кто-либо изъ вельможъ зазывалъ его въ гости, онъ отказывался на отр?зъ и говорилъ:
— Н?тъ, государь мой, я ужь ученый! Вы меня подъ какую бабу подведете.
А все-таки не минулъ этотъ Черноморъ заплатить дань прекрасному полу.
Л?тъ за восемь передъ т?мъ, Василій Игнатьевичъ, живя въ отдаленномъ квартал?, близь церкви, часто вид?лъ восемнадцатил?тнюю дочку дьякона. И поб?дила она его сердце своимъ румянымъ личикомъ и добрыми глазками.
Разум?ется, Шванвичъ боялся красавицы своей пуще ч?мъ кого либо, но однако собирался ежедневно познакомиться съ отцемъ дьякономъ поближе и, не смотря на свое офицерское званіе и дворянское происхожденіе, уже мысленно р?шился жениться на дьякониц?. Но какъ это сд?лать, какъ подойти къ ней, какъ заговорить? Къ дьякону въ гости можно пойти хотъ сейчасъ, ну, а потомъ что? Какъ онъ скажетъ ей первое слово? Что онъ сд?лаетъ, когда она заговоритъ? И силача дрожь пронимала отъ страха. Унылый, сумрачный, даже грустный ходилъ Василій Игнатьевичъ, изо дня въ день собираясь завтра пойти въ гости къ отцу дьякону.
Такъ изо дня въ денъ, изъ м?сяца въ м?сяцъ, прошелъ почти годъ и однажды совершилось вел?ніе судьбы. Зам?тивъ въ церкви какія-то приготовленія, новый Черноморъ спросилъ о причин?. Оказалось, что посл? об?дни будетъ в?нчаніе одного соборнаго п?вчаго. A съ к?мъ? Съ ней, — съ дьяконицей!
Шванвичъ выб?жалъ изъ церкви на своихъ короткихъ ногахъ, приб?жалъ на квартиру, но черезъ часъ уже собралъ свои небольшіе пожитки и пере?халъ на другой конецъ города. Но и зд?сь не усид?лъ онъ, по?халъ къ пріятелю въ Кронштадтъ, помыкался тамъ съ нед?лю, вернулся, взялъ отпускъ и у?халъ къ родственнику въ Тульскую губернію. И тамъ долго пресл?довалъ его образъ дьяконицы.
Вотъ съ этимъ-то челов?комъ и подружился князь Тюфякинъ. Шванвичъ былъ слишкомъ простодушный челов?къ, чтобы знать дурную репутацію князя и чтобы догадаться, зач?мъ его угощаетъ князь, зач?мъ зоветъ къ себ? и постоянно таскаетъ съ собой по вс?мъ публичнымъ м?стамъ. Только впосл?дствіи, мимоходомъ, Тюфякинъ передалъ другу, что боится Орловыхъ.
— Эвося, князинька! усм?хнулся Шванвичъ. — Нашелъ кого бояться! Покуда ты при мн?, дюжина Орловыхъ тебя не тронетъ.
Но Шванвичъ хвасталъ. Всему городу было изв?стно, что онъ могъ справиться только съ однимъ изъ братьевъ, а двое вм?ст? всегда заставляли его обращаться въ б?гство.
XIX
Съ перваго дня Святой нед?ли вс? «герберги» или трактиры петербургскіе были особенно переполнены веселящимися офицерами.
Въ одномъ изъ нихъ, по имени «Нишлотъ», на Адмиралтейской площади, русскіе офицеры бывать не любили и Орловы никогда не бывали. Это былъ трактиръ, преимущественно пос?щаемый голштинцами и вообще иностранцами. Русскіе звали его другимъ прозвищемъ. Изв?стенъ онъ былъ на всю столицу страшнымъ побоищемъ, происшедшимъ зд?сь въ первый годъ царствованія Елизаветы Петровны.
Д?ло было простое. Солдаты на гулянь? около балагановъ побили разнощика за гнилые яблоки. Разнощики вступились за товарища и пошла рукопашная. Иностранцы офицеры, на русской служб?, выб?жали изъ трактира унимать солдатъ.
Но это время было время суда, казни и ссылокъ Остермана, Миниха, Левенвольда и другихъ. Народъ ждалъ, что новая государыня на-дняхъ дастъ указъ — н?мцевъ повсюду искоренять и слухъ этотъ упорно держался въ народ?. Появленіе иноземцевъ, хотя и въ русскихъ мундирахъ, на народномъ гулянь? произвело особое д?йствіе. И солдаты, и т? же разнощики мгновенно обернули свое оружіе, кулаки, палки, и что попало на незванныхъ примирителей.
Офицеры бросились въ трактиръ, толпа ринулась за ними и зат?мъ посл?довательно бралась приступомъ горница за горницей, дверь за дверью. Мебель и все находящееся лет?ло въ окны, вино распивалось на м?ст?. Офицеры отступали со второго этажа на третій, съ третьяго на чердакъ, но, наконецъ, и зд?сь появились солдаты. Офицеры выл?зли съ чердака на крышу. Половину зд?сь переловили и изув?чили, другая половина попрыгала съ крыши на крышу сос?дняго сарая и многіе поломали себ? ноги.
