Я покинул зимний сад, прошёл через вестибюль, поднялся по лестнице на четвёртый этаж и, едва войдя в кабинет, услышал трель телефонного звонка. Подняв трубку, я произнёс:
— Сергей Семёнович слушает.
— Здравствуйте, Сергей Семёнович! Вас беспокоит адмирал Кузнецов.
— Что случилось, господин Кузнецов?
— Мои «орлы» упустили кельтских разведчиков. Те воспользовались густым туманом и подошли вплотную к нашему побережью, причём не где-нибудь, а в районе Портсмута.
— Это плохо, господин адмирал, — раздражённо сказал я.
— Да, господин Верховный Правитель, — извиняющимся тоном подтвердил мой собеседник. — К сожалению, кельтам удалось увидеть наши военные корабли. Я принял меры. В море немедленно вышли дополнительные сторожевики, прочесали всё вокруг, но туман настолько густой, что поймать их можно было только случайно.
— Ладно, господин адмирал, — несколько успокоившись, согласился я. — Вы действовали правильно. Всё равно рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Продолжайте охранять побережье в обычном режиме. Я думаю, что эти ребята к нам больше не сунутся: не такие они дураки.
— Слушаюсь, Сергей Семёнович!
Положив трубку на рычаг, я подумал: «Тайна существования Империи, можно сказать, раскрыта. Рановато, конечно, да что поделаешь? Может, оно и к лучшему — будут уважать и побаиваться, а значит, и человеческих жертв удастся избежать».
В последнее время меня всё больше волновало совсем другое. В научных исследованиях и промышленных разработках учёные достигли прекрасных результатов. Настолько прекрасных, что подкинуть им свежую идею я уже не мог: объём знаний, заложенный в меня инопланетянами, оказался меньше, чем совокупность научных сведений, накопленных многолетним трудом учёных.
Здесь явно чувствовался пробел, и чем чаще я вспоминал свою краткую беседу с начальником пришельцев, тем больше в этом убеждался. Я прекрасно помнил цель своей миссии — спасти планету от катастрофы, но от какой именно, почему-то забыл. Хотя, как ни странно, знал, как этого можно добиться.
Я вспоминал свою прежнюю жизнь в двадцать первом веке — всё нормально. Передо мной вставали картины из моего детства, юности, и дальше — зрелый возраст: я помнил отчётливо каждую мелочь. Лишь кое-где создавалось впечатление, что какие-то моменты, не касавшиеся меня в той жизни напрямую, но, по-видимому, очень важные, почему-то исчезли из моей памяти.
Я анализировал эту ситуацию несколько лет, вертел её и так и этак, рассматривая под разными углами зрения. Иногда по ночам мне снилось, что я вот-вот всё вспомню. Тогда я резко просыпался и с глубоким разочарованием констатировал, что ничуть не продвинулся в решении мучавшей меня загадки.
Минувшей ночью мне тоже приснился подобный сон. Однако в этот раз я увидел чёткое решение проблемы. Даже во сне я так сильно обрадовался, что немедленно проснулся. Боясь что-нибудь забыть или перепутать, я босиком прошлёпал в кабинет мимо удивлённых гвардейцев и записал свои мысли на бумаге.
До меня дошло главное: я играю роль пешки, которой распоряжается сильнейший инопланетный шахматист. Даже пройдя в ферзи, то есть добившись выполнения своей миссии, в его глазах я так и останусь слепым орудием инопланетного замысла. (Бывают в шахматах позиции, когда собственный ферзь мешает королю спастись от мата, стесняя свободу манёвра, — какой коварный план!) «Гость» из чужого мира забросил меня в прошлое вовсе не для того, чтобы спасти человеческую цивилизацию. Он хотел моими руками ослабить её военную мощь с целью захвата нашей планеты.
