теперь все ученія, да экзерциціи, не то, что бывало въ преображенцахъ.
— Коли тяжело тамъ служить, не надо было переходить, сурово выговорилъ Орловъ. — Никто васъ въ голштинцы не гналъ. A я въ вамъ по д?лу, князь. Чаю, ужь смекнули?
Князь сд?лалъ видъ, что не понимаетъ.
— На свои долги память коротка, буркнулъ Орловъ.
— Да, да, какъ же, помню, всякій день собираюсь, зам?тилъ князь. — Экая досада, что вы вчера не прі?хали, вчера вотъ были деньги, и большія деньги, да все разошлось. Сегодня ни гроша н?тъ, ей- Богу.
При этомъ князь Гл?бъ живо размахивалъ руками, а глаза его б?гали по всей комнат? и по Григорью Орлову, не останавливаясь ни на секунду ни на чемъ.
— Экая досада, чтобы вамъ вчера-то! В?дь вотъ, какъ на см?хъ.
Ордовъ понялъ, конечно, что сказанное выдумка и болтовня.
— Это, какъ въ Н?меціи, въ одномъ город? былъ трактиръ съ выв?ской: «Сегодня зд?сь постой и столъ за деньги, а завтра даромъ»! Были молодцы, что на утро заходили прочесть выв?ску и за ухомъ почесать… Ну, я бы не пошелъ, князь. Себя въ дураки рядить не дамъ. Такъ вотъ что… Денежки пожалуй, нужда крайняя.
— Да право-жъ не могу. Вотъ на дняхъ, какъ-нибудь за?ду и привезу. Безпрем?нно! жалобно выговорилъ князь.
Григорій Орловъ посид?лъ н?сколько минутъ молча, опустивъ глаза въ землю, потомъ вдругъ началъ сильно и громко соп?ть, какъ бы отдуваясь отъ усталости. Въ то же время его большая рука поднялась и онъ началъ медленно гладить себя по щек? и проводилъ ладонью по губамъ.
Князь Тюфякинъ смутился. Онъ зналъ давно и близко этого силача и зналъ, это это соп?ніе и это поглаживаніе себя по щек? означало въ Орлов? гн?въ, который подступаетъ къ сердцу.
«Загребетъ вотъ сейчасъ и убьетъ съ дуру», невольно подумалъ Тюфякинъ, вспоминая, какъ, разъ, подобное случилось у него на глазахъ въ одномъ трактир?. Разсерженный Орловъ, посоп?вши немножко, взялъ одного офицерика за шиворотъ, протискалъ его, Богъ в?сть какъ, въ печку, гд? еще дымилась головешка и заперъ заслонку. Посл? этого Орловъ тотчасъ же у?халъ изъ трактира, а офицеръ изъ печки обратно, хотя уже и добровольно, выл?зть все-таки не смогъ и пришлось выламывать кирпичи, чтобы его освободить.
— Клянусь вамъ, Григорій Григоричъ, завопилъ Тюфякинъ, увидя знакомый жестъ:- завтра или посл?завтра непрем?нно постараюсь, хотя себя заложу, а достану. Пожалуйста, не пеняйте, всего денекъ, другой…
— Да васъ, батенька, въ закладъ кто же возьметъ? пошутилъ Григорій.
— Такъ сказывается, кисло ухмыльнулся Тюфякинъ.
— Хорошо, проговорилъ Орловъ серьезно. — Только помни, Гл?бъ Андреевичъ, свое слово. Я в?дь не зат?мъ прі?халъ просить отдать мн? деньги, что мн? нужно въ карты ихъ спустить. У меня на ше? д?ло пагубное. Если вы отдадите мн? завтра деньги, он? меня изъ б?ды выручатъ. Не отдадите, то не пеняй, я васъ только гд? повстр?чаю, то и поломаю малость, — и Шванвичъ вамъ не поможетъ. Вм?ст? съ братомъ Алеханомъ за васъ примемся.
Посл?днее Орловъ сказалъ умышленно; онъ узналъ, что Тюфякинъ со времени проигрыша ему денегъ, подружился съ первымъ силачемъ, изв?стнымъ на весь Петербургъ и даже на всю Россію, какъ бы предвидя, къ чему поведетъ неуплата денегъ.
— A д?ло мое, князь, погибельное, за всю жизнь такой б?ды не стряхивалось на голову.
— Да какое у васъ д?ло? заговорилъ Тюфякинъ. — Не могу-ли я вамъ, кром? денегъ, помочь ч?мъ? Деньги сами собой, постараюсь непрем?нно. Но могу в?дь я тоже и въ д?л? вашемъ вамъ пособить?
Орловъ подумалъ и, сообразивъ, что Тюфякинъ и безъ того не можетъ не знать его исторіи съ Котцау, а только прикидывается, р?шилъ подробно все разсказать ему, за исключеніемъ, конечно, того, что Котцау проситъ денегъ за обиду.
— Деньги-то тутъ при чемъ же? спросилъ Тюфякинъ.
