— Этот парень, которого мы только что похитили, — мой дальний предок. По каким-то причинам он не встретился с девушкой из России. У них должен родиться ребёнок, от которого произойдут мои последующие предки. Если всё пойдёт нормально, то через сто двадцать семь лет родится мой генетический аналог, моя копия… Я имею в виду наше реальное время, а не то, в которое мы переместились сейчас.
— То есть ты сам, — сделал неожиданный вывод Всеволод. — Ты сам родишься через сто двадцать семь лет — ничего себе ситуация!!
— Да нет, — поморщился я. — Вот он я, перед вами. Ведь я уже родился!
— Тогда кем же будет он? — не унимался Всеволод. — Если я правильно понял, ребёнок должен появиться на свет у твоих родителей?
— Надеюсь, что да, — тяжело вздохнул я.
— Значит, я прав! — воскликнул мой друг. — Ты родишься во второй раз. Вот здорово!
— Успокойся. Всё-таки ты неправильно мыслишь, — охладил я восторженное состояние Всеволода. — Дело в том, что когда я попал в прошлое нашей планеты, сразу же возникла новая историческая реальность. Сначала она отличалась от старой незначительно, но со временем, в результате моей бурной деятельности, ситуация изменилась кардинально. Многие исторические личности, существовавшие в том, прошлом мире, здесь даже не появились на свет. И наоборот: англичан, к примеру, стало во много раз больше, чем было раньше. Я много размышлял на эту тему… Второй раз я родиться никак не могу, однако, при определённой доле везения у меня есть шанс помочь рождению моего генетического аналога. У него будет тот же набор хромосом, что и у меня, но другой жизненный опыт…
— А зачем он тебе вообще нужен? — недоумённо посмотрел на меня Всеволод.
— Есть одна очень важная причина, по которой он мне может пригодиться впоследствии, — уклончиво сказал я. — Но пока говорить об этом рано.
— Почему? — спросил Всеволод.
— Просто боюсь сглазить. Вдруг вообще ничего из моей затеи не выйдет…
— Значит, ты из будущего?! — перебил меня Ярослав.
— А разве это не ясно из того, что я сказал раньше?
— Ясно, конечно, но как-то не верится… — пробормотал мой друг, очевидно, испытавший крайнее удивление от услышанного. — И где же ты родился? Уж не в России ли?
— Ты прав. Мой родной язык — русский, впрочем, так же, как и ваш.
— Это ещё что за бредятина?! — удивился Всеволод. — Мы же англичане!
— Правильно, англичане. Только разговариваете на русском языке. В этом вы убедитесь, когда мы вернёмся в Россию. Там даже имена и фамилии зачастую совпадают с нашими.
Возникла пауза. Потом Ярослав спросил:
— Как же ты объяснишь английскому народу столь большое языковое сходство?
— Это как раз легко, — улыбнулся я. — Допустим, кто-то из наших тысячу лет назад сбежал на территорию России. Там освоился, захватил власть — вот и результат.
Я ещё раз посмотрел на пленника. Тот начал подавать признаки жизни, пытаясь сесть.
— Всеволод, опустись ниже, чтобы с нами никто не столкнулся, и останови «тарелку». Надо пообедать и покормить парня.
Снова тёплая компания собралась за столом. На этот раз прислуживал младший брат. Моему предку развязали руки и угостили на славу. Наевшись, он неожиданно спросил:
— Господин Верховный Правитель, зачем вы меня похитили?
— А, узнал всё-таки! Тебя ждёт небольшое любовное приключение в России.
Он даже закашлялся:
— Это же за границей Империи! И потом — у меня работа, что начальство подумает?
— Не переживай, я верну тебя на место в целости и сохранности, да ещё щедро награжу. Сто тысяч хватит?
— Смотря за что, — ответил пленник, красноречивым жестом потирая ушибленную шею.
— Работа несложная. Соблазнишь красивую русскую девчонку, поживёшь с ней годик, а потом я верну тебя домой.
— А как там с бытовыми удобствами?
— Если честно, то почти никак.
— Тогда сто пятьдесят тысяч.
— Считай, что договорились.
Я снова связал ему руки.
— Потерпи немного, скоро прилетим.
Устроившись в кресле, я принял управление «тарелкой» на себя и погнал её под Смоленск по кратчайшему маршруту. Братья тем временем спали. Уже под вечер, ориентируясь по показаниям генного анализатора, я остановил «тарелку» над огородом возле домишки, в котором жила Пелагея. Прибор показал наличие двух зелёных пятен — значит, у девушки жив один из родителей.
