слышал. Утром миссис Уизли отвела его вниз завтракать, и я по его ввалившимся глазам понял, что уснуть он так и не смог. И что есть ему не хочется. И что ещё немного — и никакая психология, никакие родственные узы не вытащат его из депрессии. Острые предметы можно не прятать, ведь он обещал Люциусу, что будет жить, хотя кто его знает?
— Ночью был какой-то шум? Мне не показалось? — строго спросила миссис Уизли за завтраком, и Рон возмущённо разинул рот:
— Меня Гарри Ступефаем шарахнул.
— Гарри? Гарри, ты что?
— Да так, обознался, — буркнул я и уткнулся взглядом в тарелку. Глаз я не поднимал, но мне показалось, что плечи сидящего напротив Малфоя трясутся от беззвучного полуистерического смеха.
Мистер Уизли давно ушёл на работу, Джинни быстро покидала в себя кашу и убежала куда-то во двор, миссис Уизли вышла посмотреть, что натворили в саду гномы; позеленевший Рон, осознав, что их с Хорьком разделяет одна табуретка, вылетел из-за стола со скоростью бладжера, и в результате мы с Малфоем остались на кухне вдвоём.
Я кашлянул, привлекая внимание.
— М... Драко, гулять пойдёшь?
Он окинул меня презрительным взглядом, передающимся по наследству вместе с белёсыми волосами:
— Спасибо, я в комнате посижу.
Я задумчиво поковырял овсянку. Ответ был вежливым и спокойным, но, судя по его тону, подразумевалось, что Нора — вонючий клоповник, а мы все — живущие в нём имбецилы. Нет, лучше бы он засветил тарелкой в стену, чем это спокойствие. Я подозревал, что вчера он выплакался не до конца. Скорее бы приезжала Гермиона со своими книжками...
Хорёк ушёл, не доев овсянку и невежливо хлопнув дверью. Я глотнул чаю, призвал к себе вчерашний пергамент и Самопишущее Перо, оглянулся на вошедшую миссис Уизли.
— А где... — начала она.
— Ушёл к себе, — как можно равнодушнее сообщил я. — Есть не хочет.
Она покачала головой и взялась убирать тарелки.
— Я пойду во двор, — сказал я.
— Хорошо, Гарри, а я сейчас дам М... Драко ещё зелий, — сообщила она мне. — Бедный мальчик, крепко же его избили...
Я промолчал, чтобы не позорить Малфоя и не разрушать невинную картину мира добродушной домохозяйки, и поскорее вышел во двор. Прислонился к двери, закрыл глаза, уже сознательно отпуская на волю волну магии и прислушиваясь к новым ощущениям. Джинни была в сарае, наверное, возилась с мётлами; её магия, похожая на лимон и на огонь одновременно, просвечивала сквозь дощатые стены. Рон бесцельно шатался по двору, гоняя с дороги кур, и явно над чем-то размышлял. За его спиной вздымался чёрно-рыжий вихрь. Я понадеялся, что думал друг не о том, как бы ночью удушить Малфоя. Я примерно понимал, что представляют собой обезумевшие родители, и знал, что тогда от Норы не останется и обломков...
Незамеченный, я пробрался к задней калитке, открыл её и сбежал по тропинке к озеру. Высоченные камыши шуршали за моей спиной, смыкались, колыхались, но я не обращал на них внимания. Мне сейчас во что бы то ни стало нужно было побыть одному. Стоя у самой кромки воды, я убедился, что от Норы меня не видно, и достал из кармана пергамент и перо.
Итак, Дамблдор — интриган, действующий в своих целях, а я пешка. Мы все пешки в той чудовищной партии, что он разыгрывает даже после смерти. Снейп, оказывается, умеет испытывать человеческие чувства, но тщательно это скрывает. И доверяет нам, если притащил крестника именно сюда. Драко на грани, и я со своей глупой враждой не знаю, как его расшевелить. Люциус готов податься куда подальше от своего Лорда. Прекрасный расклад. На это ли рассчитывал директор?
Позади послышались чьи-то шаги, и я поморщился: едва отошёл, тут же бегут искать. Итак, если Дамблдор рассчитывал на то, что мы с моими друзьями уничтожим оставшиеся крестражи, оказавшись в безвыходной ситуации и мобилизовав все свои...
На плечо мне мягко легла чья-то рука, я повернул голову и секунду в немом оцепенении смотрел, как играет солнце в гранях алмаза в драгоценном перстне, а потом меня затянуло в тугую воронку аппарации.
14. ДМ. Мучения
Дверь чуть скрипнула, открывшись и закрывшись сама собой, и я рывком сел на кровати. Теперь я понимал, почему отец так странно напрягся во время нашего разговора, и не сказал, в чём дело. Он почувствовал в комнате присутствие этого беспардонного негодяя. Бессильная злость на Поттера и страх за отца заставляли кусать губы и напряжённо прислушиваться к воцарившейся в коридоре тишине. Что может Поттер против тёмной магии? Но если учесть, что он несколько раз уходил живым после встречи с Лордом... Или везучесть очкарика распространяется только на Его Темнейшество? Наверху, прервав мои размышления, раздалось зычное «Ступефай!» — и моё сердце ухнуло в пятки. Сорвавшись с кровати, я босиком кинулся к двери, распахнул её, готовый бежать куда угодно, сражаться против кого угодно...
