полку, гд? угощеніе рядовыхъ не прерывалось, и гд? всякій посл?дній рядовой шелъ къ нему и бралъ, что хот?лъ. Ближайшіе друзья Орловыхъ, конечно, знали, зач?мъ это д?лается, но остальные офицеры качали головами и изумлялись.
— Охота тратиться на этихъ чертей.
Ага?онъ не зналъ причины этой траты и эти постоянныя подачки солдатамъ полковъ, гд? служили господа, выводили его изъ себя. Иногда онъ по ц?лимъ днямъ ругался съ своими господами:
— На кой прахъ! восклицалъ онъ. — Ну тратились бы на себя по трактирамъ. A то дармо?довъ угощать! Они, дьяволы, готовы посл?днюю рубашку стащить.
Однажды Григорій Орловъ, чтобы отвязаться отъ старика, объяснилъ ему причину, заставляющую ихъ давать всякому солдату, измайловцу или преображенцу.
Ага?онъ не согласился съ любимымъ бариномъ, продолжалъ качать головой, но молчалъ.
— Они васъ и такъ любятъ, р?шилъ онъ однажды, — и н?мцевъ тоже смерть не любятъ; стало быть, тутъ и безъ денегъ все какъ сл?доваетъ быть.
Пріятели Орловыхъ были люди по большей части небогатые, н?которые же безъ всякихъ средствъ. Они было предложили сд?лать складчину, чтобы собрать сумму денегъ, необходимую для Котцау, но Орловы не могли согласиться на это. Подобнаго рода затрата со стороны пріятелей могла ст?снить ихъ на ц?лые полгода.
Наконецъ, однажды, уже на Страстной, Григорій Орловъ, написавшій брату Ивану Григорьевичу въ Москву, получилъ отказъ и такимъ образомъ посл?дняя надежда на полученіе необходимой суммы рушилась.
— Какъ ни вертись, а остается одинъ проклятый Тюфякинъ, сказалъ онъ Алекс?ю. — Надо его теперь ловить и гд? ни попадется — бить, покуда не выколотимъ изъ него либо деньги, либо его подлую душеньку. Авось, онъ не фехтмейстеръ и за него насъ подъ арестъ не посадятъ.
Алекс?й Орловъ согласился, что другого средства н?тъ.
— Т?мъ паче надо его пощипать, что онъ, бестія, балуется. Онъ захочетъ, такъ можетъ и у Воронцовой достать денегъ. Не даромъ фаворитъ фаворита фаворитки. У нихъ денегъ куры не клюютъ, а тратить имъ не куда: никому не платятъ. В?дь дома н?тъ въ Питер?, гд? бы они должны не были хоть пять червонцевъ. Въ лавкахъ и лабазахъ должны…
И братья р?шились стараться гд?-нибудь поймать князя Тюфякина, чтобы «выколотить» изъ него долгъ.
Но Гл?бъ Тюфякинъ — себ? на ум?, отлично понималъ теперь, что выпущенные Орловы его не оставятъ въ поко?. Между т?мъ, онъ съ своей стороны тоже нигд? не могъ достать денегъ. Его попытка попросить, да вдобавокъ еще такую крупную сумму, у тетки-опекунши не повела ни въ чему. Опасаясь именно того, что собирались сд?лать Орловы, такъ какъ подобнаго рода выколачиваніе долга кредиторомъ изъ должника было д?ло обыкновенное, Тюфякинъ дома не сказывался никому, проводилъ день у Гудовича или въ своемъ голштинскомъ войск?, въ Ораніенбаум?. Когда онъ появлялся въ публичныхъ м?стахъ и, между прочимъ, въ одномъ изъ лучшихъ трактировъ на Адмиралтейской площади, съ нимъ бывали всегда товарищи, голштинскіе офицеры.
Наконецъ, Тюфякинъ подружился и закупилъ постоянными угощеніями одного офицера, хорошо изв?стнаго въ Петербург?. Это былъ н?кто Василій Игнатьичъ Шванвичъ, изв?стный всей Россіи и попавшій въ число безсмертныхъ ни ч?мъ инымъ, какъ своею истинно-богатырской, нев?роятной силой. Это былъ петербургскій Самсонъ XVIII в?ка. Сильны были богатыри Орловы, но Шванвичъ и ихъ за-поясъ заткнулъ. Орловы свивали пальцами червонцы въ трубочки, а Шванвичъ безъ всякаго инструмента и тоже пальцами изъ н?сколькихъ пятаковъ д?лалъ н?что въ род? п?тушка на ножкахъ и съ хвостикомъ. Орловы кочергу связывали въ узелъ и бантъ, а Василій Игнатьичъ бралъ заразъ три штуки, свивалъ ихъ вм?ст?, какъ красная д?вка косу заплетаетъ, а зат?мъ уже д?лалъ такой же бантъ. За годъ передъ т?мъ на Шванвича, возвращавшагося изъ гостей, напали грабители въ деревн? Метеловк?, находившейся на дальнемъ конц? Фонтанки и считавшейся разбойничьимъ гн?здомъ, не хуже Чухонскаго Яма. Напавшихъ было челов?къ съ десятокъ и они, какъ мухи, обл?пили офицера.