Значит, в двадцать первом веке у людей было какое-то оружие, которого боялись инопланетяне. Ничего, господин Пришелец, до конца партии ещё далеко, а там глядишь, пешка всё-таки дойдёт до края доски и превратится в фигуру, не обязательно в ферзя. Но эта фигура поставит мат королю Пришельца!
Анализируя дальше, я пришёл к выводу, что инопланетяне наделили меня некоторыми качествами, которые, видимо, присущи и им. Главным из этих качеств являлось защитное поле, всякий раз окружавшее мою персону в момент опасности. Мне вспомнился очень давний случай в Рагби, когда он ещё был без названия. Я подходил к жаркому костру, и в это время кто-то меня отвлёк. Повернув голову в сторону говорившего, я нечаянно споткнулся о валявшуюся не к месту ветку и упал прямо в огонь. Всё, что я почувствовал в тот момент — приятное тепло, исходящее от костра. Я самостоятельно из него выбрался — на мне не было и намёка от неизбежных в таких случаях ожогов, даже одежда осталась целой.
И всё же инопланетяне, обладавшие таким совершенным средством защиты, чего-то боялись. Причём настолько, что не отважились пойти на завоевание Земли немедленно. Что же это было за оружие? И не оно ли могло угрожать земной цивилизации в случае войны между государствами?
Придя к такому умозаключению, которое строго логически объясняло все возникшие нестыковки, я решил действовать немедленно. Интуиция мне подсказывала, что пришельцы вряд ли появятся раньше, чем примерно через две тысячи четыреста лет. Это будет соответствовать началу двадцать первого века в моей прошлой безмятежной жизни. На первый взгляд времени у меня в запасе очень много. Но противник неимоверно силён. Цивилизация пришельцев значительно старше нашей, раз они освоили межзвёздные, а может быть и межгалактические перелёты. К тому же они бессмертны, хотя, очевидно, не в полной мере. Опять же, сумели забросить меня в прошлое — это говорит о высочайшем развитии их научной мысли.
Версию о том, что инопланетяне могли меня и не использовать, а, скажем, послать своих лазутчиков в прошлое нашей планеты, я отверг с порога: атмосфера Земли явно не подходит для их дыхания. В скафандре долго не просидишь, а перемещать в прошлое более крупные предметы, такие как космический корабль, видимо, они не научились.
Ну, а раз так… Я нажал на кнопку селекторной связи.
— Игорь Степанович, соедините меня с Академией наук.
— Минуточку, Сергей Семёнович… Вот, пожалуйста, — ответил главный секретарь.
На одном из телефонных аппаратов, стоящих передо мной, замигала зелёная лампочка. Я поднял трубку:
— Здравствуйте! Это Сергей Семёнович. С кем я говорю?
— Здравствуйте, господин Верховный Правитель! Я — один из секретарей Академии наук — Волков Святослав Игоревич.
— Святослав Игоревич, сегодня четверг. В понедельник к десяти утра соберите у себя в Академии всех ведущих физиков и химиков страны. Я хочу с ними пообщаться.
— Хорошо, господин Верховный Правитель. Думаю, что сумеем собрать всех или почти всех.
— Замечательно. И учтите: репортёры ничего не должны знать. Под вашу личную ответственность.
— Как прикажете, господин Верховный Правитель.
— До свидания, Святослав Игоревич.
Я встал и в задумчивости прошёлся по кабинету: «Подожду немного. Понедельник не за горами. Однако понадобятся деньги, довольно много денег. Где ж сразу столько взять? Год только начался, бюджет давно свёрстан. Не хочется напрягать Центральное Правительство, да и не поймут они меня сейчас. Значит, воспользуюсь тайником…»
Подвальные помещения моего дворца в последнее время пугали казначея зловещей пустотой. Нет, я, конечно, не был банкротом: там ещё кое-что оставалось, да и на банковском счету лежала значительная сумма, но всё же это несколько отличалось от обычного положения вещей.
