выше и выше. Некоторые из наемников выбросили куртки, чтобы унести больше золота, и теперь они дрожали, как раньше потели; проклятья разлетались на холоде, холодный туман ловил их за пятки.
Двоих нашли мертвыми в деревьях, застреленными, когда они гадили. Стрелами, что наемники сами бросили в Ашранке, чтобы наполнить колчаны добычей.
Они отправили людей найти и убить того, кто стрелял, но те не вернулись назад, и через некоторое время остальные пошли дальше, но теперь в страхе, обнажив оружие, пялясь в деревья, и в тени. Люди продолжали исчезать, один за другим, один человек принял другого за врага и подстрелил, а Коска развел руки и сказал: «На войне нет прямых линий». Они спорили, нужно ли тащить раненного или оставить его, но прежде чем они решили, он все равно умер, так что они собрали вещи с тела и сбросили его в расселину.
Некоторые из детей смотрели друг на друга с ухмылкой, поскольку они знали, что кто-то из семьи их преследует; тела оставались, как послание для них. Эвин шел рядом с ней и сказал на языке Людей Дракона: «Ночью мы сбежим», и Ро кивнула.
Опустилась темнота без звезд и луны, снег валил густо и мягко, и Ро ждала, и дрожала от необходимости бежать и страха быть пойманной, отмечая бесконечное время спящего дыхания Чужаков, быстрое и ровное Шай, хриплое Савиана в его груди, и женщины-духа, склонной к бормотанию, когда та повернулась — она больше говорила во сне, чем во время ходьбы. Пока старик Свит, кого она считала самым медленным, не поднялся в свой дозор, и ворча не пошел на место в другой стороне их лагеря. Тогда она тронула Эвина за плечо, он кивнул ей, и начал толкать остальных, и они тихо уходили в темноту.
Она потрясла Пита и он сел. — Время идти. — Но он только моргал. — Время идти! — прошипела она, сжимая ему руку.
Он покачал головой.
— Нет.
Она потащила его, а он сопротивлялся и закричал:
— Я не пойду! Шай! — кто-то отбросил их одеяла, звякнула банка, все заволновались, Ро отпустила руку Пита и побежала, барахтаясь в снегу, прочь в деревья, споткнулась о корень и покатилась, снова и снова. Она пробивалась, боролась. На этот раз она освободится. Затем ужасный вес обхватил ее за колени, и она упала.
Она визжала и пиналась и била, но так же она могла драться с камнем, с деревом, с самой могучей землей. Вес был вокруг ее бедер, затем на груди, делая ее беспомощной. Она подумала, что видела Эвина в кружащемся снегу, посмотрела назад, и потянулась к нему одной рукой, крича:
— Помоги мне!
Потом он пропал в темноте. Или она.
— Будь ты проклят! — прорычала Ро, и заплакала, и извивалась, но все напрасно.
Она услышала голос Ламба ей на ухо:
— Я уже проклят. Но снова я тебя не отпущу. — И он держал ее так крепко, что она с трудом могла двигаться, с трудом могла дышать.
Так что все кончилось.
V БЕДА
Эмерсон Хоук
Итог
Они учуяли Бикон задолго до того, как увидели. Запах готовящегося мяса заставил колонну голодающих ломиться вниз с холма прямо через лес. Люди скользили и спотыкались, и в спешке сбивали друг друга, поднимая фонтаны снега. Предприимчивая торговка решила сготовить полоски мяса на склоне над лагерем. Увы ей, наемники были не в настроении платить, и, отмахнувшись от ее протестов, присвоили каждый кусок хряща, рационально, как полчище саранчи. Даже еще неготовое мясо было похищено и жадно съедено. Один человек в давке прижал руку к раскаленной жаровне, теперь сидел на коленях в снегу и стонал, сжав ладонь, всю в черных полосах, когда Темпл с трудом шел мимо, поеживаясь от холода.
— Какие люди, — пробормотала Шай. — Богаче чем Хермон, и все еще предпочитают красть.
— Поступать неправильно входит в привычку, — ответил Темпл, стуча зубами.
Запах наживы должно быть достиг Криза, поскольку лагерь решительно расширялся. Было откопано еще несколько курганов, и возведено несколько новых лачуг, и их трубы деловито дымили. Новые торговцы поставили магазины, и новые шлюхи уложили тюфяки, вся толпа радостно высыпала, чтобы предложить помощь бравым завоевателям. Ценники тайно корректировались, когда торговцы — все как один изумительно жадные — узнавали вес золота и серебра, что принесли люди.
Коска был единственный в седле, ведя процессию на потрепаном муле.
— Приветствую!
Он порылся в седельной сумке и беспечным движением запястья отправил в воздух фонтан древних монет.
— И всех вас с днем рождения!
Прилавок опрокинулся, горшки и посуда зазвенели, когда люди рванули за падающими монетами, столпившись вокруг копыт мула Старика, отталкивая друг друга, как голуби вокруг пригоршни семян. Тощий скрипач, которого не отпугнуло отсутствие полного комплекта струн, начал веселую джигу и скакал между наемниками, беззубо скалясь.
Под знакомой вывеской, гласившей «
— Ты нашел удачный участок, — сказал Темпл.
— Маленький. Построишь мне на нем дом?
— Возможно позже. — Темпл пожал руку торговца, и с некоторой ностальгией подумал о честных днях работы на наполовину честного хозяина. Ностальгия становилась его любимым хобби. Странно, что лучшие моменты в жизни мы замечаем, разве что оглядываясь назад.
— Это те дети? — спросил Маджуд, приседая перед Питом и Ро.
— Мы нашли их, — сказала Шай, не демонстрируя особого триумфа.
— Я рад. — Маджуд предложил мальчику руку. — Ты должно быть Пит?
— Да, — сказал он, важно пожимая протянутую руку.
— А ты Ро.
Девочка нахмурилась и не ответила.
— Это она, — сказала Шай. — Или… была.
Маджуд шлепнул по коленям.
— И я уверен, будет снова. Люди меняются.
— Ты уверен? — спросил Темпл.
Торговец положил руку ему на плечо.
— Разве доказательство этого не стоит передо мной?
Он раздумывал, шутка это или комплимент, когда знакомый визг Коски достиг его ушей:
— Темпл!
