работников пункта приема цветного металла. Я их в глаза никогда не видел. А они божились, что именно им я продавал тросы. Неоднократно. Интель-таки добился своей цели.
Ольга Матвеевна побледнела. Она больше не пыталась отстаивать отцовскую заботу. Она ждала вердикта.
– Я провел три года в колонии для несовершеннолетних. Хотели посадить Колю с Андреем – одного за хакерство, другого за финансовые махинации, – но на них ничего не наскребли, больно чисто работали.
– О, господи! А как же Павла?..
– Переехала.
– Или ее увезли?
– Это одно и то же. Она-то самой первой бросилась меня защищать… Ни за что бы в жизни по собственной воле меня не оставила. Потому что когда мы виделись с ней в последний раз…
Слова потонули в нарастающем гуле. Узкое окошко 'для любознательных' озарилось ярким светом и красными сполохами тормозных огней. Потом разом стало темным, и стены станции задрожали, как дрожит перрон, ожидающий прихода товарняка.
– …лифт, – вздохнул я.
– Вы пробовали ее искать? – опасаясь, что я вдруг встану и уйду, поспешила спросить Ольга Матвеевна.
– Я искал. В меру сил мне помогал Коля, эксплуатируя программы распознавания образов, выловленных из сетей регистрации. И Андрей – деньгами. Иногда – связями. Удалось прощупать след до Швейцарии. Дальше Павла пропадала и появлялась в разных уголках света. Последний раз вэб-камера запечатлела ее в Штатах, в аэропорту Лос-Аламоса, четыре года назад. У меня есть снимок. – Я полез в нагрудный карман комбинезона, достал бумажник. Протянул фотокарточку Ольге Матвеевне.
Павла, девятнадцатилетняя девушка с аккуратно собранными светлыми волосами, стояла в длинной очереди перед столом регистрации. А за ее спиной запечатлелся худощавый человек с усами и острыми скулами. Как напоминание.
– Симпатичная… Даже очень… – Она помолчала. – Думаете, сверху виднее?
– Виднее? – не понял я. – Что?
– Если вы не нашли ее там, снизу, то, взглянув с высоты шестидесяти пяти тысяч километров, вы ее непременно разыщете? Так?
– Я надеюсь… – Приняв карточку, я положил ее обратно в бумажник. – Вы ведь тоже надеетесь, что, стартовав с этой высоченной-превысоченной сосны, все-таки достигнете космоса?
Тройной сигнал огласил начало погрузки. Народ организованно повалил к входу.
А может, и не достигнете, неожиданно подумал я.
Космический лифт – изобретение, поставившее жирную точку в ракетной космонавтике и выведшее многообещающее 'тире' во фразе 'За космосом – будущее'. Не такое жирное, как клякса на карте дозорных, однако столь же прочное, сколь прочной может быть углеродная лента.
Первый лифт, имени Юрия Арцутанова, построили весной 2018 года в прибрежных водах Тихого океана, девяносто километров западнее Эквадора. Тогда он еще никак не назывался. Только охранялся: пространство вокруг портовой платформы патрулировали три десятка катеров, столько же вертолетов и 'Ганс Моравек' с эскадрильей истребителей на борту. Шутка ли – самое дорогое сооружение в истории! Благодатная почва для борцов за свободу крошечных стран, где революция случается за завтраком и к обеду учреждается новое правительство, и до рассадника которых, Карибского бассейна, рукой подать. Так или иначе, все покушения на лифт за пять лет удавалось предотвратить.
Спустя эти пять лет построили грузовой Кларк чуть южнее Индостана и четырехполосный Эдвардс возле острова Бейкер. После этого внимание боевиков рассеялось, и необходимость в самозабвенной охране первого космического лифта отпала. Да и лифт неизбежно устарел. Его немедленно передали фирме, занимающейся туристическими поездками к Антарктиде и полетами на суборбитальном 'Spaceship One'. Уже через год фирма наладила стабильные пассажироперевозки.
