- Ну, порадуйся, что отсрочил, - Краб молчит, вспоминая, как стрелял по пришельцам, а они уворачивались от пуль, передвигаясь в тумане, словно тени. Когда-то давно, в советском детстве, Краб видел мультфильмы, созданный с помощью редуцированной анимации, где герои передвигались без покадровой прорисовки – просто-напросто появлялись в нужных местах. И сейчас, сидя на софе и размышляя о столкновении с пришельцами, он понимает, что видел нечто похожее – Стражи избегали лишних деталей, подчиняли себе пространство и время, будто художники-мультипликаторы. А мир, покрытый туманом – был их белым листком бумаги.
- Краб? – окликает его Стим. – Ты чего?
- Они что-то сказали друг другу, - он вспоминает, как долговязый пришелец что-то говорил своему собрату, придавившему Химика к земле. И хотя это был древний, незнакомый язык, Краб запомнил каждое слово. Словно бы часть его всегда знала и помнила этот странный язык. - Би ар кан диа Сахаджа, Рид ер Ини Диджан Гкити.
Стим в удивлении смотрит на Краба. А тот кивает сам себе.
- Не знаю, что это значит. Но после этого все закончилось. И они просто ушли. Исчезли в дыму. А после исчез и рыжий. Я думаю - он со стариком.
- С отцом Андрея?
- Да.
Стим сплевывает красные слюни.
- Надеюсь, все так. И они живы.
- Безумная была затея – идти за Смеховым, - говорит Краб. – Загнали сами себя в ловушку.
- Да, - соглашается Стим. – Наверное, ты прав, Краб.
- Что будем делать?
- Мы должны найти остальных.
- И вернуться домой?
- Да. И вернуться домой.
Краб смотрит туда, где лежит громадина космического корабля. Поднимает взгляд к дымному купола неба и видит в нем выгоревший провал.
- Все, что прибыло оттуда, хотело нас убить. Боги не ждут нас.
Стим поднимается с колен.
- Но мы ведь все равно пойдем, не так ли?
Краб кивает и улыбается.
- Эта дорога – самая короткая.
- Тогда давай собираться.
Краб берет автомат и поднимается с софы.
Идти до конца, - думает он. – Чтобы победить и быть рядом с любимыми. Только так мы сможем попасть домой.
Он кивает и первым покидает кирпичные развалины. Стим выходит за ним следом, и они останавливаются, всего на несколько секунд, - две людские фигурки на фоне огромной махины Божьего ковчега.
А потом отправляются в путь.
59
Андрей осторожно подходит к стеклянному саркофагу и заглядывает внутрь. Через покрытое инеем толстое стекло он видит очертания обнаженного тела – обвисшие груди и впалый живот. Андрей проводит по стеклу, стирая испарину, и всматривается в мертвое лицо, покрытое россыпью трупных пятен. Высохшее, оно походит на фотографии египетских мумий – обтянутый кожей череп, с острыми скулами и высоким лбом. Глубоко ввалившиеся глаза закрыты пожелтевшими веками. А волосы больше походят на кусок сантехнического льна. То, что это женщина, Андрей понимает лишь по половым признакам – мельком пробегается глазами до низа живота.
Кусок замороженного мяса, - вспоминает он слова Йохана. Вздрагивает и оглядывается по сторонам. Смехова нигде нет – понимая, что вместе с саркофагом ему далеко не уйти, он бросил его и скрылся в тумане.
- Насколько велико было твое желание вернуть ее? – шепчет сам себе Андрей. – Ничтожество. Ты не знаешь, что такое настоящая любовь.
Андрей с отвращением глядит на женщину в саркофаге. Его воротит от одной мысли, что она могла распахнуть глаза.
- Если бы ты любил ее, ты бы позволил ей уйти. Отпустил бы…мерзавец, скольких ты погубил ради своей больной мечты?
Андрей стоит у саркофага, опершись на него руками, и злобно дышит через нос. Злость разгорается внутри его живота, взвивается языками пламени и опаляет сердце. Он злится и не может понять, откуда в нем столько ярости. Отказывается принять правду, ту, что лежит на поверхности, нагая и беззащитная, словно изнасилованная пьяным мужем жена - плачущая под его громкий храп, трущая кулачками измазанные тушью глаза. Ей больно оттого, что завтра наступит новый день, и никто не вспомнит о том, что случилось. Так и сейчас, Андрей не хочет признавать, что, как и Смехов, погубил своих друзей ради надменной мечты – спасти отца и стать ему настоящим сыном.
- Я убью тебя, тварь! – сквозь зубы шипит Андрей, не понимая, кому говорит эти слова. А позади него,
