тюрьму.
Кириллъ Петровичъ, вполн? уб?жденный въ какомъ-то глупомъ недоразум?ніи, попросилъ дождаться полицейскихъ у себя. а самъ направился въ половину дома, гд? жила баронесса Луиза. Онъ ее нашелъ на томъ же м?ст?, гд? оставилъ на зар?, въ пеньюар?, въ кресл? у открытаго окна съ головой, опущенной на руки. Графу показалось, что она плачетъ. Онъ подошелъ къ ней, назвалъ ее, наконецъ. отнялъ руки отъ лица. Красавица вздрогнула, лицо ея было страшно бл?дно, глаза гор?ли страннымъ лихорадочнымъ огнемъ, но были сухи. Даже какая-то злая усм?шка проб?жала по красивому лицу. Приходилось тотчасъ-же сказать ей правду, хотя бы и оскорбитъ недов?ріемъ.
— Зд?сь у меня полиція опять, началъ Кириллъ Петровичъ. — Они говорятъ… Право, не знаю что такое… Говорятъ про вашъ документъ… И графъ запнулся, не зная какъ выразиться.
— Что? выговорила красавица р?зко, звонко и съ презрительной усм?шкой. — Что они говорятъ? Они говорятъ, что видъ мой фальшивый? Не такъ ли?
— Да… какъ-то даже ороб?лъ Кириллъ Петровичъ.
— Ну, что жъ? Мн? это не новость. Я это давно знаю. Я сама помогала его подд?лывать!..
И тутъ произошла между женихомъ и нев?стой такая сцена, отъ которой Кириллъ Петровичъ едва окончательно не потерялъ разсудокъ.
Красавица нев?ста, которую онъ теперь уже давно боготворилъ, созналась во всемъ, разсказала ц?лую исторію, гд? было. быть можетъ, много и правды, горькой, ужасной, но было, быть можетъ, и много новой лжи. Она объяснила, что вид?ла его мелькомъ еще въ В?н?, подкупила людей, чтобы знать куда онъ по?детъ и вы?хала за нимъ, чтобы им?ть случай, при бол?е скучной и скромной обстановк? Карлсбада, ближе познакомиться съ нимъ. Зат?мъ, чтобы заставить его сильн?е и глубже привязаться къ ней, она придумала оттянуть время и сочинила посылку ходатая въ Аугсбургъ. Но, вм?ст? съ этой испов?дью, красавица испов?далась въ страстной любви къ нему и просила лучше сейчасъ убить ее, ч?мъ. бросать на произволъ судьбы.
Эта смутная, неожиданная и бурная бес?да, со слезами, обморокомъ, чуть не съ конвульсіями, окончилась т?мъ, что графъ попросилъ у нея хотя какой-либо видъ, настоящій, чтобы представить его немедленно полицейскимъ.
Видъ, по счастію, нашелся и нев?ста Кирилла Петровича оказалась м?щанкой м?стечка Теченъ, на границ? Саксоніи и Богеміи, оказалась по происхожденію даже не н?мка, а чешка, Маркета Гинекъ. Чешскій языкъ, бол?е н?мецкаго близкій ей и родной, сразу объяснилъ графу, какимъ образомъ она такъ легко училась у него русскимъ словамъ и быстро усвоивала себ? самыя изъ нихъ трудныя по произношенію. Въ д?йствительности самозванка могла выговаривать русскія слова, конечно, лучше самого Кирилла Петровича, прожившаго всю жизнь во Франціи.
Разум?ется, когда разразился этотъ громовой ударъ, уже было слишкомъ поздно вернуться назадъ. Три дня сряду Кириллъ Петровичъ просид?лъ безвыходно въ своихъ горницахъ и, не видаясь съ самозванкой, повторялъ въ ужас?:
«Баронесса Луиза фонъ-Пфальцъ — м?щанка Маркета Гинекъ!!»
И наконецъ, эта м?щанка Течена осталась все-таки нев?стой его и черезъ н?сколько времени въ одной изъ церквей Праги сд?лалась графиней Скабронской. И только одно пожелалъ изм?нить графъ; узнавъ, что Маркета по чешски значитъ Маргарита, онъ попросилъ жену отнын? называться н?мецкимъ именемъ. Страсть Кирилла Петровича къ авантюристк? зашла такъ далеко, что этотъ бракъ состоялся самъ собой. Окажись Маркета или Маргарита не только простой м?щанкой чешкой, но даже простой жидовкой или хоть настоящей, неподд?льной в?дьмой съ Карпатъ, то и тогда бы капризный, праздный и легкомысленный бояринъ не поколебался бы ни минуты и назвалъ бы ее графиней Скабронской.
Тотчасъ посл? свадьбы молодая пожелала повеселиться и объ?хать разныя европейскія столицы. Зиму провели они въ Париж? и въ Версал?, гд? графиня Маргарита познакомилась съ н?которыми изъ придворныхъ и, благодаря своей зам?чательной красот? и уму, не ударила лицомъ въ грязь. Она даже удостоилась быть зам?ченной перв?йшимъ, но уже и дряхл?йшимъ волокитой всей Европы, самимъ Людовикомъ XV.
