для Теплова точно также это былъ палачъ. Если преображенецъ явился во дворецъ, вопреки этикета, проникъ до первыхъ комнатъ и стоитъ въ ожиданіи выхода государя, то, очевидно, онъ не съ пустыми руками. A если у него есть хоть что-либо, то и судьба Теплова тоже въ его рукахъ.
И въ ту минуту, когда Маргарита вышла къ Шепелеву и говорила съ нимъ у дверей, зат?мъ исчезла за нимъ, Тепловъ, не спускавшій съ нихъ глазъ, началъ отчаянно врать и ошибаться на всякомъ шагу. Государь уже раза три гн?вно взглянулъ на него и два раза нетерп?ливо воскликнулъ, не относясь ни къ кому…
— Quelle mazette!..
Во время антракта Тепловъ н?сколько успокоился, но зат?мъ, когда Маргарита снова появилась въ зал? и положила записку на пюпитръ государя, онъ мгновенно изм?нился въ лиц?. Тонкій Тепловъ зам?тилъ тотчасъ въ графин? сл?ды страшной тревоги. Спокойное и красивое за полчаса назадъ лицо ея было, по его наблюденію, съ совершенно изм?нившимися чертами. Вдобавокъ, она не усид?ла въ концерт? и ушла не твердыми шагами. Скоро все поднялось съ м?ста, и многіе уже прошли въ столовую всл?дъ за государемъ, а въ зал? оставались только н?сколько челов?къ, въ томъ числ? принцъ, гетманъ и Корфъ. Тепловъ почувствовалъ, что сердце его затрепетало отъ радости. Записка, забытая государемъ, лежала на пюпитр?. Тепловъ былъ уб?жденъ, что это доносъ Квасова на Баскакова и Пассека и что поэтому его жизнь и жизнь его новыхъ друзей зависятъ отъ этой бумаженки.
«Надо уничтожить этотъ клочекъ какъ бы то ни было!» р?шилъ онъ.
Тепловъ слышалъ и зналъ, что графиня, сказавшись больной, ушла спать. Онъ понималъ, что завтра Маргарита или, наконецъ, тотъ же Шепелсвъ или Квасовъ снова повторятъ, доведутъ до св?д?нія государя то, что теперь написано на этомъ клочк?. Но главное не въ томъ, надо выиграть время! Завтра — не сегодня! Ночью онъ уже побываетъ у Орловыхъ, и что-либо предпримутъ они. Григорій Николаевичъ отважно подошелъ къ пюпитру государя, будто для того, чтобы прогляд?ть его ноты. Скоро рука его уже двигалась около записки…
Въ ту минуту, когда онъ началъ перевертывать страницы тетради, посл?дніе, находившіеся въ зал?, вышли въ столовую. Но вдругъ Тепловъ, къ ужасу своему, зам?тилъ, что принцъ Жоржь не посл?довалъ за другими, сл?дитъ за нимъ!.. И вотъ онъ близится къ тому же пюпитру и, ставъ около него, косо поглядываетъ на записку.
«Взять нельзя!» Онъ знаетъ! Онъ понялъ! простучало молотомъ въ голов? Теплова.
Д?йствительно, было ясно, что Жоржъ пришелъ стать стражемъ надъ этой запиской. Тепловъ ожидалъ каждое мгновеніе, что принцъ протянетъ руку, возьметъ записку и просто снесетъ ее государю. Онъ не зналъ, какъ досталось Жоржу наканун? отъ племянника, чтобы онъ р?шился теперь на новую головомойку. Жоржъ твердо р?шился только караулить записку! Тепловъ быстро сообразилъ что д?лать, Онъ предложилъ руку принцу, чтобы вести его ужинать. Принцъ охотно согласился, и оба двинулись въ столовую. Маленькій б?ленькій клочекъ бумажки остался на пюпитр?.
Тепловъ тотчасъ заговорилъ о Германіи, въ которой долго жилъ, но, проходя первыя комнаты, онъ вдругъ покинулъ на минуту Жоржа, подошелъ къ гетману и быстро выговорилъ:
— Кириллъ Григорьевичъ! Идите въ залъ, уничтожьте записку! Или завтра и мн?, и вамъ, и многимъ, снимутъ головы!
Гетманъ побл?дн?лъ, какъ полотно. Онъ, конечно, какъ и другіе, зам?тилъ продолжительное отсутствіе Маргариты, зам?тилъ ея тревогу, вид?лъ записку.
Тепловъ быстро вернулся къ Жоржу и снова завелъ р?чь о германскихъ университетахъ. И снова, любезно подавъ ему руку, провелъ въ столовую.
Гетманъ, отъ природы трусливый, по національности осторожный, стоялъ на м?ст? и не зналъ что д?лать. Онъ в?рилъ Теплову на слово, потому что передъ т?мъ онъ ему предсказывалъ доносъ. Онъ не зналъ, что государь, уже получивъ н?сколько доносовъ, не в?рилъ имъ. Кириллъ Григорьевичъ думалъ, что это первый доносъ. А онъ самъ, какъ на гр?хъ, со дня объявленія войны съ Даніей вступилъ черезъ Теплова въ сношеніе съ кружкомъ Орловыхъ, который былъ уже теперь не кружокъ, а многолюдное сборище съ разв?твленіемъ по всему городу.
