ЕЕРОДИТЕЛИ

так: учеными давно подмечена тесная связь гениальности с безумием. Есть версия, что шизофреникам принадлежит добрая треть величайших духовных, культурных и научных открытий, до сих пор смущающих стыдливость интриганки-Вселенной: Коперник, Бруно, Данте Алигьери, Н.В.Гоголь, Ван Гог… Можно до бесконечности продолжать этот печальный и вместе с тем грандиозный список, да и ныне, если верить статистике, пациенты психиатрических клиник продолжают удивлять нас неожиданными, спонтанными взлетами художественной и поэтической мысли… К чему это я клоню?.. Ах да: так, может, вообще не стоит лечить этот загадочный, далеко не до конца изученный медиками недуг?! Как знать, не обкрадываем ли мы пациента, пытаясь вывести его из болезненного состояния, не лишаем ли массы творческих возможностей?!! Ведь из всего вышесказанного сама собой напрашивается мысль, что шизофрения носит не столько негативный, сколько позитивный характер, - а, стало быть, чем без толку мучить мертвого припарками, не лучше ли переводить зловещие симптомы безумия в созидательное - так сказать, позитивное ру…

- Достатошно!!!

Что случилось?! Только теперь сообразив взглянуть в лицо своему собеседнику (о чем он как-то всегда забывал в ораторском пылу!), наш старательный студент с ужасом прочел на его мятом пергаменте лишь откровенную скуку - да еще, пожалуй, брезгливость. - Достатошно, - вяло повторил тот, безразлично махнув рукой, и Гарри, так и не договорив, вынужден был медленно, с достоинством опуститься на скамью. А старик, раздраженно заходив по аудитории, заговорил: дескать, все эти россказни - бред собачий, он слышал их десятки раз, шизофрения - органическое заболевание и ничего более, а говорить о ее «позитивности» - все равно что сказать «позитивный грипп» или «позитивный педикулез»… Ну, в общем, лекция закончена, все свободны - в том числе и вы, прилизанный молодой человек с дурацким красным платком.

Брат был убит («никогда еще я не чувствовал себя таким идиотом», признался он, залпом опустошая очередную рюмку). Видимо, пытаясь хоть как-то спасти положение, он сделал совсем уж очевидную глупость: с азартом в голосе крикнул, что, мол, на следующем семинаре докажет свои тезисы наглядно. Профессор пожал плечами, но спорить не стал - и уже почти миролюбиво пробурчал под нос, что, дескать, готов признать свою неправоту, если, конечно, «доказательства» окажутся вескими. Гарри, такой многоопытный, такой искушенный, на сей раз почему-то даже не заподозрил, что его заманивают в ловушку.

Придя домой, он тут же полез в книжный шкаф: если ему не изменяла память, где-то в глубине, на нижней полке, вот уже несколько лет пылилось в бездействии роскошное немецкое издание - толстенный, отлично иллюстрированный, упакованный в суперобложку том, повествующий как раз о творчестве шизофреников. Причудливо-яркие образцы их живописи, а также стихи (увы, без перевода!) представлены там в громаднейшем изобилии. Удастся отыскать эту чудо-книгу - и Мастодонт будет посрамлен... Увы! Гарри несколько раз перешерстил личную библиотеку, но заветного тома так и не нашел - и лишь к концу дня, цепенея от ужаса, вспомнил, что сам же некогда и сунул его в чемодан Оскару Ильичу вместе с зубной щеткой и прочими интимными вещами...

Черт, что же делать?! Проклятая книга была единственной его надеждой!.. В какой-то миг у брата даже мелькнула мысль заказать по Интернету билет до Воронежа - за уик-энд он вполне смог бы обернуться, - однако он тут же отбросил ее, как несостоятельную: и впрямь, унизиться перед «Ильичом» было бы, пожалуй, еще противнее, чем перед Мастодонтом, которому он, по крайней мере, не успел ничем особенно насолить. А все-таки взялся за гуж - не говори, что не дюж: как не крути, а хоть что-то предъявить старику надо было. И тогда…

- …И тогда я снял со стены свою картину, - ну, помнишь, ту, «Эсмарха»?..

