из тумана, выходит тощая фигура с поднятым кверху железным прутом. Господин Смехов – элита общества, светский лев и миллиардер, - с безумной улыбкой смотрит на беззащитную спину Андрея и со всего маху ударяет по ней куском арматуры. Он смотрит, как от удара Андрея валит на землю, и смеется. Подходит к саркофагу и гладит стекло.
- Мы будем первыми, любимая. Мы будем первыми, и они позволят нам снова быть вместе.
Он бросает прут в грязь и толкает саркофаг вперед. И вскоре перед ним, из тумана, проступает темный монолит Божьего ковчега. Господин Смехов улыбается – черные кубические выступы космического корабля приходят в движение, с лязгом и грохотом раздвигаются в стороны, открывая перед человеком темный проход. И Смехов без промедления заталкивает в него саркофаг, не замечая, как вместе с туманом, внутрь проникает кто-то еще. Старик толкает саркофаг вперед, по твердому полу и вскоре его упорство становится вознаграждено. К нему, из темноты, выходят те, кого он так жаждал увидеть.
Боги являются людям.
СМЕРТЬ
60
Йохан прячется в темноте, стараясь не дышать. Неровный выступ, выпирающий из стены, скрывает его, но так ненадежно, что Йохан то и дело закрывает глаза – как в детстве, стараясь спрятаться от целого мира в темноте опущенных век. Он глотает кислые слюни, и гонит рвоту прочь – гадкая, как змея, она оплетает его шею, сдавливая кадык. А впереди, в черном тоннеле Ковчега, стоят Боги. За их спинами брезжит тусклый свет – разлетается по темноте белыми каплями, похожими на брызги молока. Свет льется по тощим телам, вымывая их из темноты, словно камни из морского песка. Свет делает Богов досягаемыми, и Йохан видит, какими они явились человечеству. Странными тварями, чуждыми привычному миру. Высокие и худые, с вытянутыми головами, не имеющие ни глаз, ни ртов, лишь лица, иссеченные подобиями смотровых щелей с рыцарских шлемов, они стоят вокруг саркофага, привезенного Смеховым, и слушают стенания старика. Он ползает возле Богов на коленях и вопрошает у них об одном – чтобы они воскресили его жену. Йохан слышит заплаканный голос старика, и ему становится мерзко. Он вспоминает залитую кровью платформу метрополитена, растянутые по полу нити кишок и мертвые лица всех тех, кого Смехов обманом заманил на борт лаборатории, чтобы после оплатить их жизнями свое свидание с Создателями.
Я хочу, чтобы ты сдох, - думает он, прижимаясь к ледяной стене Ковчега. – Хочу, чтобы ты подох, сукин ты сын!
Он смотрит вдаль коридора и видит, как один из Богов подходит к саркофагу и дотрагивается до него тощей рукой. Его длинные пальцы скользят по стеклянной крышке, и он оглядывается к остальным. А потом опускает голову к Смехову и Йохан слышит голос.
- Мен Гапа каму Да танг? (Зачем ты пришел?)
Смехов обрывается, утирает глаза и непонимающе глядит на пришельца.
- Я…- заикаясь говорит он. – Я не понимаю.
- Диа мени ггал дниа, (она умерла)- глухо произносит пришелец и Йохан понимает, что голос исходит от его лица. Несется из тех глубоких щелей, что превращают лицо в подобие маски древнего японского фехтовальщика.
Это не лицо, - понимает Йохан, - это скафандр.
- Вы… - говорит Смехов, – согласны воскресить ее? Вернуть мне мою любимую жену?..
- Ингин бангун сехингга(хочет разбудить ее)- произносит пришелец, обращаясь к остальным.
Один из Богов, стоящих ближе всех к Смехову, подходит к нему и склоняется над стариком. Так близко, что их лица почти соприкасаются друг с другом. Он долго молчит, а потом берет Смехова длинными пальцами за голову.
- Маху таху апа янг седанг тидур? – он отпускает старика и выпрямляется. - Бан гунн белаи. Биаркан мер кА таху. (хочешь знать, что в ней спит?
Разбудите ее. Пускай знает. )
Пришелец, стоящий у саркофага, ощупывает стеклянную крышку и поднимает ее. Запускает руки внутрь и касается мертвого тела. Прижимает ладони к твердой, замороженной груди, попутно произнося слова.
-Бан гун дан пер!(встань и иди!)
Йохан видит, как обнаженное тело внутри саркофага дергается, словно под напряжением, а потом за стеклянный край хватается посиневшая рука. Пальцы зажимают край саркофага, елозят по нему, пытаясь ухватиться покрепче. И когда это получается, из стеклянного гроба, медленно поднимается женское тело с обвисшими грудями и иссохшим лицом.
Господи Боже мой, - в ужасе думает Йохан. Он смотрит на творящееся воскресение, словно мальчик на трюки уличных циркачей, и не может отвести глаз. А Смехов так и стоит на коленях, потеряв дар речи и любую способность передвигаться. Оживший труп выпрямляет спину и садится, а потом распахивает глаза. Пришельцы отступают назад, к свету, и превращаются в тени.
- Любимая…
Йохан слышит дрожащий голос Смехова и видит, как тот поднимается с колен.
То, что они воскресили… - понимает Йохан. – Это уже не человек…
Женщина в саркофаге поворачивается на голос и смотрит на старика лишенным разума взглядом. Ее глаза походят на мутные колодцы, в которых бултыхается застоялая, мертвая вода.
- Ты слышишь меня? ты снова жива... – говорит старик и делает шаг навстречу. И в этот момент то, что ожило в саркофаге, проявляет свою настоящую сущность.
Йохан видит, как женщина ощеривается черными зубами и бросается на старика, заваливая его на пол. Она хватает его за тощую шею и сдавливает кадык, с хрустом разламывая кости и выдавливая сквозь кожу белые хрящи. Темная кровь фонтаном бьет ей в лицо, и тварь прижимается высохшими губами к открывшейся ране. Пьет кровь, будто вампир, вгрызаясь в шею осколками сгнивших зубов, отрывает плоть кусками и давится ими, сплевывая бордовые слюни. А Смехов сучит ногами по полу, и бьется в предсмертной агонии.