— A в?дь арестуютъ, потомъ сошлютъ, нужны деньги на дорогу. Шутите что ли, безъ гроша къ прим?ру въ Б?лозерскъ ?хать…
Тюфякинъ подумалъ и об?щалъ употребить все свое вліяніе на Гудовича и Воронцову, чтобы устроить д?ло и т?мъ оттянуть уплату долга.
— Котцау я знаю, онъ в?дь насъ обучаетъ экзерциціи, сказалъ князь. — Я къ нему съ?зжу и, над?юсь, все устрою; не посм?етъ онъ артачиться. Я ужь такъ подстрою, что онъ проститъ обиду… A вы, Григорій Григоричъ, сами тоже сд?лайте д?льце, ступайте къ одной красавиц? писанной, графин? Скабронской. Знаете, что недавно въ Петербург?, съ годъ, что-ли. Ее попросите вы за васъ словечко замолвить.
Григорій Орловъ во второй разъ? отъ другого лица, услыхавъ то же самое, т. е. о таинственномъ значеніи иностранки-графини, невольно вытаращилъ глаза на Тюфякина. Котцау, Ага?онъ и Тюфякинъ предлагаютъ то же?…
— Чему удивились? В?рно вамъ говорю. Въ чемъ тутъ сила, сказать вамъ не могу. A только в?рно говорю. По?зжайте къ ней и попросите ее за васъ похлопотать.
— Да н?што она… заговорилъ Орловъ и запнулся. — Н?што она пользуется благорасположеніемъ… Ну, государя что-ли?
Тюфякинъ сталъ хохотать.
— Что вы, помилуйте! Государь ее въ глаза не видалъ никогда. Вы думаете, я вамъ сказать не хочу, боюсь что ли? Вотъ побожусь на образъ, совс?мъ не то. Тутъ д?ло не въ государ?. Вы знаете, сказываютъ, что когда подрядчикъ какой изъ купцовъ хочетъ д?ло сд?лать, такъ не къ барину идетъ, а къ его управителю, вотъ такъ и тутъ. Графиня Скабронская государю совс?мъ неизв?стна. Ну, а все-таки… какъ бы вамъ сказать… Вы, все-таки, по?зжайте къ ней. Многое она можетъ. A какъ собственно и почему можетъ… Увольте — не скажу!
— Чудное д?ло, пожалъ плечами Орловъ. — Познакомлюсь, по?ду, попрошу. Чудное д?ло! Ну, а деньги, князь, какъ хотите, а получить позвольте. Вы сколько разъ выигрывали у меня и въ тотъ же вечеръ ихъ въ карманъ клали и увозили. Много червонцевъ перешло къ вамъ Орловскихъ, позвольте разочекъ и намъ вашихъ отв?дать, Тюфякинскихъ. A еще в?рн?е молвить, позволь мн?, князь, свои обратно получить.
— Непрем?нно, непрем?нно, зачастилъ Тюфякинъ. — Только все таки, если я усов?щу бранденбурца и проститъ онъ васъ, а графиня тоже поможетъ, то вы об?щаетесь меня уже не прижимать. Об?щаетесь?
Орловъ подумалъ и вымолвилъ:
— Ладно! Даже вотъ что скажу: мн? в?дь все равно, что вамъ подарить, что на дорогу истратить: Если эта б?да уляжется и мы съ Алеханомъ останемся ц?лы, то, пожалуй, вовсе я съ васъ взыскивать не стану, оставляйте ихъ себ? на разживу.
Тюфякинъ засіялъ лицомъ, даже голосъ его какъ-то изм?нился.
Когда Григорій Орловъ вышелъ на улицу, появившіеся по очереди изъ засады гости все таки нашли князя въ н?которомъ смущеніи, онъ думалъ: ну, а если Котцау заупрямится? Придется платить?!
Первый появился изъ сос?дней горницы, куда дверь была пріотворена, еврей Лейба. Это былъ сухопарый, на кривыхъ ногахъ, съ р?зкими чертами лица, сынъ Израиля; жидъ съ головы до пятъ, но еще молодой и даже, пожалуй, красивый; онъ сталъ и впился въ князя безпокойными глазами. Новый долгъ и новая уплата князя должна была бол?е всего потревожить Лейбу. И такъ ужь много денегъ пропадало за Тюфякинымъ, а теперь, очевидно, онъ будетъ просить опять новаго займа.
— Ну что, Іуда, слышалъ? выговорилъ грубо князь.
— Все слышалъ, отозвался Лейба. — И какъ зе не слышать! Но… и онъ растопырилъ руками въ воздух?, какъ бы заран?е заявляя, что въ данномъ случа?, что касается до него, онъ ничего сд?лать не можетъ.
— Ну, ты казанскую сироту не изображай! Нужно будетъ — такъ тебя же за бока! гн?вно выговорилъ Тюфякинъ. — Самъ слышалъ. Что жъ я вру, что ли? Понялъ ты? Нужно коли платить, такъ кто же доставать будетъ, коли не ты!.. Нечего разводить руками.
Княжна Настя, услыхавшая изъ другой дальней комнаты голоса Лейбы и Гл?ба, догадалась, что