Конечно, картину я помнила, она мне очень нравилась: ее написал, обрамил и повесил над кроватью сам Гарри, на которого время от времени находил художественный стих. Сюжет ее, на первый взгляд, был прост - сияющее белизной эмалированное дно ванной, а на нем ярко-розовая, похожая на грелку резиновая кружка для клизм… Но тут-то и выползала наружу вся суть и жуть картины: чем дольше вы вглядывались, тем сильнее лезли в глаза мерзкие, почти непристойные детали, делавшие привычную, банальную вещь отвратительно одушевленной: длинный, блестящий, нагло извивающийся червеобразный шланг; бесстыдное щупальце-присоска, сочащаяся слизью; нарочито-физиологичные складочки-морщинки, расширенные поры, мелкие черные волоски, растущие на резиновой коже… и в какой-то момент вы отводили глаза, не в силах вынести иррационального, но явственного и очень стыдного ощущения, будто еще немного - и страшный холст выдаст всему свету какую-то вашу интимную, тщательно скрываемую даже от самих себя унизительную тайну!.. Еще там были очень четко выписаны тени - вы словно воочию видели голую стоваттную лампочку, безжалостно освещавшую пространство ванной комнаты. Талантлив, талантлив был мой брат; я часто жалела, что он всерьез не занимается живописью - возможно, единственным, что у него могло бы получаться без всякого шарлатанства.

Но вредный старик, повидимому, был равнодушен к искусству. Едва взглянув на предъявленный ему шедевр, он сухо бросил, что, дескать, никакой шизофренией тут и не пахнет, зато явная сексуальная патология так и бросается в глаза, - после чего брезгливо отвернулся, предоставив опешившему автору наслаждаться своим творением в компании хихикающих однокурсниц.

- Ты представляешь, каково мне было?.. - озлился Гарри. - Да половина девчонок из нашей группы отлично знает эту картину!..

Но еще горшее оскорбление Мастодонт нанес ему вчера, на экзамене, куда Гарри (вот придурок!) явился при полном параде - в черном смокинге, с белой гвоздикой в петлице и начищенных до зеркального блеска туфлях. И билет-то вроде бы достался легкий - «Ранний детский аутизм: симптомы, примеры адаптации». Мой названый брат изощрялся как мог, щедро сдабривая сухие и нудные академические сведения забавными примерами из жизни… Напрасно. Мастодонт, внимая его пламенной речи, только все скептичнее пожевывал сухими лиловатыми губами - и, наконец, окончательно скиснув, заявил, что, дескать, терпеть не может… ну, скажем так, пустозвонов (на самом-то деле старик выразился гораздо грубее - что-то вроде «мир-дверь-мяч» по английски). А, впрочем, у Гарри есть еще шанс натянуть на слабую-слабую «удочку» - достатошно только ответить на два-три дополнительных вопроса… Несчастный лох, естественно, проглотил наживку - и еще около получаса расточал перед экзаменатором сокровища своего блистательного красноречия. На сей раз старик слушал его очень доброжелательно, легко поигрывая по столу костлявыми пальцами и понимающе кивая, - а потом с улыбкой сказал: «Что ж, сударь, говорить вы умеете неплохо, однако фактические знания у вас на нуле. Государству такие специалисты не нужны. Я буду ходатайствовать о вашем отчислении из вуза.».

Тогда Гарри, которого понемногу начинало охватывать отчаяние, решил, что пришла пора выложить на стол последний козырь, все это время хранившийся у него про запас. Ловким жестом фокусника выудив из рукава визитную карточку («Garry Gudilin. Superfeeler»), он торжественно вручил ее профессору, намекнув при этом, что для иных привилегированных лиц его услуги могут быть и бесплатными; как бы невзначай он добавил, что уже сейчас видит в стариковских недрах застарелый простатит, который - если смотреть на него сквозь призму шестой чакры - выглядит как маленький, злобный красноглазый зверек, острыми зубками грызущий никчемное преподавательское тельце. Гарри был уверен, что ничем не рискует - ведь, если верить рекламным объявлениям в газетах и журналах, простатитом страдает едва ли не каждый мужчина в возрасте Мастодонта и даже моложе. Но тут его ждал неприятный сюрприз. Брезгливо отстранив изящную Гаррину кисть с зажатой в ней карточкой, старик заявил, что никакого простатита у него отродясь не бывало, - а если бы даже и был, то он, как человек здравомыслящий, обратился бы в районную