Гости почти вс? уже были въ столовой. Веселый хохотъ государя раздавался оттуда.
Гетманъ взглянулъ въ залу. Въ ней только одинъ полусонный камеръ-лакей поправлялъ св?чи и стулья. Инструменты лежали на м?стахъ, Гетманъ, какъ и другіе, зналъ, что государь посл? ужина непрем?нно вернется къ своему пюпитру и будетъ снова играть, сл?довательно, найдетъ записку, вспомнитъ и прочтетъ! И гетманъ, м?няясь въ лиц?, съ дрожью во всемъ т?л?, быстро двинулся въ залу; не помня себя, съ какимъ-то туманомъ передъ глазами, отъ котораго будто кружилось все, и будто потухали св?чи, онъ приблизился къ пюпитру. Чрезъ мгновенье скомканная записка была въ его карман?. Быстрыми шагами догналъ онъ н?сколькихъ челов?къ, еще бес?довавшихъ въ сос?дней съ столовою горниц?, и вм?ст? съ ними вступилъ въ столовую.
И записка эта въ боковомъ карман? камзола гетмана жгла его въ продолженіе всего ужина. A что если хватится государь? Пошлютъ за запиской и ее не найдутъ! Государь такой челов?къ, что способенъ, полушутя, приказать немедленно запереть двери, разд?ть, или просто обыскать вс?хъ! записка скомканная найдется въ его карман?! И онъ будетъ въ Сибири!
«Н?тъ! съ?мъ!» р?шилъ гетманъ, но, однако, не успокоился. И будто въ ожиданіи этого р?дкаго блюда онъ не только не ?лъ ничего, но сид?лъ, тяжело переводя дыханіе и не см?я ни разу взглянуть на Теплова. Онъ чувствовалъ, что тотъ не спускаетъ съ него взгляда и вопросительно впивается въ него глазами, но не отв?чалъ… даже взглядомъ.
Черезъ часъ или полтора веселая, слегка захм?л?вшая, компанія расходилась и разъ?зжалась. Государь, довольно веселый, но сильно уставшій, послалъ Гудовича за своей скрипкой въ залу.
— A то и другую мн? разобьетъ кто-нибудь! вымолвилъ онъ.
Гудовичъ л?ниво пошелъ въ залу, взялъ скрипку, вспомнилъ о записк? взволнованной графини и, не видя ее на пюпитр?, удивился. Онъ помнилъ хорошо, что государь не бралъ ея, уходя ужинать.
«Ну, и чертъ съ ней! подумалъ онъ. Маргариткины штуки! И чего она выходила, да еще, кажись, рев?ла. Вернулась съ распухлыми глазищами».
Еще черезъ часъ весь Ораніенбаумскій дворецъ спалъ безпробудно!
XXXIV
На утро Маргарита, проснувшись, вспомнила все случившееся наканун?, и съ первыхъ минутъ пробужденія для нея начался день такой же тревожный.
Лотхенъ положительно нигд? не было, она скрылась. Mapгарита знала ее давно, любила, в?рила ея честности, но т?мъ не мен?е прежде всего бросилась къ тому комоду, гд? лежали ея брилліанты и деньги. Все было ц?ло. Зат?мъ она вспомнила о бумаг? и, сд?лавъ наскоро пакетъ, хот?ла переслать его государю, но р?шила, что это невозможно, что надо дождаться свиданія и передать лично. Н?сколько разъ спрашивала она, поднялся ли государь и можетъ-ли она его вид?ть, но получала въ отв?тъ, что государь спитъ.
Наконецъ, около двухъ часовъ дня, графин? подали письмо. Она быстро распечатала его, проб?жала глазами и опустила руки.
— Что! вымолвила она вслухъ сама себ?. — Какъ! Лотхенъ! Что я съ ума схожу?!
И она снова проб?жала письмо. Н?тъ, это ей не чудится! Она не бредитъ! Это длинное н?мецкое письмо, красиво написанное к?мъ-то, подписано каракулями, изображающими «Лотхенъ». То, что говорится въ немъ, было бы нел?пой шуткой, безсмыслицей и поэтому должно быть правдой. Содержаніе письма, которое подписала Лотхенъ каракулями, д?йствительно, должно было изумить Маргариту.
Лотхенъ начинала съ того, что просила у графини, которую исвренно любила и любитъ по-прежнему, прощеніе. Смыслъ длиннаго письма былъ сл?дующій:
«Всякій самъ за себя, — писала она. — Вы старались для себя и достигли того величія, на которомъ отъ всей души желаю вамъ остаться. Я стремилась къ другому и тоже достигла и тоже, над?юсь, долго удержу то, что съум?ла завоевать. Ваше положеніе настолько высоко, что вы не можете мн? завидовать и
