персидского флота была уничтожена или взята в плен. Оставшиеся галеры с трудом выбрались из пролива, многие из них лишились части вёсел. Они покинули место сражения и ушли в сторону Малой Азии.
Фильм закончился. Я перемотал плёнку и убрал её в сейф, замаскированный в стене. За ужином я поймал себя на мысли, что у меня перед глазами до сих пор стоят сосредоточенные лица греческих воинов. Их понять можно: они защищали своих близких, свою Родину. А вот персам нет оправдания. Однако потом начудили и греки. Один Александр Великий чего стоит. Хотя греком он и не был, но греческих воинов в его армии имелось достаточно. Опять же, друг с другом воевать стали.
Войны… войны… Сколько бед они принесли, сколько напрасных жертв. Как много людей прозябает в нищете, в то время как их правители готовятся к новой войне! «Потерпите ещё немного, затяните пояса, — говорят они своему народу. — Вот победим, пограбим, захватим рабов — тогда и заживёте припеваючи». Но всё это иллюзия. Опять где-нибудь рядом появляется набирающее силу государство, которое тоже хочет победить, пограбить, захватить рабов, расширить свои владения за счёт соседей. Так возникает империя. Казалось бы, очень мощное государство. Но, проходит время, и оно рушится, потому что не в состоянии защищать огромную территорию от новых врагов, которых с каждым годом становится всё больше и больше.
«А вот моя Империя не разрушится, — довольно подумал я, — наоборот, станет ещё сильнее и положит конец этим безобразиям, которые творятся на планете».
Глава 24
…На следующее утро с опозданием на полчаса, ввиду того, что мне пришлось ответить на несколько срочных звонков и принять двоих посетителей, я вышел во внутренний двор. Поверх костюма на мне была одета модная кожаная куртка. Головных уборов я не носил принципиально, так как никогда не простужался. С удовольствием вдохнув бодрящий зимний воздух, я подошёл к машине. Попросил водителя освободить мне место и сам сел за руль шикарного внедорожника.
Охранник открыл ворота, и я медленно выехал на Дворцовую площадь в сопровождении двух машин. Там меня ожидала колонна закрытых военных грузовиков, принадлежащая гвардейской дивизии. Проехав мимо них, я свернул налево и, не спеша, направился к месту, где много веков назад спрятал сокровища. Перед выездом из города, на его северо-восточной окраине, стояли ещё две машины с рабочими. К одной из них был прицеплен компрессор.
Я остановился, и мой шофёр передал строителям приказ вклиниться в нашу колонну позади моей машины. Убедившись, что всё в порядке, я немного прибавил скорость. Минут через десять свернул с главного шоссе на второстепенную дорогу и вскоре вынужденно остановился перед металлическим шлагбаумом. Рядом стоял большой щит, на котором крупными буквами было написано: «Государственный заповедник», и чуть ниже: «Въезд запрещён!».
Из будки вышел сторож в широченном овчинном тулупе, наброшенном на богатырские плечи. Он шёл не торопясь, нисколько не смущаясь при виде нашей внушительной колонны. На его слегка небритом лице читалось выражение собственной значимости. Мой водитель опустил стекло со своей стороны и, слегка высунув голову, крикнул:
— Эй, ты! Чего плетёшься? Открывай скорее!
На что сторож спокойно ответил, протянув мощную руку в сторону щита:
— И не подумаю открывать, раз от начальства указаний не было. На английском же языке написано: заповедник государственный. Чего вы тут забыли?
Слово «государственный» он произнёс по слогам. Формально мужик был прав. Я действительно не поставил в известность его начальство. Поэтому, сделав знак шофёру не вмешиваться, открыл дверь и вышел из машины.
Слова, произнесённые однажды Людовиком XIV, настолько подходили к этой ситуации, что я не выдержал и сказал:
— Государство — это я, уважаемый. Так что под мою личную ответственность, будь так любезен, открой, пожалуйста.
Узнав меня, сторож изменился в лице.
— Господин Верховный Правитель! Ну, дела!
— Да открывай же, чудак. Некогда мне.
— Сейчас — сейчас!
Он опрометью бросился обратно в будку, и вскоре автоматический шлагбаум поднялся. Я снова сел за руль и уверенно повёл машину по узкой асфальтированной дороге, вьющейся среди вековых дубов. Она шла то на подъём, то на спуск, изгибаясь в самых неожиданных местах. Заметно было, что её специально так проложили, чтобы не задеть лесных красавцев. Кое-где в сторону ответвлялись грунтовые дороги, на которых часто встречались оленьи и кабаньи следы.
Наконец я свернул на одну из таких дорог и вскоре остановился на небольшой полянке, поросшей по краям мелким кустарником. Бросив взгляд на крутой склон холма, удостоверился, что «внутренний телевизор» меня не подвёл: деревья у входа в тайник не росли. Выйдя из машины, я подозвал рабочих и распорядился:
— Ребята, расчистите это место. Да побыстрее.
Строители дружно взялись за дело, и минут через двадцать обнажился старинный бетон. Следом подогнали компрессор, и битых два часа рабочие, сменяя друг друга, долбили стену отбойным молотком, пока она окончательно не сдалась. После того, как рабочие расчистили вход, я отпустил их обратно в город.
