ЕЕРОДИТЕЛИ

поликлинику, а не к услугам шарлатанов…

Этой-то роковой фразе и суждено было переполнить чашу Гарриного терпения: парадокс, но она взбесила моего брата сильнее, чем все предыдущие унижения, вместе взятые, - взбесила до такой степени, что он, забыв даже о зачетной книжке, выбежал из кабинета и со всех сил хлопнул дверью, - а секунду спустя вернулся и еще раз хлопнул, для верности…

- Почему? - с любопытством спросила я, думая, что после тирады о шарлатанстве Гарри должен был зауважать и даже полюбить Мастодонта - первого, не считая меня, кто разглядел и понял его истинное лицо. Однако брат так и трясся от злости:

- Да как он смеет называть меня шарлатаном, старый идиот?!.. Я целитель, я несу людям добро, я… я… моя миссия…

Его ноздри трепетали, он задыхался, пытаясь сказать что-то еще, - но мне и этого было достатошно: я была напугана, почти как много лет назад, в детстве, когда однажды дядя Ося, отводя меня домой после очередной поучительной прогулки, решил зайти во двор не через арку, как обычно, а с торца, - и я, впервые увидев знакомые места в новом ракурсе, заревела от тоски и ужаса. Что он несет?.. Какая миссия?.. Какое добро?!.. Да тут еще, к довершению всех радостей, уголок братнина рта начал мелко-мелко подрагивать, и, что самое страшное, Гарри, кажется, даже не замечал этого; впрочем, в следующий миг он перехватил мой взгляд, быстро поднес руку к подергивающейся щеке и еще несколько секунд задумчиво поглаживал пальцами вибрирующий живчик:

- Тик, - смущенно сказал он, убирая руку. - Вот до чего он меня довел, старый козел. Надо попить чего- нибудь успокаивающего…

Но выполнил он это намерение очень своеобразно: ухватил «Хеннесси» за шею так, словно это была бутылка пива, и, жадно припав губами к горлышку, задвигал кадыком.

Меня передернуло. Анна, все это время взиравшая на своего кавалера с материнской нежностью, укоризненно покачала головой:

- Наверное, он просто тебя за что-то невзлюбил, - вздохнула она. - Вообще-то он добрый. Вот мне, например, он сразу поставил «отлично»…

- Да ну? - недоверчиво пробормотал Гарри, возвращая опустевшую на три четверти бутылку на стол. - Как же это он сподобился?..

Русалочка потупилась. Нет, об этом она рассказывать не будет: как-то неловко, стыдно, неприлично - да и вообще, не стоит того…

- Нет уж, расскажи! - это уже мы с Гарри вдвоем накинулись на нее. - Расскажи, расскажи!

Анна застенчиво улыбнулась. Ну, если уж мы просим… короче, дело было так. Еще задолго до начала сессии она, как в свое время и Гарри, успела наслушаться страшилок о неимоверной придирчивости старого педагога; название предмета - «медицинская психология» - тоже не сулило ничего доброго… В общем, переступая порог лаборантской кабинета анатомии, где проходил экзамен, Анна вовсе не надеялась на легкий исход, - тем более что накануне, прилежно зубря тексты конспектов, с грустью поняла, что ей, повидимому, никогда не стать такой же умной, как те, кто сочинял всю эту белиберду. Однако старик, вопреки ожиданию, так ни разу и не придрался к ее ответу (очевидно, не менее долгому, гладкому и безупречному, чем обтянутые бежевой лайкрой ноги). Он, в общем-то, не особо его и слушал, разглядывая сидевшую перед ним Анну с пугающей и неприятной дотошностью. Наконец, на середине особо заковыристой фразы, увешанной сложными наукообразными терминами, точно новогодняя елка - игрушками (Анна заучила только ее транскрипцию, не углубляясь в дебри смысла, а потому очень боялась сбиться!), он вдруг резко встал, сказал «Достатошно», затем шагнул к двери, быстрым движением повернул ключ в замке - вот так: «чик-трак»! - и, присев рядом с Анной, занялся ее волосами…

- Как это - «занялся»?! - А вот так. Поначалу он просто гладил их рукой, приговаривая: «Какие хорошие волосы»; но потом, видя, что она не протестует, - а она действительно не протестовала, какой уж там протест, она сидела не жива не мертва! - он осмелел и начал целовать их, со стонами тереться о них лицом, зарываясь носом в искристый каскад. Ну, а потом…

- Что «потом»?.. - жадно спросил Гарри, у которого от волнения даже рот приоткрылся, - что, что было потом?..

Девушка пожала плечами. А что потом? Ничего… Чиркнул «отл» в зачетке и отпустил; ничего больше, в общем-то, и не было, - ну, можно еще добавить, что с тех пор, встречая Анну в коридоре, Мастодонт очень вежливо и проникновенно с ней здоровается…

- Ну, еще бы, - промурлыкал Гарри, окончательно приходя в себя, - я отлично понимаю старого дурака…

Губы его, сложившиеся в знакомую мне с детства плотоядную ухмылочку, больше не дергались: видно было, что Аннин рассказ произвел на него в высшей степени благоприятное впечатление.

- А взглянуть-то можно?.. - игриво спросил он. - Можно взглянуть на боевой трофей?..

Анна, аккуратно порывшись пальчиками в крохотной черной сумочке, висевшей на спинке стула, с готовностью извлекла оттуда заветную зеленую «корочку» - несомненно, предтечу будущей красной: весь факультет знал, что Русалочка не только первая красавица курса, но еще и одна из самых многообещающих студенток МГИПУ им. Макаренко. Вровень ей был разве что сам Гарри - во всяком случае, до того дня, как на его пути баррикадой встал Мастодонт; впрочем, брат, согретый выпитым и услышанным, уже позабыл о своем постыдном поражении. Бережно приняв из нежных пальцев своей подруги потертый «вещдок», раскрытый на нужной странице, он приблизил его к глазам и с выражением прочел… нет, не может быть… - «Мед.психология - отлично. Влад. Калмыков».

5

Почтенные коллеги, я слышу, интересуются (это, думаю, сугубо профессиональное любопытство!): ну-с, и что же я предприняла, узнав, что мой давнишний виртуальный друг так счастливо материализовался в стенах психологического факультета? Что почувствовала - и что подумала? Захотела ли тут же увидеться с ним - или, наоборот, бежала встречи, удрученная слишком явной аморальностью «Мастодонта»?.. Обрадовалась или ужаснулась?.. Разочарую - ни то, ни другое: мы ведь не переписывались почти три года, за такой срок любая девушка утешится, даже если она не страдает аутизмом, сиречь самодостатошностью, - а что уж говорить обо мне, которую в тот миг неожиданное совпадение слегка позабавило и только. Я вовсе не собиралась ни подстерегать профессора у дверей кафедры, ни (Боже упаси!) просить названого брата познакомить меня со своим заклятым врагом… Тем более, что встреча наша и без того была неминуемой: имея весьма смутные представления об уходе за