казалось, что рука Шай крадется к ножу, но Ламб удержал ее руку своей, уставившись вниз, пока практики уводили Савиана в форт. Инквизитор Лорсен проследовал за ними внутрь, хищно улыбаясь, и захлопнул дверь с тяжелым ударом.
Коска покачал головой.
— Даже спасибо не сказал. Поступать правильно это тупик, Темпл, как я часто говорил. В очередь, мальчики, время подсчетов!
Брачио и Димбик стали циркулировать, выстраивая людей в ворчащую очередь, возбуждение от ареста Савиана уже спадало. Темпл смотрел на Шай, и она смотрела на него, но что они могли поделать?
— Нам понадобятся мешки и коробки! — кричал Коска. — Откройте фургон и найдите стол для подсчетов. Дверь на подмостки? Пойдет! Сворбрек? Доставайте ручку, чернила и бухгалтерскую книгу. Не сочинение вы будете писать, но это не менее благородное занятие!
— Глубоко благородное, — прохрипел писатель, выглядя слегка больным.
— Нам лучше выдвигаться. — Даб Свит прошел к фургону и смотрел вверх. — Отведем детей обратно в Криз, полагаю.
— Конечно, друг мой, — сказал Коска, ухмыляясь. — Вас будет сильно не хватать. Без ваших навыков — не говоря об ужасающих талантах мастера Ламба — задача была бы практически невыполнимой. Байки не преувеличивают в вашем случае, а, Сворбрек?
— У этих легенд есть плоть, генерал-капитан, — промямлил писатель.
— Мы сами добавим в них главу. Возможно две! От всего сердца удачи вам и вашим компаньонам. Я буду рекомендовать вас, куда бы ни пошел! — Коска отвернулся, словно это заканчивало их дело.
Свит посмотрел на Темпла, и Темпл лишь пожал плечами. Он тоже ничего не мог с этим поделать.
Старый скаут прочистил глотку.
— Осталось лишь кое-то насчет нашей доли от выручки. Как я помню, мы обсуждали двадцатую…
— А что насчет моей доли? — Кантлисс локтями пробился мимо Свита и уставился вверх. — Это я сказал, что там повстанцы! Я отыскал тех ублюдков!
— Точно, это были вы! — сказал Коска. — Вы истинный пророк-детокрад, и мы обязаны вам всем нашим успехом!
Налитые кровью глаза Кантлисса засветились огнем жадности.
— Так… что я получу?
Дружелюбный шагнул сзади, безобидно накинул петлю ему на шею, и когда Кантлисс оглянулся, Джубаир потянул его всем своим весом на веревке, которая была перекинута через балку, выступающую из стены сломанной башни. Пенька терлась, когда бандит оторвался от земли. Одна нога выпнула фонтан черных капель из чернильницы на бухгалтерскую книгу Сворбрека, и писатель вскочил, побледнев, когда Кантлисс с выпученными глазами трогал сломанной рукой петлю.
— Оплачено сполна! — крикнул Коска. Некоторые наемники не очень искренне закричали. Пара засмеялась. Один кинул огрызок яблока и промазал. Большинство лишь слегка приподняли брови.
— О Боже, — прошептал Темпл, теребя нитки на пуговицах и уставившись на просмоленные доски под ногами. Но он все еще мог видеть тень Кантлисса. — О Боже.
Дружелюбный обернул веревку вокруг ствола дерева и завязал узлом. Хеджес, который собирался направиться к фургону, прокашлялся и ретировался, больше не улыбаясь. Шай сплюнула через щель между зубами и отвернулась. Ламб стоял и смотрел, пока Кантлисс не перестал извиваться, одна рука отдыхала на рукояти меча, который он взял у Людей Дракона. Затем он хмуро посмотрел в сторону двери, через которую увели Савиана, и отбросил объеденную кость цыпленка в грязь.
— Семнадцать раз, — сказал Дружелюбный, хмурясь.
— Семнадцать раз чего? — спросил Коска.
— Он дернулся. Не считая последнего.
— Последний был скорее судорогой, — сказал Джубаир.
— Семнадцать — это много? — спросил Старик.
Дружелюбный пожал плечами.
— Средне.
Коска посмотрел на Свита, седые брови высоко поднялись.
— Я так понял, вы что-то говорили о доле?
Старый скаут смотрел, как Кантлисс качается назад и вперед, крючковатым пальцем мягко ослабил воротник и снова предпочел легкий путь.
— Мы, наверное, забыли. Полагаю, я просто отправлюсь в Криз, если вам все равно.
— Как пожелаете. — Под ними первый человек в очереди открыл свой тюк и вывалил на стол золото и серебро в блестящую кучу. Генерал-капитан напялил свою шляпу и поправил поля.
— Счастливого путешествия!
Возвращаясь Назад
— Ебаный старый говноеб! — ворчал Свит, ударив палкой ветку, что висела поперек дороги, окатив себя фонтаном снега. — Ебаный Членомо Хуёска! Ублюдочный старый жопоеб!
— Вроде это ты уже говорил, — пробормотала Шай.
— Он говорил: «Старая жопа ублюдкоёба», — сказала Плачущая Скала.
— Моя ошибка, — сказала Шай. — Это совершенно другое.
— Ты, блядь, не согласна, что ли? — бросил Свит.
— Нет, согласна, — сказала Шай. — Он адское хуйло, ладно.
— Говно… блядь… говно… блядь… — Свит пнул свою лошадь и в гневе хлестнул по стволу дерева, мимо которого проезжал. — Я сочтусь с этим объеденным опарышами ублюдком, точно говорю!
— Забудь, — проворчал Ламб. — Некоторые вещи нельзя изменить. Надо быть реалистом.
— Там украдена моя пенсия!
— Ты все еще дышишь, так ведь?
— Легко тебе говорить! Ты не терял состояние!
Ламб посмотрел на него.
— Я много чего потерял.
Свит пожевал ртом мгновение, потом последний раз крикнул: «Блядь!» — и забросил палку в деревья.
Опустилась холодная и тяжелая тишина. Скрипели железные ободья фургона Маджуда; какие-то незакрепленные части аппарата Карнсбика позади стучали под парусиновой тряпкой; и копыта лошади хрустели по снегу на дороге, изборожденной дельцами, текущими из Криза. Пит и Ро лежали сзади на одеяле, прижавшись лицами друг к другу, умиротворенные сейчас, во сне. Шай смотрела, как они покачивались, когда оси двигались.
— Похоже, у нас получилось, — сказала она.
— Ага, — сказал Ламб, но выглядел он далеко не радостным. — Похоже на то.
Они миновали еще один изгиб, дорога еще раз вильнула назад, спускаясь вниз с холмов, ручей был наполовину замерзшим, белый лед намерз зубъями с каждого берега, почти встречаясь в середине.
Шай не хотела ничего говорить. Но раз мысль засела в ее голове, она никогда не могла долго ее там держать, а эта мысль колола ее с тех самых пор, как они покинули Бикон.
— Они будут пытать его, да? Задавая вопросы.
— Савиана?
— Кого же еще?
Покрытое шрамами лицо Ламба немного изогнулось.
— Это факт.
