недослизеринец, не разглядел такой простой вещи... Я попятился к окну, едва ли осознавая, что делаю. Я нарушил договор, совратил Драко, хотя знал, что поплачусь за это...
В буфете что-то грохнуло, и Малфой, вздрогнув от неожиданности, поспешно показал мне пустые руки.
— Так вы знали! — выдохнул я, упираясь спиной в подоконник.
— Мы квиты, — просто ответил Люциус, не делая, впрочем, попыток приблизиться. Не меньше полуминуты потребовалось мне, чтобы сообразить, про что он говорит. Я вцепился в подоконник и, чувствуя поясницей, как дует из щели, настороженно изучал Малфоя. Потом промолвил:
— Вы не спали.
— И сумели повесить на вас Чуткие чары, — кивнул он, делая шаг вперёд, но тут же замер, увидев, как я непроизвольно отшатнулся. Я корил себя за свой страх, но ничего не мог поделать. Я не мог принять того, что стоящий передо мной человек — мой вассал и не причинит мне зла. Наоборот, мне казалось, что все события, связанные с открытием этой нашей иерархии, на самом деле либо сон, либо тонко разыгранный спектакль. Ведь мне всего семнадцать лет и я не могу быть главным, я просто Гарри, который боится наказания за свой проступок и которому кажется, что сейчас его вышвырнут из ставшего уютным дома. А если Драко тоже будет наказан?!
— Не... не трогайте его. Он ни в чём не виноват, это я сам... пожалуйста... — говоря, я не находил в себе сил посмотреть Малфою в глаза, смотрел только на рукав халата, закрывающий кисть до самых пальцев, не до конца осознавая, что дрожу как осиновый лист.
— Гарри, никто вас не тронет... ни вас, ни его... — голос был необычайно мягким, тихим и каким-то добрым, что ли? Но ведь немыслимо для Малфоя то, что подходит Люпину!
Воспользовавшись моим замешательством, он подошёл совсем близко, наклонился ко мне в полумраке, взял за локти, повернул к окну, чтобы лучше видеть моё лицо. Если бы не был уже влюблён в Драко, влюбился бы в него, — понял я. — Как не влюбиться? Даже Снейп пал жертвой этой красоты...
— Гарри, не бойтесь ничего, — тихо увещевал Люциус, вглядываясь в меня внимательно, но без настороженности. Неужели сам не боится, что я ещё что-нибудь разнесу? — Вы не сделали ничего предосудительного...
Страшная тайна лежала у меня на сердце, и это было даже хуже, чем тоска по Сириусу или вина за смерть Седрика. На мгновение мне захотелось сбросить с себя эту тяжесть и как на духу рассказать всё, без страха глядя прямо в серые глаза, но первое же слово застряло у меня в горле. Если он простил мне ночь с Драко, то не факт, что не отшатнётся, узнав, что я — ходячий крестраж. Поэтому я сделал немыслимое, то, что бессознательно хотел сделать уже давно, мечтая о взрослом и сильном человеке, который примет меня и поддержит: обнял лорда Малфоя за пояс и уткнулся носом ему в плечо.
Он не отшатнулся, не напрягся; ласка была для него естественна как дыхание, и он, с детства привыкший к её проявлениям, даже не понимал, как тяжело далось мне это простое движение. От него пахло теплом, домом и ещё — совсем чуть-чуть — вкусным терпким одеколоном; он поднял руку и погладил меня по затылку, и я кожей ощущал его ладонь с ободком родового перстня на указательном пальце... Нос мой подозрительно захлюпал, и я прижался сильнее, чтобы Малфой не оттолкнул меня, как только увидит, что я плачу. В наших объятиях не было ровным счётом ничего эротического, мы оба были опустошены за сегодняшнюю ночь и обнимались как родственники; я просил поддержки, он мне её давал.
— Не плачьте, Гарри... Мы справимся, победим его... вытащим из вас эту дрянь, и вы будете жить счастливо... всё будет хорошо, не плачьте...
Я поднял голову от его плеча, из-за слёз и полумрака не видя почти ничего.
—
— Конечно вытащим, — так же тихо и ласково заверил меня он. — Куда же оно денется? Найдём способ...
Больше всего меня потрясло не то, что они знают, а спокойный тон и непоколебимая уверенность. Он говорил так, как будто я не пытался скрыть позорную тайну. Теперь не нужно было притворяться, и я почувствовал, как напряжение последних часов отпускает мою душу. Стоит ли говорить, что я разревелся от облегчения?! Оказывается, я и сам не подозревал, в каком ужасе прожил вчерашний день и как мне нужна была поддержка. Друзья часто ругали моё геройство, когда я молчал вместо того, чтобы рассказать о проблемах. Теперь я понял, что в самом деле вёл себя глупо, загоняя всё внутрь...
Малфой осторожно поддерживал меня, пока я хлюпал, уткнувшись в него, потом довёл меня до табуретки, усадил, налил стакан воды. Вода оказалась ледяной, и пока я стучал зубами о край стакана, проливая половину на себя, Люциус стоял рядом, готовый в любой момент подхватить меня в случае чего.
