ЕЕРОДИТЕЛИ

да-да, именно в ту пиковую минуту, когда палец педагога медленно-медленно ползет вниз по странице классного журнала, словно пытаясь тактильно отыскать слабое звено в списке учащихся; словом, в ту самую минуту, когда любой скромный работник сферы образования играет роль трагическую и грозную и даже особо циничные классные тузы поневоле трепещут, видя перед собою ужасный лик самого Рока, - что движет его пальцем, вдруг перевоплотившимся в жезл?.. Подлость?.. Гнев?.. Жажда мщения, как думают многие?.. Любовь к справедливости?.. Расчет?.. Или, может быть, простая случайность?.. Нет, увы, нет, но стеснение и робость: до жути боясь обнаружить перед жестокими учениками свое косноязычие, большинство педагогов стараются избегать сложных, длинных или просто «нрзбр» слов - и вызывают к доске обычно одних и тех же персон, чьи фамилии, благодаря своей простоте и ясности, начисто исключают возможность какой-нибудь смешной или обидной оговорки.

Чтобы убедиться в истинности отчимовой теории, лишь на первый взгляд малоправдоподобной, Гарри понадобилось всего разок украдкой заглянуть в классный журнал. И впрямь… Горшкова, Петрова и Спиридонов пользовались у педагогов гораздо большим успехом, чем, скажем, Кржепольский, Мкртчан и Шмидт; еще хуже обстояли дела у Ирочки Поносовой и Олега Какучая - ну, а (неизвестно где ударяемую) югославку Ивану Петрович вообще никто и никогда не спрашивал, попросту выводя ей необидные четверки через каждые пять клеток… Но вовсе не ее судьба потрясла Гарри, долго еще не могшего избавиться от неприятного чувства. Давно привыкнув к тому, что его вызывают к доске как-то уж слишком назойливо, куда чаще, чем остальных, он все это время наивно полагал, что учителям просто-напросто нравится ловить на лету искры его блестящего импровизационного дара, а то и любоваться его красивым лицом. Ну, а теперь?.. - теперь оказывалось, что его обаяние здесь не при чем, а виной всему - банальная родовая карма, изменить которую, увы, не властен даже самый мощный экстрасенс…

- Как, Гарри!.. - в шутку изумилась я. - Неужели и тебе это не под силу?!

…Да, не под силу, - что и подтвердила история с Мастодонтом, у которого, как на грех, оказалась одна маленькая, но досадная слабость. А именно: старый чудак страстно, до умопомрачения гордился своей дикцией (по чести сказать, и впрямь превосходной - пожалуй, это единственное, что выгодно отличает его как лектора!). Стоит ли говорить, что во время опросов он не желал снисходить до простых звукосочетаний, с трогательным тщеславием выбирая те, что позволяли ему в очередной раз щегольнуть быстротой и ловкостью языка?.. Его фаворитками были Гаррины соседки по скамье Вера Либкнехт и Нурия Хайбибайбуллина: изо дня в день он с маниакальным упорством поднимал их с насиженных мест - сперва беленькую, затем черненькую, - чтобы, гнусаво, но без малейшей запинки отчеканив их заковыристые названия, безжалостно прогнать сквозь весь недельный курс, не оставив камня на камне - ни от их извечной жреческой надменности, ни от наполеоновских планов незадачливого отпрыска плавной, звучной фамилии «Гудилин», которому оставалось теперь лишь надеяться, что на него, сидящего по иронии судьбы как раз между этими двумя занудами, случайно падет слабенький отблеск их славы.

Если б он успокоился на этом, дурак!.. - но хрустальный шар, столько раз, бывало, предрекавший его клиентам близкую опасность, ныне почему-то безмолвствовал.