— Твою мать, Гарри! — заорал Уизел наверху. — У тебя что, совсем крышу снесло — Ступефаем в кого ни попадя швыряться?!
Я выдохнул, судорожно вцепившись в ручку открытой двери. Колени у меня подгибались. Хорошо, никто не видит...
— Извини, Рон, извини, нервы сдали! — оправдывался Поттер, а я, высовываясь в коридор, ловил каждый скрип и шорох в доме, осознав внезапно, что в этой темноте боюсь покидать комнату, к которой уже успел немного привыкнуть. Иррациональный страх, что за её пределами со мной обязательно должно что-то случиться, не покидал ни на минуту.
В этот момент сверху раздались приближающиеся шаги, и я юркнул обратно в комнату, прикрыл за собой дверь. Судя по всему, отец ушёл свободно, а эти лопухи как всегда всё проворонили. В буквальном смысле. Я истерически хихикнул и забился под одеяло, съёжился, кусая ногти.
Этот подонок Поттер опустился до того, что подслушал личный разговор Малфоев. Он видел мои слёзы, он видел слёзы моего отца. Как жаль, что у меня нет ни одного из тех пузырьков, что спрятаны... впрочем, я слишком часто стал о них вспоминать, а наш герой не заслуживает благородной смерти, чтобы тратить на него драгоценные яды.
Кажется, нервы уже ни к чёрту, хотя как они могут быть в порядке... после всего. После того, как оказалось, что гриффиндурок стоял позади нас... Мысли словно заледенели в одной фразе: «Он мог ударить, но не ударил». Я подскочил и со сдавленным стоном повалился обратно на подушку. Вот только ещё не хватало, чтобы Малфои были обязаны Поттеру. Благородство, чёрт его раздери. И отец — что? Знал и даже не попытался проучить зарвавшегося придурка... А он ведь не мог не знать. Мерлинова борода... Поттер не трогает Малфоя, а Малфой прощает ему подслушанный разговор. Не иначе, Грейбэк в лесу сдох. Впрочем, об этом надо будет при следующей встрече спросить у отца. И про то, сдох ли Грейбэк, и про то, почему...
Ну да, почему. И Грейбэк... и ворон на подоконнике. А рыжий, однако, как разорался. Странно, что никто не прибежал... Заглушающие, что ли, накладывают... И меня вон не заперли... Завтра с утра поесть... Заставить себя... Пусть думают, что слаб, а на самом деле...
Подземелье накатывало на меня неотвратимо, приближалась решётка, отделяющая клетку от коридора, и её протяжный лязг сковывал мне душу ужасом и отчаянием.
— Тебе понравится.
Не то рука, не то лапа протянулась ко мне, вливая в горло густую сладковатую жидкость, и я глотал её снова, не в силах сопротивляться, чувствуя только, как против воли расслабляется тело, а в паху начинает жечь.
— Хорошее снадобье, правда? — сипит кто-то мне в ухо, в перерывах между словами больно прикусывая кожу у меня на шее. — У тебя от него пиписька выше пупка задерётся, вот тогда и посмотрим, как ты меня умолять будешь, чтобы я...
— Нет! — кричу я. — Пусти, это уже было! Пусти, уходи, иначе Люциус тебя...
С треском рвётся мой свитер, и я со связанными за спиной руками выгибаюсь, пытаясь увернуться от толстых жёстких пальцев, но они выкручивают мне соски, и в животе становится пусто и горячо.
— Уйди, уйди!
Но его руки всё же достали меня.
— Не надо! — отчаянно вскрикнул я, с отвращением слыша в своём голосе мольбу. Он тряс меня за плечи, страшно и неумолимо пресекая все мои попытки хоть немного отстраниться от него. Я вскочил на кровати — простыня липла к телу — и на мгновение меня посетила жуткая мысль, что он пришёл за мной в Нору, чтобы довершить начатое. Я ударил изо всех сил, не разбирая, по чему попал, и услышал возмущённый возглас:
— Ты чего, это же я, Поттер!
Его руки опрокинули меня, прижали к кровати, и на мгновение я замираю, понимая, что спасения нет, он доберётся до меня везде, вот и сейчас принял облик моего школьного врага. Сдаться ещё раз? Что это изменит? Только отец, наверное, больше не придёт...
Гадкие зелёные глаза смотрели чуть ли не с участием, и я едва сдержался от того, чтобы попытаться ударить ещё раз. Почему он медлит?
— Уйди, тварь, — прохрипел я, решив, что терять мне нечего. Поттер или кто он ещё, должен был понять, что я хочу до него донести. — Отпусти, уйди и не показывайся мне никогда. Иначе я тебя угроблю, не пожалею. И прикасаться ко мне не смей, понял? — я помедлил и вспомнил, как сутки назад надо мной вот так же склонялся Рон. — И рыжему своему скажи.
Поттер или кто он там отпустил меня, сел рядом на кровати. Предложил почти миролюбиво:
— Зелье хочешь от кошмаров?
Кажется, он не заметил, как меня затрясло при слове «зелье».
— Захлебнись своим зельем, — выплюнул я.
...Оставшись один, я