Между т?мъ, состояніе графа Кирилла Петровича таяло не по днямъ, а по часамъ. Онъ начиналъ задумываться на этотъ счетъ, жена его тоже, и зат?мъ, вдвоемъ они р?шились на предпріятіе многотрудное, почти безнадежное, но предпріимчивая и ловкая красавица не отчаявалась въ усп?х?. Было р?шено ?хать въ Петербургъ и поселиться тамъ, чтобы сойтись и обворожить богатаго и безд?тнаго д?да, который можетъ, даже долженъ не ныньче-завтра умереть.
— Все его состояніе будетъ наше! говорила Маргарита: — я за это берусь.
Кириллъ Петровичъ меньше над?ялся на усп?хъ и, кром? того, боялся теперь ?хать въ страну сн?говъ и морозовъ, такъ какъ здоровье его окончательно пошатнулось и ему сл?довало бы теперь бол?е ч?мъ когда-нибудь поселиться на юг?. Къ тому же, доктора, къ которымъ графъ обратился за сов?томъ, объявили, что онъ можетъ убить себя, если при настоящемъ слабомъ здоровьи по?детъ на дальній с?веръ; но Маргарита р?шила, что мужъ все-таки по?детъ съ ней, познакомитъ ее съ д?домъ, а зат?мъ оставитъ ее въ Петербург? одну и вернется на югъ.
— За одну зиму, говорила она, что ты проведешь хотя бы въ Италіи, а я на берегахъ Невы, старикъ очутится у меня въ рукахъ и состояніе его наше.
И, въ самое дурное и опасное время для слабогрудаго графа, въ самые крещенскіе морозы, прі?хали они съ женой и поселились въ Петербург?.
Старый холостякъ-брюзга принялъ внука и красавицу внучку довольно равнодушно и поселиться у себя въ громадныхъ палатахъ не пригласилъ. Черезъ н?сколько времени, по разспросамъ объ ихъ заграничномъ жить?-быть?, по н?которымъ обмолвкамъ внука, по преувеличенной ласковости и вниманію къ себ? ловкой красавицы внучки, старый д?дъ, самъ хитрый и тонкій, тотчасъ пронюхалъ въ чемъ д?ло.
— Разэтранжирили все мои этранжиры, догадался Іоаннъ Іоанновичъ, — вотъ и прі?хали мои карманы попробовать расправить, да лапочки запустить. Да не первые вы и не посл?дніе россійскіе бояре, что разэтранжириваетесь въ заморскихъ земляхъ.
И Іоаннъ Іоанновичъ сталъ теперь, думая про внуковъ своихъ, повторять часто и ехидно это новое, недавно появившееся слово, которое означало истратиться и промотаться заграницей.
И слово осталось въ нов?йшее время въ русскомъ язык?, хотя въ н?сколько совращенномъ вид?, т. е. «разтранжирить».
Но какъ только Іоаннъ Іоанновичъ вполн? смекнулъ, что внучекъ, посл? своихъ скитаній въ «этранже», раззорился и при помощи красивой жены закидываетъ удочку на его огромное состояніе, старикъ сразу перем?нилъ свое обращеніе съ молодыми супругами и сд?лался съ ними особенно холоденъ.
Тонкая Маргарита однако разочла, что средствъ ихъ еще хватитъ для жизни въ Петербург? по крайней м?р? на годъ.
Вм?ст? съ т?мъ она сообразила тотчасъ, что, ради будущаго усп?ха, надо съ своей стороны тоже р?зко и дерзко отнестись къ дальновидному старику д?ду, чтобы этимъ сбить его съ толку. Она заставила мужа обращаться съ д?домъ самымъ высоком?рнымъ образомъ, а равно и обмануть его роскошью обстановки ихъ дома.
— Я ув?рена, что все удастся, говорила спокойно Маргарита, — я только одного боюсь, чтобы онъ за это время не умеръ.
Поселившись въ столиц?, заведя великол?пную обстановку на посл?днія сотни червонцевъ, остававшіяся въ кошельк?, Маргарита перезнакомиласъ со вс?мъ высшимъ обществомъ и тотчасъ стала положительно сводить вс?хъ съ ума, и мужчинъ и женщинъ, и старыхъ и молодежь.
Государыня за это время все хворала, поэтому баловъ и маскарадовъ и всякаго рода увеселеній было въ Петербург? очень мало. Т?мъ не мен?е Маргарита веселилась всячески, такъ какъ не останавливалась ни передъ ч?мъ, чтобы провести день шумно и беззаботно.
Тотчасъ по прі?зд? она начала усердно учиться по русски и, разум?ется, языкъ этотъ, на половину родной, дался ей очень быстро. Только ея русскій языкъ, хотя правильный, им?лъ какой-то особенный отт?нокъ въ выговор?, и именно это крайне нравилось вс?мъ.
Кириллъ Петровичъ только первое время появлялся въ обществ?. Зимой онъ почувствовалъ себя
