'Собрании песка и гальки' ('Сясэки-сю') - коллекции буддийских историй, составленной Мудзу Итиэном в 1279 г. В некоторых местах 'Собрания песка и гальки' действительно делается упор на необходимость сознания просветления (например, в девятом коане: 'Не имеет зна чения, как много времени посветил человек упражнениям или учению. Если в его сознании осталось малейшая привязанность к славе или выгоде, он окажется на путях зла'), однако версия, приведенная у Хакуина, в нем отсутствует.
80.) Мёе-сёнин (1173-1232) - знаменитый ученый и священнослужитель школы Кэгон. Его храм Кодзандзи расположен был в Тогано к востоку от Киото. Для Хакуина Мее был представителем традиции Махаяны, в отличие от Гэдацу, который придерживался точки зрения Хинаяны, второй или Малой колесницы.
81.) Судя по всему, начало этого послесловия Хакуин написал после того, как завершил первую главу 'Дикого плюща'. Завершил же он предисловие после того, как написал остальные части.
82.) Известное изречение из 'Лу цай-лан' драматурга Гуан Хань-цина, жившего при династии Юань. Возможно, что в само это сочинение высказывание попало из 'Записей о ритуале'.
Глава 2. После сатори.
Странствие после просветления
Одинокое пристанище наставника страны Мусо
Одинокое пристанище
Дзэнская болезнь
На кухне у меня много зелени, но мой нож не режет;
Наполни храмовую печь осенними листьями, и языки пламени взовьются вверх (1).
Покинув Сёдзу, я со своими спутниками несколько дней пробирался сквозь бесконечные каменистые поля по узкой, протискивающейся сквозь горы и петляющей среди нависших над нами скал тропинке. После длительного и нелегкого путешествия мы пересекли наконец границы родной провинции. Я сразу же отправился к ложу Нёка-роси и принял на себя заботы о нем. Однако даже тогда, когда я прислуживал наставнику, я с благодарностью вспоминал наставления, данные мне у подножия гор старым Сёдзу в день начала нашего путешествия. Ни на миг я не отклонялся от них. Я не пропускал ни одной ночи и погружался в медитацию на время, равное горению восьми благовонных палочек (2).
Возвращаясь домой, мы преодолевали горные перевалы провинций Этиго и Синано, а затем направились к югу провинции Суруга, и все это время я испытал столь много больших и малых сатори, что их число не поддается счету. Однако, к несчастью, я не ведал о том, что уже вздымается сердечный огонь, сдавливая мои легкие, так что их покидают присущие им жидкости. Когда же я обнаружил это, состояние моего сердца было крайне расстроенным, и вылечить его было почти невозможно.
В мрачном, подавленном состоянии я метался туда и сюда. Волнение и страх одолевали меня. Духом и телом я стал слаб и устал. Кожа на руках была мокра от пота. Я не мог сосредоточиться на том, что делал. Я стремился укрыться в каком-нибудь темном месте, остаться один и неподвижно сидеть, подобно мертвецу. Облегчения не приносили ни иглоукалывание, ни прижигание, ни лекарственные настои (3).
Было бы постыдно в таком состоянии вернуться и показать свое лице Сёдзу. Я решил обойти всю страну и найти мудрого учителя, который был бы способен предложить мне способ лечения этого недуга. Однако я не мог покинуть больного своего наставника даже на короткое время. Я отправлял дары богам и Будде, но даже это не имело успеха.
Пока я мучился, соображая, как же мне выбраться из этого положения, произошли чудесные вещи. Случилось так, что мой младший брат по Дхарме, монах Хоцу (позднее его имя стало Сеттен-осё, и он обосновался в Рион-дзи) услышал о болезни Нёка-роси (4). Проделав долгий путь из Канто, он пожелал принять на себя заботы о наставнике.
Радость перед таким неожиданным поворотом судьбы переполнила меня. Я испросил у наставника позволения покинуть храм, потихоньку собрал пожитки и отправился в путь. Моей целью был город Ямада в провинции Исе. Предлог, под которым я отправился туда, были лекции Есана-осё по 'Записи Ши-гэна' (5).
Моим неизменным спутником в пути был трактат 'Побуждение ученика пройти сквозь препятствия дзэн'. Несколько раз я останавливался для того, чтобы навестить того или иного знаменитого дзэнского учителя. Я открывал им состояние, в котором находился, и просил о поддержке, однако все они говорили одно и то же: 'Я тоже страдал от 'дзэнской болезни', но никто не смог мне помочь'. Последнюю свою остановку я сделал в провинции Идзуми у старого Эгоку-осё (6).
Он сказал мне: 'Попытки излечить дзэнскую болезнь приводят к еще худшим последствиям. Найди самое тихое, самое удаленное место. Оставайся там, не прекращай медитации и питай только одну надежду: высохнуть вместе с горными травами и деревьями. Нельзя же всю оставшуюся жизнь носиться по стране в поисках того, кто смог бы тебе помочь'.
Странствие после сатори
Я хотел остаться неподалеку от Эгоку и иметь возможность изредка приходить к нему на 'личную беседу'. Я не послушался его совета и отправился в близлежащее селение Синода, в храм Инрёдзи школы Сото. Некоторое время я оставался в дзэнском зале храма (7).
В те времена там располагалось более пятидесяти человек. Рядом со мной сидел монах по имени Юкаку Едза. Он был старшим монахом и имел подлинное стремление двигаться по Пути. Мы выяснили, что наши намерения полностью совпадают. Мне чудилось даже, что я знал его уже много лет.
Вскоре случилось так, что мы вдвоем решили вместе погрузиться в медитацию. Мы поклялись не прерывать свои частные занятия в течении семи дней и ночей. Никакого сна. Никакого отдыха. Мы срубили из бамбука палку, своеобразный сиппей длиной в три ладони, и сели лицом друг к другу, положив сиппей меж нами на землю. Если один из нас заметит, что веки другого сомкнулись хотя бы на мгновение, то тот должен схватить палку и ударить другого меж глаз, - решили мы.
В течении семи дней мы сидели прямо как ствол дерева, в полной тишине, плотно сомкнув зубы. Веко ни одного из нас не дрогнуло. До самого последнего мига ни одному из нас так и не пришлось взять в руки палку.
В одну из ночей был сильный снегопад, и все покрылось снегом. Глухой, гулкий звук падающего с веток снега создавал впечатление совершенной тишины и чистоты. Я попытался выразить в пятистишии радость, которую я тогда испытал:
О, если бы я мог вновь
Услышать звук снега,
Падающего в темноте ночи
С деревьев Старого храма, Что в Синода! (8)
В то же самое время настоятель Инрёдзи пригласил меня к себе и сказал, что хотел бы оставить меня в храме и в будущем сделать своим преемником. Владения храма составляли несколько весьма тучных и плодородных полей, что давало возможность содержать сорок и даже пятьдесят монахов, каждое лето приходящих в храм для затворничества (9). Мне было трудно придти к окончательному решению, так как в то время я считал необходимым отправиться в Хиюга в Кюси и встретиться с Когэцу-роси (10). Вскоре я получил разрешение покинуть храм и распоряжаться собой по собственному усмотрению. Я отправился в Киото, а Юкаку улизнул из храма и сопровождал меня несколько ри, после чего вернулся обратно.
Вскоре начался сильнейший дождь. Вода потоками катилась с листьев, превращая дорогу в толстый