Отдел Тайн был страшным сном, — догадался я. — Настоящий лорд Малфой здесь и сейчас разгибает мои пальцы, чтобы забрать стакан, который вот-вот разлетится у меня в руках.
Я глупо хихикнул.
— Сэр, вы ведь не станете надевать на меня ремешок, да?
Он посмотрел непонимающе, видимо, решив, что у меня поехала крыша.
— Ремешок? Какой ремешок?
— Артефакт, который у вас в тайнике хранится, — объяснил я. — Против всяких похотливых личностей. Если надеть его на член, то он больше никогда не встанет, и человек рехнётся от спермотоксикоза. Мне Драко рассказал...
Малфой поспешно отвернулся, и я готов был поклясться, что он сдерживается, чтобы не расхохотаться.
— Нет, Гарри, не надену. Спите спокойно...
70. СС. Открытия
Малфой разбудил меня неаристократичным хрюканьем. Я поднял голову и воззрился на него с дивана.
— Люциус, ты что?
— Ремешок! Ой, не могу! — друг-любовник корчился в кресле, схватившись за живот, как какой-нибудь плебей. — Ну, Драко, весь в меня!
— Да что случилось-то? — я приподнялся, стараясь не скидывать плед.
— Драко сказал Гарри, что у нас есть ремешок, артефакт, который лишает мужской силы, — объяснил Люциус. — Тот испугался, а сегодня спросил о нём у меня. Естественно, я ни сном ни духом!
Я фыркнул, поддерживая.
— А с чего он спросил? Прощупывал почву на случай, если мы...
— Я с ним поговорил начистоту, — уже без смеха объявил он. — Потом посмотришь, что в буфете разбилось. Я дал Поттеру понять, что нам всё известно. И про Драко, и про крестраж, и про подглядывание.
Я вскочил, окончательно проснувшись, поморщился от слабой боли.
— И что? Что Поттер?!
— Плакал, конечно, — с какой-то печалью ответил Люциус. — Жалко его, если по-человечески. Так в меня вцепился, я думал, не отдеру. Представляешь, я захожу на кухню, а там от табачного дыма ничего не видно и Поттер как привидение. Я его спать отправил, он же всю ночь глаз не сомкнул...
— Та-ак... — я потёр лицо. — Я много проспал. Хорошо, что обошлось малыми разрушениями. После смерти Блэка он разгромил весь директорский кабинет...
— Именно поэтому с ним говорил я, — заметил Люциус. — У тебя бы получилось слишком жестоко...
Я поднялся и, зябко поведя плечами, принялся одеваться.
— Я в Мэнор, — сказал я. — Лорд может захотеть увидеть мою персону. К тому же, надо кое-что уточнить. А ты?
Он помолчал, покачивая ногой.
— Поговорю с Драко. Сам, чтобы он не пугался того, что меня нет, и не решил, будто я не хочу его видеть. Кстати, ты не знаешь, для чего Поттеру понадобились генеалогические древа? — Люциус поддел ногтём обложку одной из бесчисленных книг на столе.
— Записка в фальшивом медальоне? — предположил я.
— Записка? — нахмурился Люциус. — Что там было?
— Подпись — «Р.А.Б.», — ответил я, внимательно следя за ним. — Поттер ведь говорил.
— Регулус Арктурус Блэк, — расшифровал он почти без труда. — Как же я сразу внимания не обратил!
— Это он подменил медальоны?! — поразился я. — Подменил, но сам погиб?
В принципе, всё сходилось. Если Регулус пал жертвой инфери — ведь тела так и не нашли, — то логично предположить, что крестраж похитил именно он. Где он мог быть сейчас и кто вынес его из тайника? Я вспомнил про хмурого надоедливого домовика в штаб-квартире.
— Попроси мисс Грейнджер поискать медальон в штабе на Гриммо, — сказал я. — Там безумная свалка, и нам просто повезёт, если он окажется там...
Люциус кивнул, потянулся к аккуратно свёрнутым сквозным пергаментам, до которых у нас так и не дошли руки.
— Как ты думаешь, если они будут уменьшаться и входить под кожу — это слишком Тёмная магия для детей? — спросил он.
— Как маскировка — вполне оправданно, — заметил я. — К тому же, этого заклинания нет в реестре Тёмных. Действуй, я пошёл.
Только в Мэноре я сообразил, что слишком рано, чтобы тормошить Кэрроу. Солнце ещё не касалось даже верхушек окон в холле, но уже было светло. Мои шаги гулко раздавались под сводами холла и затихли, когда я ступил на покрывающий лестницу ковёр. По крайней мере, у меня есть время заняться кое-кем другим.
Макнейр открыл сразу же — то ли не спал, то ли даже во сне держит ухо востро. Скорее, второе. Его хмурая обросшая физиономия оглядела меня, пустой коридор за мной и буркнула:
— Заходи.
— Спасибо, — съёрничал я, не удержавшись: уж слишком усердно он отнёсся к охране своего почти что врага.
Окно в комнате было опять распахнуто, а Огги опять кутался в плед, только нос торчал из шерстяных складок.
— Как он вчера? — тихо спросил я.
— Ты что не пришёл? — вопросом на вопрос ответил Уолден.