Наряженный судъ послалъ вс?хъ бунтовщиковъ въ рудники, но офицеры были также строго наказаны за то, что не съум?ли себя отстоять «по правиламъ военнаго искусства» и «дозволили» себя избить. Д?лу этому минуло чуть не двадцать л?тъ, но трактиръ потерялъ свое старое имя, а получилъ прозвище. Иноземцы еще звали его «гербергъ Нишлотъ», но русскіе офицеры и солдаты, и простой народъ звали теперь трактиръ «Н?мцевъ Карачунъ».
По этой именно причин? въ «Н?мцевомъ Карачун?» русскіе офицеры не считали возможнымъ бывать и постепенно гербергъ сд?лался пребываніемъ и резиденціей голштинцевъ изъ Ораніенбауна и вообще вс?хъ иноземныхъ жителей и гостей столицы. Съ т?хъ поръ, какъ князь Тюфякинъ перешелъ въ голштинское войско, онъ, разум?ется, преимущественно бывалъ въ этомъ трактир?.
На первыхъ дняхъ праздника Орловъ узналъ, что Котцау грозится отмстить за то, что его надули и не присылаютъ денегъ. Пріятель Ага?она, Анчуткинъ, явился однажды рано утромъ на квартиру Григорія Орлова и передалъ Ага?ону, что господинъ фехтмейстеръ хочетъ будто ?хать опять къ принцу, хочетъ объяснить все д?ло, разсказать обманъ и просить снова арестовать его оскорбителей.
Ага?онъ принялъ это изв?стіе совершенно особенно, недаромъ старикъ былъ холопомъ всю жизнь у именитыхъ столбовыхъ дворянъ.
— Что жъ? И за д?ло, сказалъ Ага?онъ:- в?стимо надувка. Нешто это хорошо, россійскимъ дворянамъ обманывать? Но вотъ что, голубчикъ ты мой, объяснилъ онъ:- господа Орловы никого еще никогда, слава-те Христосъ, не обмошенничали. A денегъ мы найти не можемъ. Вотъ обожди, теб? господа все объяснятъ.
И Орловы, д?йствительно, объяснили все умному и ловкому парню Анчуткину, бывшему почти кр?постнымъ ихъ отца и прол?зшему теперь въ голштинцы. Они вел?ли передать Котцау, что деньги будутъ у него непрем?нно при первой возможности и чтобы онъ обождалъ только хотя бы до ?оминой. Зат?мъ было р?шено тотчасъ же начать «выколачивать» долгъ.
Въ той части Адмиралтейской площади, гд? былъ «Нишлотъ», благодаря ея очистк? отъ всякаго мусора, снова, по прим?ру прежнихъ л?тъ, было на праздникахъ народное гулянье. Гостинница бывала ц?лый денъ полна веселящимся офицерствомъ изъ иноземцевъ вс?хъ странъ, тамъ же всякій день по вечерамъ появлялся князь Тюфякинъ въ сопровожденіи дюжаго Шванвича. Орловы съ пріятелями прежде всего озаботились т?мъ, чтобы какъ-нибудь заманить силача-врага куда-нибудь въ гости, дабы князь Тюфякинъ остался одинъ. Въ, крайнемъ случа?, они р?шались однако на сраженіе, не смотря на присутствіе такого союзника у Тюфякина.
Въ четвергъ на святой братья Всеволожскіе позвали къ себ? вечеромъ въ гости Шванвича и, дабы отвлечь всякое подозр?ніе, Алекс?й Орловъ явился тоже на вечеринку. Отношенія Орловыхъ и Шванвича были оригинальныя, особенныя, таковыя же, однако, каковы отношенія державъ. Посл? мира — ожесточенная война, зат?мъ снова заключается миръ на в?чныя времена, зат?мъ этимъ в?чнымъ временамъ выходитъ, иногда вскор? же, срокъ и снова война и опять в?чный миръ. A въ промежуткахъ отъ войны до войны отношенія всегда самыя дружескія.
Орловы часто сражались съ Шванвичемъ, уступая въ одиночку и поб?ждая, когда бывали вм?ст?; но зат?мъ встр?чались въ гостяхъ, бес?довали, вспоминали посл?днія драки, см?ялись и шутили. Такъ было и теперь. На вечер? Всеволожскихъ Алекс?й Орловъ особенно любезничалъ съ Шванвичемъ, задерживая его умышленно въ гостяхъ, чтобы дать время Григорію отдуть князя. Простодушный Василій Игнатьевичъ, конечно, не могъ знать, что въ то же время князь Тюфякинъ сид?лъ съ н?сколькими иноземными офицерами въ «Н?мцевомъ Карачун?», а въ подъ?зду подъ?зжалъ никогда небывающій гость съ своими пріятелями.
Когда Григорій Орловъ самъ-шестъ, съ братьями Рославлевыми, Барятинскимъ и Чертковымъ, явился въ большой горниц?; гд? пировали разные н?мцы съ какими-то итальянскими актрисами, то князь Тюфякинъ побл?дн?лъ, какъ полотно, и догадался. Хозяинъ «Нишлота» тоже понялъ, что будетъ и зач?мъ
