Он останавливается и смотрит на то, как Нора разворачивается к нему и с улыбкой раскрывает объятия.
- Здесь наш дом, - говорит она. – Здесь наше будущее.
- Я не понимаю, - отец Андрея глядит по сторонам и видит тени в дыму. Их много, черными рифами они торчат из земли, принимая странные, потусторонние очертания. Отец Андрея приглядывается к ним и вдруг с ужасом осознает, что это надгробия. Что он стоит посреди кладбища, между вывернутыми из земли оградками.
- Куда ты привела меня? – спрашивает он Нору, а она уже тянется к его лицу, пытаясь стащить противогаз.
- Отойди! – вскрикивает он и бьет ее по рукам. Тонкие, они с хрустом переламываются и отлетают в сторону, будто гнилые сучья.
- Господи, да что же ты такое?! – вскрикивает отец Андрея, и в это время его жена исчезает в тумане, а на ее месте появляется раскрытая клыкастая пасть. Она поднимается от земли на тонкой лебединой шее, и из нее валятся куски переваренной плоти – остатки тел и обломки костей. Они падают отцу Андрея под ноги, и он начинает истошно кричать. Огромный бутон плотоядного растения взметается ввысь и хищным броском обрушивается на кричащего человека.
55
- То, что в этом городе произошло с реальностью…
Стим открывает глаза, пытаясь сморгнуть с ресниц кровавые капли. Стекло его противогаза разбито, и он знает, что острые осколки попали в глаза – чувствует, как они зудят под набухшими веками. Его лицо испещрено засохшими царапинами, а в горле стоит противный, кровавый ком.
- То, что в этом городе случилось с самим понятием этого слова…
Стим слышит голос, но хоть туман и отступил, он не может увидеть того, кто говорит. Лежит на спине, перебирая в памяти пепел сгоревших воспоминаний. Все, что он помнит, это то, как на него смотрели белые, шевелящиеся глаза. Огромные, они нависали над ним, будто собравшаяся на потолке влага, впитавшая в себя старую побелку и штукатурку. Он помнит, как сильные руки Стража вдавливали его в грязь, и он слышал треск собственных ребер в груди. Как противился этой нечеловеческой силе, пытаясь сбросить пришельца с себя. Бил его с размаху по маленькой голове, сжимая зубы, выворачивая плечевые суставы. Словно бы молотил голыми руками бетонную стенку.
- Уверяю вас, с ними еще никому не удалось встретиться. Облик Богов до сих пор остается загадкой для человечества.
- Что за срань? – хрипит Стим, и видит свои руки в защитных перчатках. Смахивает с лица стеклянные осколки и пытается приподняться. Боль в груди не дает ему этого сделать – Стиму кажется, что его грудную клетку насквозь пробили штырем, пригвоздив тело к земле.
Что теперь со мной будет? – думает он, вспоминая превратившегося в чудовище Захара. – Что будет с Олегом и Катькой?
Стим помнит, как прозрачные слезы из огромных инопланетных глаз капали на маску его противогаза. И он с ужасом видел, как по ней расползаются паутинки трещин. Но он не помнит, что было после. И что было до. До того, как все это случилось – когда они ринулись, как сумасшедшие на выстрел, прозвучавший в тумане. Они были уверены – это стрелял Андрей. А в итоге случилось так, что они сами заманили себя в ловушку – в руки к Стражам, охраняющим Божий ковчег.
- Создатели. Я бы предпочел именно этот термин…
превозмогая боль, Стим опирается на руку и перекатывается на бок, оставляя после себя глубокий след в грязи. Через разбитое стекло противогаза, он смотрит на человека, стоящего в легкой, туманной дымке, и улыбается окровавленными губами. Человек стоит, сунув руки в карманы, задрав на лоб маску- противогаз, поставив ногу в солдатском ботинке на бетонный бордюр. Рядом с ним, будто преданный пес, стоит автомат Калашникова, а на самом бордюре, мерцающим прямоугольником, вырисовывается экран работающего телевизора.
- Очнулся? – спрашивает человек, глядя на Стима, и Стим замечает, что у человека, грязной от крови тряпкой, перевязано плечо.
- Д…а, - отвечает Стим, обжигая горло словами. Откашливается и сплевывает кровавую слизь. – Да.
- Это странно, - человек кивает на телевизор. – Здесь ни хрена не работает из техники. А этот пашет. Но самое странное, что он показывает то, чего еще не было, - человек тычет пальцем в угол экрана, - 2014 год. Мать твою, это такая сраная головоломка.
Стим поднимается на колени, пытаясь дышать изувеченной грудью. Осколки ребер скребут легкие и он держится за бок. Смотрит на человека, и снова не может сдержать улыбки.
- Краб, - выдыхает он, - ты проныра, Краб! Как тебе удалось выжить? Мы видели, как ты упал.
Краб смотрит на Стима туманным взглядом. Он помнит, как падал.
- Вы забыли одно, - наконец говорит он. – Я Краб. И я цепляюсь крепко.
56
Зачем ты спасла меня? – думает Краб, глядя на то, как Стим пытается подняться. - Для чего уступила своей ненависти?
Он достает сигарету и спички и долго чиркает ими об отсыревший коробок. Закуривает и задумчиво пускает дым из ноздрей.
- Это конец пути, - шепчет Краб сам себе. – Нам пора возвращаться.
Он смотрит, как Стим поднимается и ковыляет к нему на затекших ногах. Как его белое дыхание рвется из окровавленного рта, и осознает – сколько в нем упорства и нежелания отступить.
Но дальше пойдут лишь мертвые, - понимает Краб. – Живому человеку не дано увидеться с Богами.