Просто за прошедший год на свои деньги я осуществил два крупных проекта для моего любимого народа. На окраине города в рекордно короткие сроки построили целый микрорайон — несколько десятков широких высотных зданий, многие из которых соединялись подземными переходами. Здесь разместились, буквально напичканные дорогостоящим медицинским оборудованием, Центральный институт хирургии и не менее важная Центральная клиническая больница. Удобные двухместные палаты этого своеобразного медицинского городка могли одновременно принять до сорока тысяч серьёзно больных людей.
Деньги же, причитающиеся мне как Верховному Правителю в этом году, должны поступить из Казначейства не раньше июля. Так сложилось исторически, и пусть всё останется, как есть. Я сделал ещё пару звонков и с чистой совестью отправился обедать.
…Значительную часть второй половины этого дня я провёл в одиночестве в большой комнате, служившей мне личным кинотеатром. Это помещение примыкало к моим апартаментам и всегда закрывалось на кодовый замок. Прислуга не имела сюда доступа, а уборку я изредка делал сам.
Рядом с удобным глубоким креслом на столике стоял телефонный аппарат, по которому секретарь в случае крайней необходимости мог до меня дозвониться. Но в этот раз я спокойно наслаждался одним из исторических фильмов, которых в моей коллекции имелось уже полтора десятка.
Эти фильмы действительно были историческими, так как в них показывалась реальная жизнь народов, населяющих берега Средиземного моря. Кроме людей, которые вели съёмки, о существовании этих лент пока никто не знал.
Сегодня у меня весь день было приподнятое, можно даже сказать, праздничное настроение. Поэтому я смотрел свой самый любимый фильм из цикла греко-персидских войн. Будучи по профессии и по призванию историком, я помнил множество дат важных событий из жизни разных народов, населявших планету в двадцать первом веке, либо существовавших раньше, но по некоторым причинам не доживших до этих дней. В связи с этим я не мог, раз представилась такая возможность, пройти мимо интереснейших фактов из истории человечества.
Для того чтобы снять такой фильм, я в строгой тайне посылал военную дизельную подводную лодку в определённую часть акватории Средиземного моря. Другая лодка дежурила в Атлантическом океане недалеко от входа в Гибралтарский пролив. В случае аварии на первой лодке она должна была эвакуировать с неё экипаж. Аварийная же субмарина подлежала затоплению по возможности в глубоком месте.
До сих пор всё обходилось благополучно. При съёмках использовались профессиональные аквалангисты-разведчики, специально обученные тонкостям маскировки и умеющие обращаться с кинокамерой. По возвращении в Англию они, как и весь экипаж, получали солидную премию. Эти люди давали подписку о неразглашении увиденного, так как собранную коллекцию фильмов я планировал показать народу гораздо позже.
В конкретном случае очень удачно с двух точек сняли цветной документальный фильм о морском сражении у острова Саламин. Для этого лодка заранее пришла в заданный квадрат. Подняв перископ, тщательно обследовала юго-западное побережье острова. За три дня до предполагаемых событий группа аквалангистов-операторов ночью высадилась на берег и, разбившись на две части, скрытно передвигаясь, заняла позиции для съёмки. Разведчики под покровом темноты сапёрными лопатками вырыли убежища и тщательно в них замаскировались. Им пришлось питаться одними консервами, ограничив потребление взятой с собой воды. Зато фильм получился на загляденье.
В узком Саламинском проливе финикийско-персидский флот блокировал около четырёхсот греческих триер. У персов кораблей было в два раза больше. Персидские галеры сразу с двух сторон стали входить в пролив, собираясь окружить греческий флот. Однако греки прекрасно знали сложный извилистый фарватер пролива и двинулись навстречу противнику, искусно маневрируя. Их дружный натиск увенчался полным успехом. Большие, неповоротливые персидские галеры загородили фарватер и сбились в лишённую управления кучу. В ужасной тесноте они ломали друг другу вёсла, а иногда и топили свои же суда.
Тем временем греческие триеры под градом неприятельских стрел смело шли на таран и на абордаж. К наступлению темноты значительная часть