Потом на полянку по одному стали заезжать грузовики, и десяток солдат споро грузили в них тяжёлые ящики, которые на удивление прекрасно сохранились. Только дно самых нижних проела-таки ржавчина. Драгоценные металлы пересыпали в специально взятые для этой цели мешочки, и, забрав с собой пустые ржавые ящики, последняя машина покинула полянку.
Уже около четырёх часов вечера колонна въехала на территорию монетного двора. Здесь я оставил своё добро под присмотром директора этой солидной организации, казначея и нескольких солдат. Вместе им предстояло всю ночь взвешивать сокровища, из которых в ближайшем будущем я приказал изготовить монеты.
Приехав домой, я плотно поужинал и растянулся на диване, погрузившись в сладостную дрёму и периодически проверяя одному мне известным способом, как идут дела у казначея, и не надумал ли он на пару с директором монетного двора меня объегорить. Но нет, вроде ребята честные. «Всё идёт по плану», — подумал я, засыпая.
…В понедельник ровно в десять часов в сопровождении охранников я вошёл в зал заседаний Академии наук. Он имел форму кинотеатра средних размеров. Поднимаясь к трибуне, я окинул зал взглядом и заметил, что свободных мест практически нет. «Хорошо, — удовлетворённо подумал я, — значит, здесь присутствует подавляющее большинство ведущих физиков и химиков страны».
При моём появлении все собравшиеся встали, включая убелённых сединами профессоров. Я не стал этому препятствовать, а наоборот, выдержал небольшую паузу, прежде чем сказать в микрофон:
— Здравствуйте, господа! Садитесь, пожалуйста.
После того, как в зале установилась тишина, я обратился к членам Академии наук с краткой речью:
— Уважаемые господа учёные! Всё, что вы сейчас от меня услышите, не подлежит разглашению. Лишь некоторые второстепенные моменты можете донести до сведения ваших сотрудников.
Итак, сначала о том, что от вас требуется. Господа! Мне, как Верховному Правителю Империи, отвечающему за благополучие и безопасность моих подданных, понадобится новый вид оружия, которое должно быть намного эффективнее того, что имеет сейчас наша армия.
— Да, сейчас нам никто не угрожает, — повысил я голос, заметив, как некоторые учёные стали недоумённо переглядываться. — И, тем не менее: я хочу, чтобы такое оружие было создано!
— И ещё, — сказал я уже спокойнее. — Вот уже несколько столетий мы пользуемся одними лишь двигателями внутреннего сгорания и электродвигателями. Я считаю, что в этой сфере можно добиться гораздо большего и, тем самым, обеспечить прорыв в области науки и техники.
Со своей стороны я гарантирую на порядок повысить сумму выплачиваемой премии тем из вас, кто сумеет решить поставленные мной задачи. Более того, финансирование научных исследований в области физики и химии, начиная с этого года, будет увеличено в два раза, а особо перспективных проектов — ещё больше.
Хочу обратить ваше внимание, что, если удастся достичь нужного результата, то премироваться будут как прикладные, так и теоретические исследования. Все прочие изобретения и рационализаторские предложения будут поощряться в прежнем объёме по степени их значимости. У меня всё. Если кто желает высказаться по существу поставленных мной задач, пусть выйдет к микрофону.
Сойдя с трибуны, я сел в кресло, услужливо поставленное кем-то из охранников, взглянул на часы и стал ждать. Минут пять в зале было шумно. Учёные обменивались репликами, однако на трибуну никто не выходил. Но вот один молодой учёный встал и с верхнего ряда через весь зал направился к микрофону. По мере того, как он шёл, шум в зале начал стихать, и в тот момент, когда этот научный деятель приблизился к трибуне, стало совсем тихо. Внимание всех собравшихся сосредоточилось на нём.
Молодой человек откашлялся и, повернувшись ко мне, сказал:
— Моя фамилия Белкин. Я заведую лабораторией прикладной физики в Оксфордском университете. Господин Верховный Правитель, я хочу сказать несколько слов по поводу нового типа двигателя. Мы как раз приступили к работе в этом направлении, и кое-что уже стало получаться.
— Всем вам известен принцип реактивного движения, который используют некоторые морские животные, например кальмары, — продолжил учёный, обращаясь к аудитории. — Мы решили использовать этот принцип в наших исследованиях. Некоторое время мы ограничивались тем, что запускали небольшие ракеты и экспериментировали с горючей смесью, необходимой для их движения. Теперь же работаем над созданием реактивного двигателя, который можно будет использовать, к примеру, в авиации.
Белкин подошёл к доске и мелом быстро начертил на ней схему.
— Вот как мы себе это представляем, — вернувшись к микрофону, продолжил он. — Недели через две закончим строить опытный образец. Конечно, в этом направлении нам ещё предстоит поработать: горючая смесь далека от совершенства, да и двигатель предстоит испытать на практике. Так что приглашаю коллег к сотрудничеству, — улыбнулся учёный. — Спасибо за внимание.
Молодой человек пошёл к своему месту, а я, приблизившись к микрофону, попросил собравшихся в зале обсудить его выступление. Химики в основном