— Подъём! — громко скомандовал я, выключая генный анализатор. Братья недовольно заворчали и принялись отстёгиваться. Я положил прибор обратно в «сундучок» и плотно закрыл крышку. Затем достал из встроенного шкафчика два комплекта одежды русских помещиков начала девятнадцатого века и, критически их осмотрев, протянул один Всеволоду.
— Переодевайся, твоя очередь идти со мной.
Мы разделись до исподнего и облачились в костюмы, в довершение натянув допотопные сапоги. Мои оказались меньше на один размер, и я, поджав пальцы, прошёлся по «тарелке»: ничего, терпимо. Всеволоду одежда пришлась впору. Он встал и, подбоченившись, начал выбивать ногами что-то вроде чечётки. Стоящий сбоку Ярослав, глядя на нас, заливисто смеялся.
— Цыц! — прикрикнул я на него. — Остаёшься на хозяйстве. Из «тарелки» ни в коем случае не выходи, машину времени не трогай.
— Понял, Сергей, — мгновенно посерьёзнев, ответил старший брат.
— Всеволод, развяжи пленника, — попросил я друга и опять полез в шкафчик, выуживая оттуда видавшие виды, но чистые штаны и рубаху, а также лапти и холщовые онyчи.
— Как тебя звать? — спросил у пленника, растиравшего затёкшие конечности.
— Александр.
— Замечательное имя. Переодевайся.
Он брезгливо оглядел протянутую ему одежду.
— Ваша наряднее, дайте и мне такую же.
— Александр, пойми: ты — крестьянин. Тебе здесь жить. Нельзя выделяться среди местных. И вообще лучше всего сиди в доме, никуда не высовывайся, иначе попадёшь в полицию, а там уж тебе, как дважды два — четыре, докажут, что ты — английский шпион.
— Понял, не дурак, — ответил Александр и быстро облачился в обноски.
— Носки сними! Здесь не знают что это такое. Вот тебе вместо них онyчи, — и я протянул ему длинные широкие полосы ткани.
Тот скорчил недовольную гримасу и стал неуклюже обматывать ступни ног.
Порывшись внизу шкафчика, я достал металлическую коробку, полную русских монет. В основном в коробке лежали серебряные деньги, хотя среди них изредка попадались и медные монеты. Примерно треть высыпал в карманы кафтана. «Хорошо разведчики поработали», — удовлетворённо подумал я, после чего «осмотрел» пространство вокруг «тарелки» — никого.
Через три минуты я стучал в дверь неказистой избы.
— Кто там? — раздался приятный женский голос. Услышав родную речь, Александр удивлённо поднял брови и хотел меня о чём-то спросить, но я прикрыл ему рот ладонью, сказав при этом:
— Отопри, хозяйка, разговор к тебе есть.
Щеколду отодвинули, и дверь чуть приоткрылась. Увидев меня, женщина средних лет распахнула её настежь и, поклонившись в пояс, сказала:
— Добрый вечер, барин. Проходите в избу.
Я вошёл, согнувшись, чтоб не удариться головой о притолоку. Александр и Всеволод повторили мой манёвр.
— Всеволод! Закрой дверь плотнее, — попросил я, оглядывая внутреннее убранство избы. Меня поразила крайняя бедность. Земляной пол. У маленького окошка стояли грубой работы стол и колченогая табуретка. Две деревянные лавки вдоль стен и русская печь завершали скудный перечень хозяйского имущества. Женщина зажгла лучину, и мне с трудом удалось разглядеть девушку лет семнадцати, склонившуюся в глубоком поклоне. При виде этой удручающей картины слёзы навернулись мне на глаза. «Ведь это мои родственники, я им обязан своим существованием», — подумал я, но быстро взял себя в руки.
— Бедновато живёте, — обратился я к хозяйке.
— Мы господские люди, — вздохнула она. — Хозяин уж два года, как помер. А вы, я вижу, не местный.
— Это почему же?
— Говор ваш особенный, на наш непохожий.
— Да, мы с приятелем приезжие. А к тебе по делу зашли. Хочу у тебя своего холопа оставить. Через год заберу.
— Так ведь…
— Не перечь, хозяйка, так надо. Заплачу щедро, — с этими словами я выгреб из карманов монеты и положил на стол. Женщина поднесла лучину ближе, рассмотрела монеты, некоторые из них пробуя на зуб — не фальшивые ли.
— Да тут на стадо коров хватит, благодетель вы наш! — всплеснула она руками.
Я с жалостью взглянул на женщину.
— Через год приеду за Александром, заплачу вдвое против того, что сейчас дал. Главное — чтоб жилось ему у вас хорошо. Договорились?
— Воля ваша, барин. Не обидим вашего холопа.
— Вот и прекрасно, — сказал я и повернулся к родственнику. — Прощай, Александр. Помни: моё слово твёрдое.
— Прощайте, барин, — ответил Александр, войдя в роль.