Излишняя опытность порой играет с нами злые шутки: мой названый брат, весьма понаторевший в «арс аманди» с педагогами, не без основания полагал, что хорошо знает все их слабости. Вот, к примеру - ужас ужасов, то и дело овладевающий каждым лектором: сумел ли я нынче «зацепить» аудиторию, не усыпил ли слушателей?!.. От этой напасти есть лишь одно средство, зато верное - так называемые «вопросы по теме»: любой предприимчивый студент может (и даже обязан!) задать их преподавателю в конце занятия, чтобы тот, поверив, что все эти сорок пять минут сотрясал воздух не напрасно, проникся к спрашивающему истерическим обожанием. Сказав себе так, Гарри решил, что сейчас этот трюк особенно уместен - как говорится, если гора не желает идти к Магомету, Магомет сам придет к горе. (NB: вопрос должен быть не абы каким, а позаковыристее - «препам» приятен легкий массаж мозгов; а лучше всего покуситься на какую-нибудь старую, заплесневелую научную догму, которую до сих пор никому и в голову не приходило опровергать. Ведь ничто так не умиляет старых профессоров, как вдохновенный студент-революционер, с весенним энтузиазмом вытряхивающий пыль из прописных истин, - на их жаргоне это звучит так: «Умеет думать головой!»).

Несколько дней прошли впустую. Нет, не то, чтобы мой названый брат туго соображал, - просто все эти гнусные патологии, чьи тошнотворные описания Мастодонт изо дня в день излагал на едином дыхании, ни разу не запнувшись, были настолько омерзительны, что Гарри не хотелось не то что вникать, но и просто лишний раз слышать о какой-нибудь очередной «мании» или «патии» - с ударением на предпоследний слог, как это принято у медиков. Так продолжалось до тех пор, пока профессор не добрался до, так сказать, королевы всех психиатрических заболеваний – шизофрении… Сей звучный термин, давно захватанный дилетантами, именно по этой причине не вызвал у брата особенно тягостных ассоциаций, - а, кроме того, он вспомнил, что в свое время Оскар Ильич, весьма озабоченный темой безумия, снабдил его массой интересных сведений, которые теперь, так сказать, дождались своего часа. Всю лекцию Гарри напряженно смекал, чем бы эдаким угостить пресыщенного душеведа, - и к концу занятия, наконец, сформулировал весьма, как ему казалось, стильный вопросец насчет «позитивной шизофрении»…

- Что-о-о?!..

…Да-да, вы не ослышались - «позитивной шизофрении». Звучит эффектно, не правда ли?.. А мысль, противотанковой миною засевшая в этом словосочетании, была, поверьте, еще эффектнее.

Итак, едва седой, костистый, величавый пономарь, сжалившись, наконец, над осовелой аудиторией, по привычке с громким хлопком закрыл свой массивный «требник» - аж пыль во все стороны полетела! - Гарри смело поднял руку, пояснив, что у него, дескать, есть вопрос. Кустистая пегая бровь Мастодонта тут же изогнулась в форме вопросительного знака: до сей поры студенты не слишком-то баловали его своим вниманием. Ну что ж, мы вас слушаем, молодой человек… Тот неторопливо поднялся, откашлялся, поправил двумя пальцами красный платок на груди и начал:

- Скажите, профессор, - именно так, слегка по-старомодному, предпочитал он обращаться к своему противнику, - найден ли уже кардинальный способ лечения шизофрении?..

Вопрос-провокация: ответ на него Гарри, конечно же, знал и сам - Мастодонту оставалось лишь «озвучить» его. Нет, мол, не найден; разумеется, наша медицина шагнула далеко вперед, сказав «нет!» зловещим инсулиновым инъекциям - пациентов, помнится, разносило от них до безобразия, - но, увы, по- прежнему не дает никаких гарантий, довольствуясь как можно более длительным растягиванием ремиссии - периода просветления тож… Ну-с, вот, собственно, и все; а в чем дело-то, юноша?.. А вот в чем (пора, пора, понял Гарри, - пришла минута!):

- Уважаемый профессор! А не считаете ли вы, что сама идея лечения шизофрении безнадежно себя изжила?..

Такого поворота Мастодонт не ожидал; его худое, морщинистое, обезьяньи-подвижное лицо изумленно вытянулось.

- Что-то я не совсем вас понял, - сварливо буркнул он, - нельзя ли поподробнее, молодой человек…

Почему же нельзя?! Зря он, что ли, как дурак, сидит тут с красным платочком?! Еще как можно! Короче,