- Забываю? – переспрашивает Йохан. – Что забываю?
– То, что ты часть этого мира, и твой дом здесь. Разве не так вы поступаете? Разве не бьетесь за свой дом, когда вас гонят из него прочь, когда силой пытаются захватить то место, где вы храните свое сердце? Твой дом здесь, Йохан, на этой планете. Поэтому ты должен помочь мне. Должен сражаться.
- Я не могу, - отвечает Йохан, чувствуя, как от усталости подгибаются ноги. – Не могу больше идти.
- Ты видел, что она сделала со стариком? - спрашивает ребенок и Йохан оборачивается. Во тьме, там, куда долетают брызги света, он видит мелькнувшую тень – голое плечо, забрызганное кровавыми каплями и клок взбитых колтунами волос.
- Оно идет за тобой, Йохан. Поэтому ты должен торопиться.
- Жена Смехова, - в ужасе произносит Йохан. – Эта тварь совсем близко…
- Тогда тебе остается только одно – быть быстрее ее.
62
Ноги Йохана заплетаются, и он падает, ударяясь коленями о неровный пол.
Оглянись.
Он оборачивается и видит, как к нему, сквозь мрак тоннеля, словно уродливый паук, ползет жена Смехова. Она перебирает руками и ногами, выпрастывая их вперед ломанными движениями, не спуская с молодого ученого глаз. Когда-то Йохан видел фильмы про одержимых демонами людей. Тогда он не испытывал страха, лишь скептически улыбался, понимая на кого рассчитаны такие ужастики. Но теперь от увиденного у него холодеет в груди.
Наверное, - успевает подумать он, - все бесноватые – это разбуженные Тидуры. Неупокоенные в могилах люди.
А потом Йохан поднимается и, опираясь руками о стены, ковыляет на онемевших ногах к свету, который никак не становится ближе.
тоннели памяти, - думает он, пытаясь восстановить дыхание. – Все здесь давно стало пеплом.
Он снова оборачивается и понимает, что ему не убежать. Что жена Смехова почти нагнала его. Тогда он останавливается и разворачивается к ней, готовясь встретить смерть лицом. А смерть ощеривается окровавленным ртом, и прыгает на Йохана.
Пригнись! - слышит Йохан в голове крик мальчугана и валится без сил на колени. Тут же над ним проносится белая вспышка света, похожая на лазерный луч и жену Смехова перерубает пополам. Вязкая черная кровь брызжет на стены и на пол валятся куски прогнившего, талого мяса.
- Господи, - выдыхает Йохан и его рвет кислой желчью. – Что за тварь такая?
Блевотина течет у него из ноздрей, пузырясь и пенясь, а он истерически хохочет, вытирая ее дрожащими руками.
- Что за ебаная тварь? – вопрошает он сквозь смех. – Что за тупое мороженное мясо?
Он смеется и его смех несется эхом по черному тоннелю.
Я не сошел с ума, - думает он. Но не знает, верить ли своим словам.
63
Изгнанная из райского сада Ева – возвращается домой. Против воли Богов, запретивших ей приближаться к золотым вратам, переступив через себя… Из последних сил она поднимается по заросшим вьюном ступеням и берется за блестящую, витую рукоять. Словно блудная дочь, продавшая робость и стыд за кусок хлеба, она делает шаг за порог и зло вглядывается в неприветливую темноту.
Бог тот, кто тебя создал.
Но значит ли это, что ему дозволено все?
Ева ступает босыми ногами по холодным черным кубам ковчега. Ее маленькие ступни оставляют за собой красные следы, которые растекаются кляксами по темным неровностям. Бордовые капли, словно живые, сбегаются в мелкие лужицы, как дождевая вода.
Таким был ее Эдем. Темным и мрачным тоннелем, куда ее насильно привезли странные люди в защитных костюмах. Ее, будто баранью тушу, оставили в дар Богам – страшным и древним существам, умеющим подчинять себе время. Ева помнит, как лежала перед ними на алтаре – нагая и беззащитная, а они склонялись над ней. Она помнит, как била одного из них по уродливому лицу и бежала прочь по тоннелям, надменно думая, что спаслась. А потом они схватили ее и белый свет, горячий, точно раскаленное олово, лился по ее животу, бедрам и раскрывшемуся влагалищу.
Они говорили о ней, как о Еве. Говорили, что она не переживет рождения своего ребенка. Но им было невдомек, насколько сильно желание матери остаться со своим сыном. Насколько сильна ее любовь к нему.
- Мен гапа каму датанг кембали? (Зачем ты вернулась?) – звучит в ее голове голос Богов. Древний, как вселенная, он заставляет сердце Евы сжаться в маленький, непослушный комок. Заставляет ее отвечать.
- Я вернулась за сыном!
- Бага имана анда берани мендер хака?(как ты осмелилась ослушаться?).
Ева вспоминает, как кричала и извивалась, когда белый свет затекал в нее, обжигая нутро, словно зажженная в матке спичка. Она понимала каждое слово, сказанное Богами, говорившими на забытом языке. Все они пророчили ей смерть. Не верили, что она вернется. Но она здесь…А если Боги ошибаются - такие ли уж они всемогущие и правдивые?
- Отдайте мне сына!
