проснулась отчаянная космонавтка Оленька, вскрывавшая в детстве опустевшие тюбики от зубной пасты и наполнявшая их абрикосовым повидлом. Держу пари, пара-тройка таких отягощали карманы ее герметического сарафанчика…
– Вы хотите вырезать ленту, да? – шепотом спросила она. Так, между прочим.
С распрямившейся трубочки сорвались и лениво воспарили над столом кофейные капельки. Вот тебе и мисс Марпл. Вот тебе и разоблачающий преступника монолог…
– С чего это мне вдруг вырезать ленту? – справившись с удивлением, спросил я.
– Отомстить. Ведь это лифт отобрал ее у вас… Дал – и отобрал. Подставил.
– Я думал, у меня отобрал ее человек.
– Тогда остается вторая причина. Чисто материальная.
Я откинулся на спинку кресла.
Шикарная идея – отрезать трос космического лифта и сдать в пункт приема углеродных лент. На черном рынке. Ведь только наш человек мог до такого додуматься – человек, предпочитающий благосостоянию родной страны плотный завтрак, да чтобы от него не отрывали вести о сотой, ничего не меняющей революции…
– Я права?
– В чем-то да. – Я снова принял полувертикальное положение. – Допустим, так все и обстоит. Вы доложите о своих выводах охране?
Охрана стояла совсем неподалеку – возле стенда со снедью. Укрепляла силу воли. Точнее, воровато, с оглядкой на пассажиров подкреплялась.
– Нет. Хочу узнать, как вы сделаете то, что прежде сделать никому не удалось.
Глаза ее азартно блестели.
Я распечатал новый пакет и рассказал. Громко, не шифруясь. Не шепча и не озираясь. А зачем? Статистика гласит, что треть пассажиров обсуждает возможность теракта на борту космического лифта со всеми вытекающими спорами и руганью. Чем мы хуже?
– Над системой безопасности постарался Коля. Он внимательно ощупал все щели в 'железе' – и приложился к ним ломом.
– Щели в железе?
– Аппаратно не синхронизованы верхние и нижние гусеницы.
– Может, вам это что-то и говорит… Но лично мне плазмодинамические ступени куда роднее подъемных систем с их шаманским программным обеспечением.
Чтобы объяснить, я выдернул из пакетиков две пластиковые трубочки и состыковал их концы. Покрутил импровизированную ленту в руках.
– Если сменить таблицу соответствия команд, можно добиться остановки лифта. На любую команду, будь то категоричное 'вверх' или 'вниз', кабинка будет реагировать одинаково – включать одновременно двигатели обеих гусениц. Так, чтобы верхняя тащила вниз, а нижняя – вверх. С силой сотни лебедей, раков и щук под капотом и скоростью воистину баснословной. На двадцатиметровом отрезке, а именно столько ленты находится между гусеницами, возникнет дополнительное напряжение, достаточно сильное… – Я потянул за концы трубочки.
– Чтобы порвать? – предположила Ольга Матвеевна.
– Нет. – Отпустил. – Просто сильное. В пределах нормы. Будь таковое по всей протяженности ленты, наземную станцию вырвало бы с корнем. А на двадцати метрах это напряжение никак не скажется. Но всем известно, что натянутую нить перекусить куда проще, нежели ослабленную…
Она кивнула.
– Само собой. Только… Неужели вы и впрямь уверены, что операторы не остановят безобразие по- другому? Не выдернут вилку из розетки? Не отключат лазер?
– Ясное дело, отключат! Едва поняв, в чем дело. А потом снова включат, чтобы убедиться, как хорошо в разные стороны крутятся колесики гусениц. Операторы попробуют заменить таблицы, что сделать без обновленных кодов доступа, естественно, не удастся. После этого спасательные службы будут вынуждены эвакуировать пассажиров на эту вот самую станцию, – я притопнул ногой, и та подскочила, словно какой-то хулиган приладил к подошве пружинку. – Оставшись один, я оборву ленту.
– Взрывом?
– Был бы какой-то менее вандалистский способ, даже не пришлось бы никого эвакуировать.
– Насколько я знаю, эвакуация при остановке производится автоматически.
– Совершенно верно.
– А у вас… Неисправно кресло?
– Что-то вроде того, – я улыбнулся.
– Как же спасетесь тогда? С лентой – в атмосферу?
– Вопреки расхожему заблуждению, лента не вся падает в атмосферу. – Соединенным мной трубочкам снова пришлось расстаться – я разорвал стыковку быстрым движением. – Падает только нижняя ее часть, медленно наматываясь вдоль линии экватора и опоясывая земной шар… – Первая трубочка выскользнула из руки и уплыла куда-то под стол. – Пересадочные станции, как гигантские клипсы, 'отстегиваются', включают маневренные двигатели, выходят на более высокую орбиту или опускаются в океан. А верхняя часть ленты вместе с противовесом по инерции уносится в открытый космос, словно вырвавшаяся из рук праща.
Подброшенная трубочка – вторая – эффектно зависла в воздухе, привлекая внимание людей за соседними столиками.
– Оператор орбитального телескопа сможет увидеть крошечную фигурку в оранжевом скафандре чуть повыше точки разрыва. Размером не больше капельки кофе… Меня.
Дождавшись конца представления, Ольга Матвеевна в сердцах заявила:
– Так вот зачем вы это делаете… Не чтобы отомстить – чтобы прокатиться 'верхом'!
Я развел руками. Она неистощима на гипотезы.
– Пока не поздно, одумайтесь, – попросила вдруг Ольга Матвеевна. – Не уничтожайте ленту. Она еще послужит человечеству…
– А как же Андрей?
– Андрей? – она нахмурилась. – Ваш друг? Финансовый махинатор? А он здесь при чем?
– Он раздобыл билет. Спонсировал всю эту немыслимую авантюру. Помогал связями. А вы – отказаться… Это сродни предательству. Даже хуже. Подлодка и катера потенциальных покупателей наверняка уже бороздят экваториальную Атлантику. Когда лента упадет в воду, они быстренько ее переделят. И они не из тех, кто побрезгует переделить самого Андрюху, если в означенное время ленты на месте не окажется.
– Значит, космоса я не достигну, – подвела итог Ольга Матвеевна.
– По крайней мере, не в этот раз.
Сказав это, я приготовился к любой реакции. Ольга Матвеевна могла позвать охрану и сообщить ей об опасных намерениях. Классический злоумышленник боялся бы на моем месте именно этого. Она также могла в сердцах обозвать меня бессовестным мальчишкой, который продолжает плевать на головы людям, только для этой задачи у него есть стратегическая пушкоплюйка и возможность зацепить полмира. Этого, наверное, больше всего боялся я.
Но Ольга Матвеевна ничего такого не сделала.
– Не в этот? – переспросила она. – А вы думаете, мне хватит сил стартовать в третий раз после двух бесславных падений?
Падение вверх выдалось ультракоротким и на поверку оказалось болтанкой на впившихся в плечи страховочных ремнях.
Ровно три минуты кабинка космического лифта в экстренном режиме тормозила, снабжая пассажиров обильными перегрузками.
Потом замерла. Потолок перестал быть таким притягательным, и немощные остатки силы тяжести вернули меня в кресло. В висках пульсировало. Низко гудели работающие вхолостую двигатели. Все. Остановка по требованию.