Ролик закончился в точности как предыдущие – яркий логотип 'LP', крендель 'Кросстура' и иконки мелких подрядчиков. На плоском, во всю стенку экране развернулся список предлагаемых к прослушиванию тем.
Воздух, который вентиляторы мерно нагоняли в пассажирскую ячейку – габаритами метр на полтора и два в высоту, – был щедро сдобрен снотворным газом. Насытившись, я нещадно давил зевки и ворочался во взбитом невесомостью уюте кресла, в любом положении не доставая до спрятанных в нем пятидесяти килограммов сложнейших механизмов.
В такой обстановке проходили все четыре дня путешествия.
Безопасного путешествия на орбиту.
'Почему путешествие безопасно?' – значилась тема в списке интерактивных лекций. Я не преминул ткнуть в кнопку на подлокотнике и потешить себя спорными и весьма оптимистическими заявлениями. Такими как:
'Прочностной показатель ленты, сотканной из сплошных многокилометровых молекул углерода в форме тонкостенных трубок, в сотню раз превышает аналогичную характеристику стали и в два раза необходимый для эксплуатации лифта минимум. Каким бы тяжелым ни был подвешенный в космическом пространстве противовес, ленту ему не порвать. Даже если помогут микрометеориты и атомарный кислород, – ремонтные 'пауки' в целях профилактики заштопают все бреши.
Земная магнитосфера экранированным стенкам лифтового трамвайчика не страшна. Гравитационный колодец, в который валится всевозможный мусор, тоже: стенки способны зарастить пробоину размером с грейпфрут. Каждая пассажирская ячейка оборудована спасательной системой. В случае аварии кресло окружается герметичной капсулой, подсоединяется к ленте и спускается на нижестоящую пересадочную станцию. Если ниже – только Земля, на определенной высоте срабатывает парашют.
Система энергоснабжения, которую обеспечивает энергией посылаемый с земной поверхности лазерный луч, всегда запитает двигатели. Которые тоже безопасны, ибо в случае маловероятной поломки заставят гусеницы работать в качестве зажимов. Лазеру не хватит мощности пережечь ленту.
Саботаж?..
Пронос оружия и личных грузов, кроме прошедших предварительную экспертизу лекарств, запрещен. Всюду установлены камеры слежения. Террорист будет немедленно парализован введенным в вентиляционную систему газом.
Саботаж исключен'.
Был исключен, – сквозило в голосе проницательного диктора.
Или мне только хотелось, чтобы сквозило?
Сила тяжести на Пятой пересадочной станции составляла треть от стандартной, и вся провизия в кафетерии подавалась в тюбиках и пакетах. Это обстоятельство приводило детей, умудряющихся посасывать три тюбика разом, в неописуемый восторг, смущало некоторых взрослых, вынужденных присматривать за тем, чтобы во рту чада не появился четвертый тюбик, и добавляло пикантности в деловые разговоры, которые не удавалось сопроводить дуэлью на вилках и ножах а ля 'бон этикет'. О том, что герметичные до поры до времени упаковки предотвращали убегание пищи, едоки думали в последнюю очередь.
Я грел руки о пакетик с крепким кофейным напитком, когда в кафетерий вплыла – войти на такой высоте проблематично – Ольга Матвеевна. Седые волосы хаотически двигались: щупальца растерянной, оглушенной боем винтов медузы. Шуршала, соприкасаясь, нейлоновая ткань просторных штанин, – даже сквозь царящий в кафетерии гам я расслышал этот шорох.
– Добрый день, – поздоровался я.
Ольга Матвеевна кивнула. Виновато указала в сторону стенда с провизией – мол, извините, такое дело… Я не возражал.
Вернулась Ольга Матвеевна уже с охапкой тюбиков и пакетов, одного взгляда на которые хватало, чтобы понять: на отсутствие аппетита в длительных путешествиях дама не жалуется. Или же в ней просто