Какъ совершилъ свой подвигъ силачъ, онъ самъ хорошенько не помнилъ, потому что, по его собственному сознанію, струхнулъ. Но д?ло въ томъ, что на утро нашли на м?ст? пять челов?къ. Двое изъ нихъ были уже мертвы, а трое на столько искал?чены, что не могли сами убраться съ м?ста побоища. Помнилъ только Шванвичъ, что, не им?я никакого оружія, онъ хваталъ по два челов?ка за шиворотъ заразъ, по одному въ руку и, треснувъ ихъ лбами другъ о дружку раза два, бросалъ. И эти уже лежали тихонько. A за т?мъ ухвативъ одного изъ нимъ, самаго рослаго, поперегъ туловища, началъ его же ногами бить остальныхъ. И непріятель обратился въ б?гство съ крестомъ и молитвою, принявъ прохожаго за самого дьявола во образ? офицера.
Василій Игнатьевичъ Шванвичъ былъ средняго роста, не множко сутуловатъ, но съ уродливо- широкими плечами и съ толстыми, какъ бревна, ногами и руками. У Орловыхъ мощь и сила сочетались съ красотой и стройностью т?ла; Шванвичъ же былъ совершенный медв?дь. Также какъ медв?дь ходилъ онъ маленькими шагами на короткихъ ногахъ, также нел?по, какъ и «Михайло Иванычъ», размахивалъ руками и медленно поворачивалъ голову, какъ еслибъ шея его была деревянная.
Этотъ богатырь, но не богатырь-витязь, а страшилище, не красавецъ Бова-королевичъ, а скор?е какой-нибудь Черноморъ, жилъ въ столиц? скромной и тихой жизнью. Средства его были крошечныя, знакомства, въ т?сномъ смысл? слова, очень мало, за исключеніемъ изв?стности въ город?. Всякій зналъ Василія Игнатьевича и показывалъ на него пальцемъ на улиц?, но самъ Шванвичъ почти никогда не зналъ, кто на него тычетъ пальцемъ.
Силой своей хвастать онъ не любилъ, иногда даже обижался, когда его просили показать какую нибудь штуку. Часто задумывался онъ и тайно, на глубин? души, пром?нялся бы сейчасъ съ какимъ-нибудь красивымъ, хотя бы даже и совс?мъ тщедушнымъ, гвардейскимъ офицеромъ.
Разъ только въ жизни похвасталъ онъ своею силой при большомъ стеченіи народа, но и то было сд?лано по строжайшему приказу начальства. Зр?лище это было дано въ Гостилиц?, на двор? палатъ графа Разумовскаго и на пот?ху гостившей у него покойной императрицы.
У Шванвича были дв? отличительныя черты въ характер?. Онъ не только былъ богомоленъ и ходилъ ко вс?мъ службамъ, но былъ знакомъ со вс?мъ петербургскимъ духовенствомъ и зналъ д?ла вс?хъ петербургскихъ причтовъ и церквей, какъ свои собственныя, зналъ, въ какомъ храм? хорошо идутъ д?ла причта и въ какомъ совс?мъ б?дность непокрытая, и онъ ходилъ преимущественно въ эти храмы и зд?сь отдавалъ на тарелочку и въ кружку свою посл?днюю коп?йку.
Онъ самъ любилъ справлять должность старосты церковнаго и любилъ въ особенности пройти по храму съ тарелочкой за вечерней или всенощной, когда въ церкви н?тъ никого изъ военныхъ, или, т?мъ паче, кого либо изъ начальства. Впрочемъ, однажды онъ попался, и за прогулку съ тарелочкой въ одномъ храм? просид?лъ подъ арестомъ, такъ какъ онъ, по мн?нію н?мца-генерала, его накрывшаго за этимъ занятіемъ, «недостойное званію офицера совершилъ».
Другое странное свойство характера силача была боязнь, непреодолимая, непостижимая и врожденная, отчасти все усиливавшаяся, — боязнь женскаго пола. На этотъ счетъ Шванвичъ лгалъ, когда ув?рялъ, что у него отвращеніе къ «баб?». Онъ не прочь бы былъ побес?довать съ красавицей, не прочь бы былъ влюбиться до зар?зу въ иную, но боязнь все превозмогала. Даже съ простой бабой на улиц? Шванвичъ разговаривалъ скосивъ глаза въ сторону; что же касается до св?тской женщины, хотя бы даже и очень пожилой, то онъ отъ всякой дамы б?галъ, какъ собака отъ палки и чортъ отъ ладона.
Вс?мъ былъ изв?стенъ случай, бывшій съ нимъ въ дом? братьевъ Шуваловыхъ. Старшій Шуваловъ зазвалъ въ себ? силача, чтобы тайномъ и ненарокомъ показать его одной прі?зжей въ столицу родственниц?, уже пожилой женщин?.
Шванвичъ сид?лъ въ кабинет? Шувалова у открытаго окна въ садъ. Хозяинъ вышелъ на минуту, зат?мъ черезъ н?сколько времени Шванвичъ услыхалъ за дверями женскіе голоса, и одинъ тоненькій голосокъ благодарилъ хозяина за тотъ случай, который представляется погляд?ть на богатыря. Дамское общество приближалось къ дверямъ!!.. Но когда оно вошло въ горницу, то никого уже не было въ ней.
Василій Игнатьевичъ, увидя себя въ западн?, не долго думалъ, махнулъ въ окошко съ четырехъаршинной вышины, и при скачк? свихнулъ себ? ногу. Какъ ни толста была эта нога, но все-таки не выдержала такую тушу. Съ т?хъ поръ Шванвичъ сталъ зл?йшимъ врагомъ всей семьи Шуваловыхъ, а когда
