупалось этимъ чувствомъ.
Гольцъ увид?лъ передъ собой одну изъ сотни женщинъ, которыхъ было много во вс?хъ столицахъ Европы, при вс?хъ дворахъ. И Гольцъ зналъ этотъ типъ. Онъ долженъ былъ сознаться, что изъ вс?хъ ему знакомыхъ подобныхъ женщинъ, т. е. авантюристовъ высшаго полета, созданныхъ распущенностью нравовъ при европейскихъ дворахъ, Маргарита была еще лучше вс?хъ, все-таки выше вс?хъ. Въ ея жизни играли роль чувство, сердце, душа, и не была холоднаго разврата, не было, наконецъ, простыхъ мошенническихъ прод?локъ. Единственно, что непріятно под?йствовало на Гольца, это т? отношенія, въ которыя Маргарита невольно поставила себя къ старику Скабронскому.
Тонкій и умный дипломатъ, которому эта красавица была нужна для его собственныхъ ц?лей, бол?е высшихъ, тотчасъ же взв?силъ все, сообразилъ и р?шилъ мысленно, какъ поступить. Да и какое ему было д?ло до нравственности этой женщины, чуждой ему вполн?! И Гольцъ, см?ясь, выговорилъ, протягивая руку Маргарит?:
— Благодарю васъ за дов?ріе и за искреннее признаніе. Теперь мы съ вами окончательно друзья. На столько друзья, что я начинаю съ того, что беру васъ подъ свою защиту противъ Фленсбурга и заставлю его молчать; если мн? это не удастся простыми средствами, то я пользуюсь достаточнымъ вліяніе?ъ, чтобы добиться его высылки изъ Петербурга. Остается только ваша прихоть… вашъ капризъ, т. е. этотъ мальчуганъ, который можетъ сд?латься тоже опаснымъ по молодости и опрометчивости. На все остальное я смотрю какъ на капризъ милой, умной, но, главнымъ образомъ, странной женщины, которая изъ всего Петербурга выбрала… обратила милостивый взоръ на юнаго птенца. Это принадлежитъ къ сфер? тысячи и одного секрета женскаго сердца. Вы знаете, что существуютъ сказки арабскія: «Тысяча и одна ночь», которымъ подражаютъ писатели разныхъ странъ. Я удивляюсь, что до сихъ поръ ни одинъ изъ писателей не попробовалъ разсказать: тысячу и одинъ капризъ женскаго сердца.
— Такъ вы меня не презираете? вдругъ горячо воскликнула Маргарита.
— Такъ же презираю, какъ вотъ эту милую ручку, выговорилъ Гольцъ, взявъ ея руку и ц?луя. — Говорю вамъ, за вашу искреннюю испов?дь я отплачу вамъ т?мъ, что беру васъ подъ свою защиту. Только одно прибавлю: мы должны съ вами заключить еще бол?е т?сный союзъ. И если мн? случится поручить вамъ… Гольцъ запнулся и будто не р?шался говорить.
— Если бы пришлось мн? когда-нибудь… можетъ быть не придется… но если бы была необходимость, то я над?юсь… Если бы непрем?нно нужно было… Гольцъ видимо колебался и, наконецъ, запнувшись, смолкъ.
— Говорите, говорите прямо! Что бы то ни было! Я почти уже понимаю! Сл?довательно, выражайтесь прямо, хотя бы р?зво.
— Если бы мн? пришлось, графиня, ради высшихъ ц?лей и высшихъ политическихъ соображеній, ради д?ла, которое для меня святое д?ло, великое д?ло, просить васъ… Вотъ видите-ли… Часто великія д?ла, даже великія историческія событія зависятъ отъ самыхъ мелкихъ, самыхъ незначущихъ, пустыхъ и, даже очень часто, отъ самыхъ глупыхъ причинъ! Если бы мн? пришлось попросить васъ, дать вамъ порученіе, передать въ ваши руки, судьбы… Я тоже, какъ видите, начинаю свою испов?дь! разсм?ялся Гольцъ.
— Да, говорите! говорите!.. воскликнула Маргарита весело.
— Если-бъ я былъ вынужденъ всл?дствіе важныхъ соображеній просить вамъ пожертвовать собой, не жизнью, конечно, но пожертвовать очень многимъ! И Гольцъ умышленно сд?лалъ удареніе на эти посл?днія два слова. — Могу-ли я над?яться, что вы не откажете мн??
— Выслушайте, баронъ: вамъ — никогда, ни въ чемъ! Понимаете! Это съ моей стороны клятва! Вамъ никогда, ни въ чемъ не будетъ отказа! Что бы вы завтра или хоть сейчасъ ни приказали мн?, все будетъ исполнено немедленно.
— Такъ, что если бы, началъ Гольцъ, опустивъ глаза, — если бы я попросилъ васъ употребить ваше искусство, ваше кокетство, чтобы сблизиться, сойдтись совершенно съ челов?комъ крайне непригляднымъ, некрасивымъ и ради высшихъ ц?лей отдаться ему… то вы согласитесь! Я над?юсь, что нечего говорить ясн?е!
— Я васъ понимаю и отв?чаю: да и да! И отв?чаю искренно. Наконецъ, это будетъ мн? даже не трудно, такъ какъ прямая выгода отъ этого будетъ самой мн?.
